|
Судьба распорядилась так, что последние годы я живу в Коломне. Знакомых москвичей прошу не вскакивать в недоумении, лучше вспомните, о чем писал Пушкин в своей поэме «Домик в Коломне». Да-да, именно эту Коломну я и имею в виду. Прелюбопытный район, доложу я вам. Того и гляди, свернув с Екатерининского канала на Большую Подьяческую, натолкнешься на странный силуэт, и воображение легко подскажет, что под крылаткой этого типа вполне может скрываться топор, который вскоре обрушится на неведомую старуху-процентщицу. В общем, Петербург Достоевского, да и только, разве что с разницей в полтора века. А может, и Гоголя – вдруг на набережной встретите тщедушного мелкого чиновника, зябко кутающегося в старенькую шинель…
Прошу меня простить за столь необычную преамбулу, наверное, древняя графоманская страсть все же взяла свое. Но я просто про атмосферу Санкт-Петербурга века позапрошлого. Подобная атмосфера, как мне кажется, вполне сохранилась и поближе к историческому центру сотню лет спустя. Представьте себе, что Вы неторопливо прогуливаетесь по Стремянной в сторону Николаевской (пардон, улицы Марата), сворачиваете в Поварской переулок и утыкаетесь в Колокольную. Именно туда легко выносили ноги любого ленинградского бриджиста в начале 1980-х. Именно там была настоящая игра. Считаю, что мне крупно повезло – я пришел в бридж в период первого расцвета этой замечательной игры в нашем городе. Разумеется, ни для кого не является секретом, кому ленинградские бриджисты должны быть в первую очередь признательны за то, что именно на берегах Невы зародилась и окрепла одна из самых сильных школ бриджа в СССР. Витольд Бруштунов, его мама Рахиль Израилевна и тогдашняя супруга Ирина Левитина, их квартира на Колокольной… И годы спустя многие, в том числе и жители других городов, будут с ностальгией вспоминать об этом.
Именно в 1980 году бридж в его спортивном проявлении переживал в Ленинграде настоящий бум. Количество игроков росло в геометрической прогрессии, команды плодились, как боровики в теплое дождливое лето. Трудно себе представить, что еще 2-3 года назад два десятка энтузиастов, разбившись на 4-5 команд, выявляли сильнейший коллектив города. Многократный чемпион «Сигма» (отец и сын Натансоны, Ефимов, Подгурский, Каплан, позже Шумный. Кстати, Слава Натансон раскрыл тайну этого названия – обычная аббревиатура, составленная из имен игроков первого состава – Слава, Игорь, Гаральд, Марк, Анатолий). Это потом уже начали появляться названия на основе букв греческого алфавита. «Омега» (Беккер, Шехтман, Родзин, Сербин, Гандин), «Альфа» (Байдин, братья Коровины, С. Попов, Наумовский), «Кентавр» (Гурович, Панов, Лейбсон, Петухов, Николенков), кочевавшие по разным коллективам Кустаров и Горьян – практически все заметные игроки города той поры.
Собственно, вторая редакция этого опуса появилась благодаря ряду ценных замечаний и уточнений, сделанных Витольдом Бруштуновым, который внес неоценимый и, безусловно, основной вклад в становление знаменитой ленинградской школы бриджа. Надеюсь, мэтр бриджа простит меня за некоторые неточности в первой редакции – ведь о том, что происходило в нашем городе до 1979 г. я знаю только по рассказам ветеранов. Именно в 1974-м Витольд переехал из Львова в Ленинград, и с первых же дней начал активную деятельность по пропаганде бриджа и обучению этой игре, что быстро отразилось на численности и на классе. В результате появилась группа команд под общим названием «Юность» (будущая «Нева» – это «Юность-3», взявшая себе впоследствии независимое название). Примерно в те же годы сформировалась молодая и амбициозная команда «Политехник» (Макарычев, Ар. Шифрин, Баранов, Вильскер). Нельзя не упомянуть еще несколько фамилий. В начале и середине 70-х в увлечении бриджем были замечены известный режиссер Илья Авербах, сценарист Наталья Рязанцева, команда «Физики» (Ипатьева, Черкасов, Скворцов, Горюнов), почти сплошь состоявшая из докторов наук. И хотя играли они не слишком сильно, само общение с этими приятными людьми дорогого стоит. И позже, в старинной квартире Андрея Черкасова, которая сохранила неповторимую атмосферу тех лет, когда в ней жил его отец, знаменитый артист Николай Черкасов, за дореволюционными ломберными столиками разворачивались баталии местного масштаба.
И вот, восемь команд первой лиги (высшей, по существу) и добрый десяток второй осенью 1980 года приняли старт в командном чемпионате города. Впрочем, об этом чуть позже. Теплым июньским вечером того же года я впервые переступил тот порог, который отныне разделил мою жизнь на две части. И часть вторая с этого времени стала знаковой. А порог тот был, хоть и символическим, но имел вполне прозаическое происхождение, ибо это был порог той самой квартиры Витольда Бруштунова. Первые впечатления были столь же сильными, сколь и ошибочными. Я с удивлением обнаружил насквозь прокуренную квартиру (дополнение Я.Натансона. В те годы было невозможно организовать массовое курение вне квартиры, скажем, на лестнице. Соседи вызовут милицию – ясно ведь, что здесь какой-то притон. И вызывали, и забирали всех подряд. Так, в отделение забрали весь состав турнира 2-й лиги, который проходил в съемной квартире на Пискаревском проспекте). А в этой квартире за столиками немало старцев с не слишком ухоженными прическами и окладистыми бородами. Впоследствии выяснилось, что это вовсе не старообрядцы, но, напротив, вполне молодые люди. После перечисления фамилий, многие мои ровесники покатятся со смеху. Вот кого я принял за почтенных аксакалов: Комский, Сербин, братья Сергей и Виктор Левины, Беккер, Кустаров… При ближайшем знакомстве каждый оказался чуть старше меня, и никто из них еще даже не приблизился к сорокалетнему рубежу. Первый мой блин, в противовес расхожему мнению, вышел отнюдь не комом. Благодаря моему наставнику Славе Натансону, который и был моим партнером в первом официальном соревновании, мне удалось отметиться на престижном втором месте среди двух десятков участников парного турнира. Очевидно, что это была целиком заслуга Славы. За столько лет подробности, конечно, стерлись, но один MAX я запомнил вполне отчетливо. На пути к правильному контракту 6 (который не заказал никто – издержки недостаточного класса торговли), я спасовал на cue-bid партнера 5 (благо, это была его масть открытия), после чего Слава, не выказав никаких эмоций, приступил к розыгрышу. Козырная масть была представлена ТВ87хх в руке против синглетной 9ки стола. Забрав старшие карты в боковых мастях с одновременным укорачиванием козырей в руке (и отдав при этом одну взятку защите на боковую масть), Слава довел до тривиальной трехкартной концовки, где у него в козырях остались ТВ8. На ход со стола он сыграл пиковой 8кой, которая была убита фигурой сзади, после чего предъявил карты. Меня подобное окончание привело в состояние полного восхищения и преклонения, хотя ничего сверхъестественного за столом не произошло (уж во всяком случае, в концовке). Протокол пестрел записями 400 и 430 за геймы, выигранные на нашей линии, но 450 стало полным эксклюзивом. Не будет большим преувеличением сказать, что именно с этой минуты я влюбился в бридж окончательно и бесповоротно.
Может быть, мое появление на публике в компании столь известного мастера и стало главным пропуском в бриджевую тусовку. Во всяком случае, протекцию для проникновения в тогда еще малоизвестную (а позже прогремевшую на всю страну) команду «Нева» дало всенепременно. Постепенно знакомясь с молодой порослью городского бриджа, я обнаружил, что многие из них уже имеют стаж более года. Опять же без перечисления фамилий никак не обойтись. Вот неполный список будущих чемпионов и обладателей бесчисленного количества тогда еще не бывших в ходу Призовых баллов: Рыбаков, Симаков, Черница, Кушов, Цыбульский, Парижский, Минин, Федоров… И всем – по 20-22 года, не говоря уже об уникального таланта игроке – Диме Рыбакове, едва закончившем школу. Да и те, кто считался уже опытным бриджистом (Баранов, Вильскер, Ар. Шифрин и др.) были тоже юниорского возраста. В тот же период на горизонте появилась и будущая олимпийская чемпионка Оля Галактионова. Вот среди какой россыпи молодых дарований начинался мой бриджевый путь. И уж совсем небожителями казались тогда эксперты – Бруштунов, Кустаров, Лещинский, Натансон, сестры Ирина Левитина и Елена Лещинская. Неудивительно, что через год-другой многие из упомянутых мной внесли существенный вклад в прекращение безоговорочной гегемонии непобедимых на рубеже 80-х бриджистов Эстонии. Если к этому добавить еще и растущую, как на дрожжах, московскую молодежь (Бабенко, Арлазаров, Леонид Каретников, Фитиалов, Пименов, Гурвич, Розенблюм, Наташа Каретникова (Карпенко), Тим Злотов, Макаров, Спиридонов, чуть позже Лариса Панина – пусть не обижаются москвичи, если кого забыл упомянуть), то можно вполне ответственно заявить : именно тогда были заложены основы российской школы бриджа, которая лет через 15 займет видное место на европейском, а затем и на мировом уровне. Ностальгия по тем славным полуподпольным временам не покидает меня и до сих пор. Каждую пятницу собирались мы в гостеприимной квартире, и с каждым турниром накапливали столь необходимую практику и опыт. Выражение «в тесноте, да не в обиде» будет весьма к месту при описании этих турниров. Рекордные 26 пар – это, понятно, 13 столов (в памяти, увы, стерся новогодний Паттон начала 80-х. В. Бруштунов уточнил, что рекордное количество столов на этом соревновании – аж ДВАДЦАТЬ ОДИН!) И столами порой служили любые плоские поверхности – от тумбочки до сервировочного столика. И это в двухкомнатной (правда, огромной) квартире! Витольд Бруштунов и Сергей Кустаров постоянно занимались с «молодыми», и это тоже способствовало тому, что вчерашние новички за несколько месяцев превращались в уважаемых мастеров. Постепенно, кроме упомянутой квартиры, стали появляться и другие площадки для массового бриджа, например, квартира Г.Левковича на Северном проспекте, съемная на проспекте Науки и др.
Еще в середине 70-х по инициативе В. Бруштунова ежегодно проводились матчи Ленинград-Прибалтика (3 команды из Ленинграда против трех команд из Эстонии, Латвии и Литвы – по одной из каждой республики). По не совсем спортивным причинам это соревнование приказало долго жить, а ему на смену пришли проходившие в течение пяти лет матчи Москва-Ленинград. По очереди меняясь «преимуществом» своей площадки, лучшие игроки двух ведущих центров сражались за победу по шевенингенской системе «четыре против четырех». Успеха добивались, впрочем, тоже попеременно. А созданный В. Бруштуновым Турнир мастеров пользовался огромной популярностью. Лучшие 18 пар всей страны играли по схеме Sunday Times за весьма престижный титул, сравнимый со званием победителей чемпионатов СССР.
Ещё вспоминаются 1982-83 годы.
Победители командного чемпионата СССР 1983 г. в Кестеpциемсе:
А. Симаков, И. Левитина, А. Цыбульский, В. Бpуштунов, В. Паpижский, Е. Лещинская (Ленингpад)
Мало того, что в этот период моими земляками были выиграны парный чемпионат СССР (Лещинский – Шифрин), командный (Бруштунов, Лещинская, Левитина, Симаков, Парижский, Цыбульский), но и любой выездной прибалтийский турнир ленинградцы выигрывали либо в парах, либо в командах, а то и в обоих соревнованиях. Причем, отличались и многие, кроме перечисленных выше чемпионов. В 1983 году в Вильянди в последнем туре «Швейцарки» на первых четырех столах играли СЕМЬ ленинградских команд ! Не говоря уже о крупнейших городах Эстонии Таллине и Тарту, свои соревнования организуют Хаапсалу, Кохтла-Ярве, Выру, Тюри, Пярну, Валга, Раквере, Вильянди. Впрочем, и это далеко не полный список. Поездка на week-end даже в отдаленные местечки Эстонии обходится ленинградцам в 30-40 рублей (чем ближе, например, в Кохтла-Ярве, тем дешевле), студенты ухитряются потратить 15-20. Ну, не то, чтобы совсем безбилетный проезд, но все же… Один из известных ныне мастеров ухитрился съездить из Ленинграда в Таллин и обратно за… полтора рубля. Схема была не слишком сложной – из Ленинграда берется льготный (для студентов за полцены) билет до Ивангорода, обратно – из Таллина до Веймарна. Затем некоторые проблемы с не всегда посещающими поезд ревизорами. Вот и экономия. Собственно и мне доводилось наблюдать такую картину: штурмом взятый ленинградскими бриджистами общий вагон поезда Рига – Ленинград вмещает в себя три десятка игроков. Посадка в Валге напоминает картины из многочисленных фильмов о гражданской войне. При этом с «честными» проездными документами заходят шестеро (и все по студенческим билетам). При контрольной проверке ревизоров под общий хохот по вагону незаметно передаются три или четыре студенческих билета, из которых два – липовые. Благо, эстонские ревизоры благодушно кивают при виде бородатого и лысого сорокалетнего дяди, предъявляющего документ, на котором красуется фотография кудрявого выпускника школы. Особо опасные для ревизии нетрезвые личности прячутся в тамбурах, а некоторых втаскивают на ходу поезда через окно. Затем якобы сон, во время которого знаменитая чемпионка, примостившаяся на третьей полке, в качестве постельного белья использует весьма популярный в те годы двухметровый вязаный шарф. Вот такая экзотика. И не столько ради экономии, сколько ради спортивного интереса. А что было делать? В кассах билетов нет! Как, впрочем, не было их и в Ленинграде на рижский поезд. Но это не помешало нам с Б. Черницей уехать вдвоем за 10 рублей (при цене одного билета примерно 9.50, а мы представились бедными студентами) в АБСОЛЮТНО пустом купейном вагоне на нижних полках с комплектами белья, любезно предоставленными проводником. Это советская история, нынче больше смахивающая на анекдот. Но никак не анекдотом сочтем тот факт, что автор этих строк, далеко не самый активный выездной игрок, в 1986-м году добрый десяток раз сыграл в прибалтийских турнирах. При этом ШЕСТЬ выездов пришлись на Тарту. Доходило до смешного. В Тарту турниры проводились в двух-трех разных местах, но выезжая, мы не всегда удосуживались уточнить это. Да что там – достаточно выйти на Ратушную площадь, и наверняка встретишь кого-нибудь более осведомленного. Разумеется, и условия проживания (питание в большинстве случаев отдавалось на откуп приехавших) могут вызвать только улыбку у современных гурманов. За рубль в сутки доводилось жить по 12 человек в комнате общежития тартусского университета (удобства не просто на этаже, а на четном этаже для мужчин и нечетном для дам) или по 8-10 на трехъярусных нарах пионерлагеря в Вильянди (здесь уже удобства, простите, во дворе), или на матах в спортзале в Хаапсалу. Поэтому, когда в эти времена, однажды пришлось ночевать за ту же сумму в трехкомнатной квартире тартусской новостройки (на команду из шести человек), мы чувствовали себя полноправными гражданами Европы. А что уж говорить о предоставлении трехместного семирублевого номера в таллинской гостинице «Спорт»! До сих пор помню восклицание своего земляка, который в полном восхищении посетил санузел евроуровня и досадливо пожалел о том, что «питьевой фонтанчик» в неизвестном ему доселе изделии, похожем на унитаз, расположен так низко…
Но закончу лирическое отступление о советской действительности.
Наверное, не будет большой нескромностью упомянуть и собственное спортивное достижение. В том же 1983 году мне в паре с Андреем Барановым удалось выиграть парный конгресс в Клапкалнциемсе (так называемая «маленькая» Рига, в отличие от «большой», где проходил конгресс чемпионов городов). Ехал я туда, в общем-то, ради удовольствия, и слова партнера «Парный конгресс мы выиграем !» воспринимал как его обычное стремление только к высшим местам. Но, что случилось – то случилось. Набрав в 1-й сессии 58,7%, мы заняли 8 место, и я уже счел свою задачу выполненной, пополнив свой запас квалификационных очков (примерный аналог нынешних мб). Это по нынешним временам турнир такого состава обеспечил бы первым пятерым парам призовые баллы, а тогда он даже не входил в список главных соревнований страны, в которых может быть выполнен первый разряд (весьма солидная категория по тем временам!). Ну а дальше, под постоянный рефрен «Только первое место» мы продолжили борьбу. 2-я сессия: 58,8%, теперь уже 15-е место, но по сумме пятое со значительным отставанием от пары Донской-Кронрод, которые уверенно лидировали. Третья сессия принесла нам второе место с результатом 62,2%. Вторыми мы шли и по сумме. На ободряющие комментарии Миши Донского я самодовольно кивал, но мандраж уже поколачивал. В четвертой сессии я пребывал в тумане, и если бы не улыбка Фортуны, которая не навесила на мою позицию почти ни одного ключевого решения, не видать бы нам призового места. Зато та же Фортуна подкинула все ответственные моменты моему партнеру. И вот тут-то он развернулся во всей красе. Видимо, впервые мне тогда довелось узнать, как много значит кураж. Андрей чуть ли не гипнотизировал оппонентов, и то и дело брал овера на розыгрыше или крал взятки на висте. Про торговлю вообще молчу – это была какая-то феерия с его стороны. Мне же было настрого предписано торговать строго по системе и по карте. Из-за стола мы встали под те же самые приговоры про первое место. Но надо было дождаться результатов. После обеда я почти без сил упал на кровать, и в это время земляки прибежали с радостной для нас новостью. Лидеры не набрали и 50%, а наш итог 60%, 4 место в сессии и общая победа. Возможно, впервые СТК специально собралась, чтобы принять необычное решение – ныне и впредь присваивать 1 разряд за призовые места в этом конгрессе. Так я ни одного дня не побывал игроком 2 разряда, а сразу получил первый. Впрочем, после мне это не казалось незаслуженным – 4 сессии конгресса со средним результатом чуть меньше 60% в присутствии восьми десятков пар, среди которых были все ведущие мастера страны, мне и тогда казались весомым достижением, хотя я и отчетливо понимал, что это на две трети заслуга партнера.
А затем пришло время перестройки, а с ней и новый бурный всплеск бриджевой активности в нашем городе. Усилиями великого энтузиаста всего нового Кима Николаевича Измайлова, директора Дворца Культуры Железнодорожников, в Ленинграде был открыт второй в России клуб (первый был в Череповце, но по понятным причинам он не снискал такой популярности). Вольности перестройки позволили нам зарегистрировать первую в России Федерацию спортивного бриджа в городе, первым президентом которой стал Г. Левкович. Да что там говорить – даже городской Спорткомитет (отдел массовых и нетрадиционных видов спорта) порой оказывал материальную помощь, а в огромном зале старинного дворца, где Комитет и до сих пор базируется, прошли несколько турниров федерального масштаба. Стараниями Ю.Панова был открыт памятный многим клуб в Институте Высокомолекулярных Соединений («Молекула»). А. Федорову удалось найти помещение в офис-центре на улице Возрождения, ДК им. Кирова одно время благосклонно предоставлял игровой зал на 10-12 столиков. Сильные молодые мастера стали появляться один за другим. Следующее поколение тоже принесло немало громких имен. Достаточно вспомнить Беломоева, Рыбникова, Диму Галактионова, Бавшина, Тюхлова, Тарабанова... В начале 90-х командный чемпионат города разыгрывался среди трех десятков команд в трех лигах, воскресные парные турниры в ДКЖД порой собирали свыше 60 пар, да еще в маленькой комнате на 5-6 столах бились между собой совсем зеленые новички. С чувством некоторой досады осознаю, что самое эпохальное событие советской периода бриджа непостижимым образом ускользнуло из моей памяти и не попало в первую редакцию. И очередная благодарность Витольду Бруштунову, чья инициатива и породила этот турнир, за напоминание. А ведь когда появились первые слухи об этом грандиозном событии, скептиков было гораздо больше, чем оптимистов… Конечно, представить себе, что удастся организовать массовые соревнования по бриджу в одной из самых фешенебельных гостиниц Ленинграда (а турнир занимал целый этаж «Прибалтийской») было не так уж легко даже людям с богатым воображением – ведь это был 1989 год. Недюжинная энергия Бруштунова и организационные таланты его главного помощника Павла Тенькаева – и невозможное свершилось! Для турнира было изготовлено 200 столов, почти все они были использованы. И почти 60% участников – бриджисты из Франции, Бельгии, Испании. Италии, Польши, Болгарии (по убыванию числа пар). В турнире приняли участие тогдашний Президент ЕБЛ (а впоследствии Президент ВБФ) Ж. Дамиани и Президент Французской федерации бриджа. Подобного турнира больше на территории бывшего СССР пока ещё не было. Триста с лишним пар, три или четыре вида соревнований (командный, парный, паттон), организация подсчета результатов едва ли не on-line – это когда ещё и не слышали о таком гаджете, как bridge-mate.
Ну а спустя несколько лет началась история популярных ныне турниров «Белые ночи», а чуть позже «Рождество». И эти годы ознаменовались появлением звездочек, многие из которых стали настоящими звездами. Петрунин, Холомеев, Сазонов, Хохлов, Финагин, Дима Куличков, Оксана Куличкова, Хюппенен, Никитина, Хоничева… Впрочем, как любит говаривать Леонид Каневский, «это совсем другая история». И значит, воспоминания о ней – удел более поздних летописцев. |
Вернуться к Титульной странице