Феликс Анатольевич Французов

(6.11.1934, Москва — 25.12.2014, Кливленд)

Выдержки из книги Святослава Дёмина «Феликс»

    Феликс родился 6 ноября 1934 года в Москве, в благополучной и сытой еврейской семье. Отец – Анатолий Французов (настоящие имя и фамилия Феликсом никогда не упоминались) к моменту рождения единственного сына уже был большим начальником - возглавлял снабжение всего Дальнего Востока. Его путь к этой должности пролегал через знаменитую Промакадемию, куда направляли верных сынов революции и партии с образованием не ниже рабфака. Официально Промакадемия считалась высшим учебным заведением, но фактически давала образование в объёме средней школы, а также технические знания, необходимые для работы в промышленности. Анатолий Французов был в числе первых выпускников 1930 года. Несколько лет спустя практически всех их перемололи жернова репрессий.
    Маленький Феликс прожил в гастрономической роскоши меньше трех лет. Он вспоминал красивую вазу на обеденном столе, всегда полную черной икры с торчавшей в ней ложкой (вряд ли действительно помнил, наверное, вообразил по рассказам взрослых). Потом отца арестовали, и он исчез навсегда. Много лет спустя Феликс узнает из реабилитационного документа, что отца расстреляли 17 марта 1937 года.
    Память сохранила образ Анатолия Французова, каким я видел его на фотографии: гордо вскинутая голова, четко очерченные, жестко сомкнутые губы, нос с горбинкой, надменный взгляд - лицо, чем-то напоминающее маршала Тухачевского.
    Наказали и маму, как это было принято. Сперва лагеря, потом долгое поселение. А маленького Феликса забрали в детский дом, не озаботившись сообщить родным, в какой именно.
    Софья Давыдовна не сдалась, не раскисла. Напротив - оказалась на редкость жизнестойкой. В лагере завела «друга» из начальства, чем сильно улучшила свои условия. То же было и на поселении. По ее собственным словам, жила она там «вполне прилично». Но главное – друг помог узнать, куда определили маленького Феликса, и бабушке потом удалось забрать его оттуда.

...

    Для высшего образования был выбран Станкин (Станко-инструментальный институт у метро Новослободская). Он был известен своим либеральным отношением к происхождению абитуриентов. Приемную комиссию больше интересовали знания будущих студентов, а не их анкетные данные. Феликс рассчитал верно: клеймо сына врага народа нигде не проштамповалось.
    В годы студенчества его все больше интересовал театр. В Станкине в 50-х годах был создан студенческий клуб с театральным коллективом. Феликс стал его активным членом и продолжал в нем играть и после получения диплома.

...

    Как-то собрались у него на Арбате поиграть в преферанс. Прихожу и с удивлением вижу, что нас не четверо, а шестеро.
    – На двух столах будем играть? – спрашиваю.
    – Нет, – отвечает Феликс, загадочно блестя очками. – Сейчас подойдет один мужик и расскажет нам, как играть в бридж. Это такая потрясающая игра, гораздо сложнее преферанса.
    «Мужиком» оказался профессор Порай-Кошиц, он объяснил правила игры в робберный бридж и какие-то азы торговли. Мы тут же попробовали в него играть и «заболели» бриджем на всю жизнь. Преферанс ушел на задний план. С 1969 года начали проводиться неофициальные чемпионаты Москвы по бриджу. Мы создали команду «Ладья», где я играл с Лешей Рогаткиным, а Феликс – с Володей Ивановым. Третья пара менялась, какое-то время за нас играли Марк Глушаков и Миша Стрижевский. Команда «Ладья» четырежды выигрывала первенство Москвы и выезжала в Прибалтику на всесоюзные соревнования (тоже неофициальные, т.к. бридж в СССР был запрещен до конца 80х годов прошлого столетия).

Феликс (3й справа), Володя Иванов (слева от Феликса), Слава Бродский (сидит слева), Саша Рубашов (сидит справа) на турнире по бриджу в Латвии (Клапкалнциемс)

    За этот подарок Феликса я ему особенно благодарен, т.к. бридж стал частью моей жизни. (Вот некоторые мои спортивные достижения: мастер спорта по бриджу в США, во Франции и в России. В 2007 году мы в паре с Сашей Рубашовым выиграли серебряные медали на чемпионате России. А еще - Кубок Парижа в парном разряде.)
    Феликс хоть и не стал большим чемпионом, но бридж любил, играл серьезно и ответственно, был надежным партнером и членом команды. Все же четыре золотые медали в чемпионатах Москвы – это не кот начхал.

    Я не могу вспомнить, когда Феликс принял свое первое решение о смене профессии. После института он какое-то время работал на заводе мастером. Но как долго – не знаю. Все решила пишущая машинка, каким-то образом оказавшаяся в их доме. Феликс все валил на нее: вот, мол, не попади она мне в руки, и работал бы себе спокойно инженером. Что он на ней печатал, мне неизвестно. Я вообще мало знаком с его творчеством. То ли он стеснялся давать мне свои произведения, то ли ему некогда было, но факт остается фактом – не читал. Стихи ли это были, рассказы, пьесы – покрыто мраком неизвестности. И спросить теперь не у кого. Только в один прекрасный день Феликс отнес в отдел кадров завода заявление об уходе по собственному желанию и превратился в профессионального журналиста.

...

    Помню, в поисках молодых дарований он мотался по эстрадным концертам на открытых площадках (а где еще прорастают неизвестные таланты?), и в Саду им. Баумана (на Басманной) был вознагражден: ему посчастливилось выловить сразу две жемчужины - Михаила Ножкина и Елену Камбурову. Не исключено, что Феликс был первым автором восторженной статьи об этих артистах, теперь по праву Народных и известных всем в России.

...

    Они жили в чудесной квартире на Проспекте Мира. Еженедельный бридж устраивался именно у них по двум причинам: удобно добираться и гостеприимство Ольги. Мало кто из жен любил принимать у себя дома на весь вечер четверых, а то и восьмерых мужиков-картежников – ведь их же надо было и кормить, а не только терпеть их присутствие (водку мы всегда приносили с собой). Ольга безропотно готовила закуски и даже садилась с нами за стол (обычно это делалось в середине игры). И тут мы выражали свою благодарность Ольге, поднимая все тосты за нее и только за нее – за хозяйку дома. Это стало традицией, мы изощрялись, стараясь перещеголять друг друга. Я горжусь тем, что Феликс считал лучшим тостом «всех времен и народов» мой самый короткий экспромт: «За хозяйку – дома!» (Феликс очень смешно его воспроизводил, пережимая ударение на слове «дома», при этом строго хмурил брови и тыкал в сторону хозяйки пальцем. Получалось, будто он требовал, чтобы хозяйка сидела дома, тогда как, по моему замыслу, тост выражал нашу радость от того, что хозяйка – дома, а не где-нибудь еще).

...

    Я с большой теплотой вспоминаю, как заботливо Феликс оберегал меня от возможных неприятностей со стороны КГБ. Я тогда поступил во Всесоюзную академию внешней торговли на ФЭМ (факультет экономистов-международников), где готовили специалистов разных профилей для работы в ООН. Он понимал, что, если я засвечусь на контактах с ним, готовящимся к эмиграции, моя учеба может оказаться пустой тратой времени и сил. Он позвонил мне из автомата (считая, что его телефон уже на прослушке) и сказал, что мосты сожжены – заявление подано, и попросил больше ему не звонить. Он сам будет выходить со мной на связь. Я согласился – бравада тут ни к чему. Но я твердо сказал, что, как и раньше, буду приходить к нему на бридж – вряд ли у его квартиры будет круглосуточное дежурство. Так оно и шло. Каждый раз, как мы встречались, Феликс демонстрировал мне успехи в английском. Учил его партнер по бриджу Володя Иванов, и Феликс быстро набирал силу. Перед самым отъездом устраивался прощальный ужин. Феликс пригласил меня на пару дней раньше, и они с Олей упросили меня не приходить на проводы ни в аэропорт, ни – упаси бог! – к ним на ужин.
    – Ты же понимаешь: будут все свои, но и среди них один-два стукача найдется непременно. Тебе это надо? А я себе никогда не прощу, если тебе из-за этого сломают карьеру.