Карты на столе. Cards on the Table

Агата Кристи (Эркюль Пуаро - 14)

Перевод Александр Александрович Девель, Людмила Александровна Девель

Оглавление

Предисловие автора

    Широко распространено мнение, что детектив похож на большие скачки – стартуют красивые лошади и жокеи. «Платите и попытайте счастье!»
    Фаворит в детективе, как принято считать, полная противоположность фавориту на ипподроме. Иными словами, он похож скорее на абсолютного аутсайдера!
    Определите из числа участников наименее вероятного преступника и – в девяти случаях из десяти – не ошибетесь.
    Поскольку я не хочу, чтобы мой уважаемый читатель в негодовании отшвырнул эту книжку, предпочитаю предупредить заранее, что она совсем иного рода. Здесь лишь четыре участника состязания, и каждый при соответствующих обстоятельствах мог бы совершить преступление. Закономерно возникает некоторое недоумение.
    Однако я думаю, что четыре человека, каждый из которых совершил убийство и, возможно, еще и новое преступление, не могут не вызвать интереса. Эти четверо представляют совершенно различные человеческие типы, – мотив действия каждого характерен только для него одного, и каждый из них идет к преступлению своим путем. Рассказ строится исключительно на психологических моментах, и это не менее интересно, потому что когда все сказано и совершено, именно душевное состояние убийцы вызывает наибольший интерес.
    В качестве еще одного довода в пользу этой детективной истории следует сказать, что это было любимое дело Эркюля Пуаро. Впрочем, его друг, капитан Гастингс, услышав все от самого Пуаро, посчитал эту историю очень скучной!
    А с кем из них согласитесь вы, мой читатель?

Глава 1 Мистер Шайтана

    – Мсье Пуаро, дорогой! – Тихий воркующий голос, голос умело используемый как инструмент: ничего импульсивного, непродуманного.
    Эркюль Пуаро обернулся.
    Поклонился.
    Церемонно протянул руку.
    В его взгляде мелькнуло что-то необычное. Можно сказать, что случайная встреча вызвала не свойственное ему проявление волнения.
    – Мсье Шайтана, дорогой, – произнес он в ответ.
    Оба замолкли. Как дуэлянты en garde[1].
    Вокруг медленным водоворотом кружила элегантная меланхолическая лондонская публика. Слышались неторопливые разговоры, шушуканье.
    – Как прелестно!..
    – Просто божественно, правда, милый?..
    В Уэссекс-хаусе[2] проходила выставка табакерок. Вход – одна гинея[3], весь сбор в пользу лондонских больниц.
    – Дорогой мой, до чего же я рад вас видеть, – продолжал мистер Шайтана. – Много ли нынче вешают, гильотинируют? Уж не затишье ли в уголовном мире? Или тут сегодня ожидается ограбление? Это было бы весьма пикантно.
    – Увы, мсье, – сказал Пуаро. – Я здесь как частное лицо.
    Мистер Шайтана обернулся вдруг к очаровательной молодой особе с кудряшками, как у пуделя, с одной стороны головы и шляпкой в виде трех рогов изобилия, свернутых из черной соломки, – с другой.
    – Милая моя, отчего это я вас у себя не видел? – спросил он. – Прием был очень удачным. Все так прямо и говорят. А одна дама только и сказала: «Здравствуйте», «До свидания» и «Большое спасибо». Но она, конечно, была из гарден-сити[4], бедняжка!
    Пока Очаровательная Молодая Особа достойным образом отвечала, Пуаро позволил себе как следует изучить волосяной покров над верхней губой мистера Шайтаны.
    Прекрасные усы, несомненно, прекрасные усы, единственные в Лондоне, которые могли бы поспорить с усами самого мсье Пуаро.
    – Но они не такие уж пышные, – пробормотал он себе под нос. – Нет, они, безусловно, хуже во всех отношениях. Tout de meme они обращают на себя внимание.
    Да и весь облик мистера Шайтаны обращал на себя внимание, все тут было подчинено одной цели. Он, не без умысла, пытался строить из себя этакого Мефистофеля[5]. Высокий, сухопарый, с длинным мрачным лицом, на котором темнели иссиня-черные брови, усы с туго закрученными кончиками и крошечная черная эспаньолка[6]. Одевался он изысканно, его туалеты были истинными произведениями искусства, хотя и выглядели несколько эксцентрично.
    У всех истинных англичан при виде его прямо руки чесались: поддать бы ему как следует! И не сговариваясь, они повторяли с точностью до слова одну фразу:
    – Вот чертов даго[7], Шайтана!
    Жены, сестры, тетки, матери и даже бабушки истинных англичан говорили, варьируя выражения в зависимости от возраста, примерно так: «Знаю, дорогая. Разумеется, он ужасен, но до чего богат! Какие замечательные приемы! И жуткий, жуткий насмешник!»
    Кем был мистер Шайтана: аргентинцем, португальцем или греком, или принадлежал к какой-нибудь иной нации, справедливо презираемой ограниченными британцами, – никто не знал.
    Но три факта были совершенно очевидны.
    Он безбедно поживал себе на роскошной Парк-Лейн[8].
    Он давал замечательные приемы – большие приемы, приемы для узкого круга, жуткие приемы, престижные приемы и, определенно, «сомнительные» приемы.
    Он был человеком, которого чуть ли не побаивались. Почему, вряд ли это можно было объяснить словами. Было такое ощущение, что он знает обо всех несколько больше, чем нужно. А кроме того, его шутки были порою весьма экстравагантны, так что лучше было не рисковать, оставить мистера Шайтану в покое.
    Сегодня Шайтана решил позабавиться над маленьким человечком, Эркюлем Пуаро.
    – Так, значит, даже полицейским полагается отдыхать? – заметил он. – Занялись на склоне лет искусством, мсье Пуаро?
    Пуаро добродушно улыбнулся.
    – Я вижу, – сказал он в ответ, – что вы тоже выставили здесь три табакерки.
    Мистер Шайтана умоляюще отмахнулся.
    – Подбираю иногда всякие пустяковины. Вам надо как-нибудь побывать у меня. У меня имеются прелюбопытные вещицы. Я не ограничиваю себя какой-либо эпохой или родом вещей.
    – У вас католическая любовь к реликвиям, – улыбнулся Пуаро.
    – Можно сказать и так.
    Вдруг в глазах мистера Шайтаны заплясали чертики, брови затейливо изогнулись, а уголки губ лукаво поднялись.
    – Я бы мог вам показать даже предметы по вашей части, мсье Пуаро.
    – Значит, у вас есть собственный Черный музей?[9]
    – Да ну. – Мистер Шайтана с презрением щелкнул пальцами. – Просто ребячество: чашка убийцы из Брайтона да фомка[10] известного грабителя. Я обычно не трачу силы на подобные мелочи. Я ведь собираю только наилучшие экспонаты.
    – Что, по-вашему, можно считать лучшими экспонатами в коллекции такого рода? – допытывался Пуаро.
    Мистер Шайтана наклонился вперед, положил два пальца на плечо Пуаро и драматическим свистящим шепотом произнес:
    – Людей, которые совершили преступления, мсье Пуаро.
    Брови Пуаро слегка приподнялись.
    – Ага, напугал я вас! – Мистер Шайтана был доволен. – Дорогой мой, дорогуша, мы с вами смотрим на такие вещи с полярных точек зрения! Для вас преступление – дело обычное: убийство, расследование, улики и, в конце концов (поскольку вы, без сомнения, человек способный), – вынесение приговора. Такие банальности для меня не представляют интереса. Меня не интересуют заурядные образчики чего бы то ни было. Пойманный убийца обязательно из неудачников. Это второй сорт. Нет, я подхожу к делу с артистической точки зрения. Я собираю только лучших.
    – Лучших? Кого же именно?
    – Дорогой мой, тех, кто вышел сухим из воды! Победителей! Преступников, которые живут себе и в ус не дуют, преступников, которых никогда не коснулась тень подозрения. Согласитесь, это забавное увлечение.
    – Я бы употребил тут совсем другое слово…
    – Идея! – закричал Шайтана, не обращая внимания на Пуаро. – Скромный обед! Обед по поводу знакомства с моими экспонатами! Интереснейшая в самом деле мысль! Не понимаю, почему она мне до сих пор не приходила в голову? Да, да, превосходно себе все это представляю. Но вы должны дать мне немного времени. На следующей неделе вряд ли. Ну давайте, скажем, через неделю. Вы не заняты? На какой день назначим?
    – Через неделю можете располагать мной, – с поклоном сказал Пуаро.
    – Хорошо, тогда, например, в пятницу. Пятница – это будет восемнадцатое. Беру себе на заметку. Идея мне чрезвычайно нравится.
    – Не могу с такой же уверенностью сказать, что это очень нравится мне, – медленно произнес Пуаро. – Нет, нет, я признателен вам за любезное приглашение, дело не в этом…
    – Понимаю, – перебил его Шайтана, – это шокирует вас, не соответствует вашим добропорядочным буржуазным представлениям. Дорогой мой, пора бы вам преодолеть ограниченность полицейского мышления.
    – У меня действительно, как вы сказали, чисто буржуазное представление об убийстве, – медленно проговорил Пуаро.
    – Но, дорогой мой, почему? Да, совершенное кое-как – это скорее по части мясника, согласен. Но убийство может быть искусством! А убийца – артистом!
    – О, с этим я согласен.
    – Ну и?.. – с интересом произнес Шайтана.
    – Ну и все равно он остается убийцей!
    – Но согласитесь, дорогой мой Пуаро, блестящее исполнение является смягчающим обстоятельством! Вы просто лишены воображения. Вы хотите на всех убийц надеть наручники, посадить их и в конце концов когда-нибудь поутру прикончить. По-моему, удачливых убийц надо обеспечивать пенсией и приглашать на обеды!
    Пуаро пожал плечами.
    – Напрасно вы считаете, что я равнодушен к виртуозам в своем, так сказать, деле. Я могу оценить убийцу по достоинству. Меня же восхищает, к примеру, тигр – какой великолепный зверь, какой рыжий, какой замечательно полосатый. Но я восхищаюсь им, только когда он в клетке. В клетку я не зайду. Если этого не потребуют, конечно, мои обязанности. Видите ли, мистер Шайтана, тигр может прыгнуть и…
    Шайтана усмехнулся.
    – Понимаю. А убийца?
    – Может убить, – вполне серьезно сказал Пуаро.
    – Ну и паникер же вы, старина! Значит, не придете познакомиться с моим собранием… тигров?
    – Напротив, буду рад.
    – Каков смельчак!
    – Вы не до конца меня поняли, мсье Шайтана. Мои слова – своего рода предупреждение. Вы хотели, чтобы я отнесся к вашему увлечению как к забаве. Я говорю, что употребил бы тут другое слово, не «забава», а «опасность».
    Шайтана разразился мефистофельским смехом.
    – Так я могу ждать вас восемнадцатого? – спросил он.
    – Вы можете ждать меня восемнадцатого, – с легким поклоном ответил Пуаро. – Mille remerciments.
    – Значит, устроим небольшую вечеринку, – задумчиво произнес Шайтана. – Не забудьте же, в восемь.
    Он удалился. Пуаро некоторое время смотрел ему вслед.
    В раздумье детектив медленно покачал головой.

Глава 2 Обед у мистера Шайтаны

    Дверь в огромную квартиру мистера Шайтаны отворилась бесшумно. Седовласый дворецкий так же бесшумно ее закрыл, ловко помог гостю снять пальто, принял шляпу.
    Тихим невозмутимым голосом он спросил:
    – Как вас представить?
    – Эркюль Пуаро.
    Легкий ропот пронесся по холлу, когда дворецкий раскрыл двери и объявил:
    – Мсье Эркюль Пуаро.
    Шайтана вышел ему навстречу с бокалом хереса в руке. Он был, как всегда, безупречно одет. Сходство с Мефистофелем сегодня вечером бросалось в глаза еще сильнее, брови изгибались, словно в насмешке.
    – Вы не знакомы? Позвольте представить вам: миссис Оливер.
    Наш комедиант получил удовольствие от того, что Пуаро слегка вздрогнул от неожиданности.
    Миссис Ариадна Оливер была прекрасно известна как автор детективных и других захватывающих романов. Ее перу принадлежали популярные (хотя и не во всем безупречные) статьи: «О склонности к преступлению», «Знаменитые преступления passionnels»[11], «Убийство из ревности – убийство из корысти». Она была также ярой феминисткой[12], если в прессе обсуждалось какое-нибудь громкое дело, у нее непременно брали интервью, где она непременно говорила: «Вот если бы женщина возглавляла Скотленд-Ярд!» Она очень верила в женскую интуицию.
    В остальном это была приятная женщина средних лет, несколько угловатая, но это ее даже красило. Чудесные глаза, плотные плечи, большая копна непослушных седых волос, с которыми она все время экспериментировала. То у нее был в высшей степени ученый вид, – волосы гладко зачесаны и собраны в большой пучок на затылке, то она являлась вдруг с локонами мадонны, то с гривой небрежных кудрей. Ради сегодняшнего необычного вечера миссис Оливер решилась прикрыть лоб челкой.
    Низким грудным голосом она поприветствовала Пуаро, с которым познакомилась когда-то на одном литературном обеде.
    – А инспектора Баттла вы, несомненно, знаете, – сказал мистер Шайтана.
    Крупный, плотный, словно вырубленный из дерева, причем не просто из дерева, а из того, что идет на постройку боевых кораблей[13].
    По-видимому, инспектор Баттл был типичным представителем Скотленд-Ярда. Вид у него всегда был флегматичный и довольно глупый.
    – Я знаком с мсье Пуаро, – сказал инспектор Баттл, его деревянное лицо на миг раздвинулось улыбкой и приняло прежнее выражение.
    – Полковник Рейс, – продолжал знакомить Шайтана.
    Пуаро не был ранее знаком с полковником Рейсом, но кое-что о нем слышал. Хмурый, статный, загорелый мужчина лет пятидесяти, он обычно находился на каких-нибудь аванпостах империи, в особенности если назревали неприятные события. Секретная служба – мелодраматический термин, но он довольно точно объясняет человеку непосвященному суть и диапазон деятельности полковника Рейса.
    Пуаро теперь понял и оценил особый смысл устроенной комедии.
    – Остальные гости запаздывают, – сказал мистер Шайтана. – Возможно, моя вина. Кажется, я сказал им в восемь пятнадцать.
    Но в этот момент двери распахнулись, и дворецкий объявил:
    – Доктор Робертс.
    Это был жизнерадостный, чрезвычайно колоритный человек средних лет. Маленькие сверкающие глазки, небольшая лысина, склонность к embonpoint – в общем, намытый до блеска, продезинфицированный практикующий врач. И вся его повадка сразу же выдавала в нем врача. Энергичен, уверен в себе. Вы чувствуете, что диагноз его будет правильным, а лечение приятным и эффективным: «Немного шампанского для полного выздоровления». Человек-то опытный!
    – Не опоздал, надеюсь? – добродушно спросил он.
    С хозяином он поздоровался за руку, а остальным был представлен. Знакомство с Баттлом, казалось, доставило ему особое удовольствие.
    – Как же, как же, один из столпов Скотленд-Ярда, не так ли? Очень интересно! Нехорошо, разумеется, заставлять говорить о делах, но, предупреждаю вас, я попытаюсь это сделать. Всегда интересовался преступлениями. Конечно, не слишком похвально для врача! Не выдавайте меня моим слабонервным пациентам, ха-ха!
    Двери снова распахнулись.
    – Миссис Лорример.
    Вошла элегантно одетая женщина лет шестидесяти. У нее были тонкие черты лица, прекрасно уложенные седые волосы, голос – высокий, резкий.
    – Надеюсь, я не очень опоздала, – сказала она, обращаясь к хозяину, затем повернулась поприветствовать доктора Робертса, с которым была знакома.
    – Майор Деспард, – снова объявил дворецкий. Это был высокий, сухопарый красивый мужчина, его лицо слегка портил шрам на виске. Он был представлен и, естественно, направился к полковнику Рейсу. Вскоре они увлеченно беседовали о спорте и о сафари[14].
    И в заключение дворецкий объявил:
    – Мисс Мередит.
    Девушка лет двадцати с небольшим. Среднего роста, хорошенькая. Каштановые кудри собраны в пучок на затылке, большие серые глаза широко расставлены. Речь медленная, голос тихий.
    – О господи, я последняя? – произнесла она.
    Мистер Шайтана обрушился на нее с хересом и витиеватым комплиментом. Он представил ее официально и несколько церемонно.
    Мисс Мередит, потягивая херес, оказалась рядом с Пуаро.
    – Наш друг – любитель церемоний, – с улыбкой сказал Пуаро.
    – Да, – подтвердила девушка, – теперь люди больше обходятся без представлений. Просто говорят: «Я думаю, вы всех тут знаете», вот и все.
    – А если нет?
    – А если нет?.. Иногда это создает неловкости, но когда о тебе объявляют, еще страшнее. – Она помедлила немного и спросила: – Это миссис Оливер, писательница?
    И тут как раз послышался низкий голос миссис Оливер, разговаривающей с доктором Робертсом:
    – Вы не можете отрицать, что у женщин есть чутье… Женщины и сами это знают.
    Она попыталась было откинуть волосы назад, но ничего из этого не вышло, ведь сегодня у нее была челка.
    – Это миссис Оливер, – подтвердил Пуаро.
    – Та, которая написала «Труп в библиотеке»?
    – Та самая.
    Мисс Мередит слегка нахмурилась.
    – А вот этот, с деревянным лицом? Мистер Шайтана сказал – инспектор?
    – Из Скотленд-Ярда.
    – А вы?
    – А я?
    – Я все о вас знаю, мсье Пуаро. Ведь это вы по-настоящему постигли секреты криминалистики.
    – Мадемуазель, вы приводите меня в смущение.
    Мисс Мередит сдвинула брови.
    – Мистер Шайтана… – начала она и запнулась. – Мистер Шайтана…
    – Можно сказать, – спокойно произнес Пуаро, – что у него «преступные намерения». По-видимому, да. Несомненно, он хочет услышать, как мы будем спорить друг с другом. Он уже подзадоривает миссис Оливер и доктора Робертса. Они уже рассуждают о ядах, не оставляющих следов.
    – До чего странный человек! – с легким вздохом сказала мисс Мередит.
    – Доктор Робертс?
    – Нет, мистер Шайтана. – Она слегка подернула плечиками. – В нем всегда что-то настораживает, никогда не знаешь, какую он придумает себе забаву. От него так и ждешь чего-нибудь… ужасного.
    – Например, охота на лис[15], а?
    Мисс Мередит с упреком посмотрела на него.
    – Я имею в виду что-нибудь восточное!
    – Возможно, он и аморален, – задумчиво произнес Пуаро.
    – Ненормален?
    – Я говорю, аморален.
    – И вообще, он мне ужасно не нравится, – доверительно сказала мисс Мередит, понизив голос.
    – Однако вам понравится его обед, – заверил Пуаро. – У него изумительный повар.
    Она недоверчиво взглянула на него, потом рассмеялась.
    – Вот это да! – воскликнула она. – Вы, я вижу, не лишены человеческих слабостей.
    – Но я же и есть человек!
    – Знаете, – сказала мисс Мередит, – все эти знаменитости так пугают.
    – Мадемуазель, вам не следует пугаться, вы должны испытывать трепет, у вас должна быть наготове книжка для автографов и авторучка.
    – Видите ли, меня не интересуют преступления. Не думаю, что женщины этим увлекаются, это мужчины всегда читают детективные романы.
    Эркюль Пуаро томно вздохнул.
    – Увы! – пробормотал он. – Много бы я отдал в эту минуту, чтобы быть хотя бы самой маленькой кинозвездой!
    Дворецкий распахнул двери.
    – Кушать подано, – буркнул он.
    Предсказание Пуаро полностью оправдалось. Обед был отменный, антураж безупречен. Приглушенный свет, полированное дерево, синее мерцание бокалов с виски. В полумраке сидящий во главе стола мистер Шайтана выглядел как никогда демонически.
    Он галантно извинился за то, что в обществе преобладают мужчины.
    Миссис Лорример находилась справа от него, миссис Оливер – слева. Мисс Мередит сидела между инспектором Баттлом и майором Деспардом. Пуаро – между доктором Робертсом и миссис Лорример.
    Последняя шутливо перешептывалась с соседом.
    – Не думайте, что мы позволим вам на весь вечер завладеть единственной хорошенькой девушкой. Вы, французы, даром время не теряете, разве не так?
    – Вообще-то я бельгиец, – прошептал в ответ Пуаро.
    – А по-моему, старина, когда дело касается дам, один черт, – весело заметил доктор.
    Затем, повернувшись к полковнику Рейсу и отбросив шутливый тон, он с профессиональным азартом повел речь о новейших методах лечения сонной болезни[16].
    Миссис Лорример завела с Пуаро беседу о последних пьесах. Ее суждения были убедительны, замечания метки. Потом они перешли на книги, на мировую политику. Пуаро понял, что она очень неглупая, широко эрудированная женщина.
    На противоположной стороне стола миссис Оливер выпытывала у майора Деспарда названия особенно редкостных и нераспознаваемых ядов.
    – Вот, например, кураре…[17]
    – Дорогой мой, vieux jeu![18] Это уже тысячу раз встречалось. Я имею в виду что-нибудь новое.
    – Примитивные племена очень консервативны, – сухо заметил майор Деспард. – Они предпочитают старые, испытанные средства, апробированные их дедами и прадедами.
    – Как неинтересно, – сказала миссис Оливер. – А мне казалось, что они все время экспериментируют с различными травами и другими вещами. Такие возможности для опытов, думала я. Плохо ли, разом избавиться от всех своих богатых дядюшек отравой, которая еще никому не известна.
    – Цивилизация тут может похвастаться большим, чем дикари, – ответил Деспард. – Возьмите, например, современную лабораторию. Культуры невинных на вид микробов безотказно вызывают серьезнейшие болезни.
    – Мои читатели этого не поймут, – возразила миссис Оливер. – Кроме того, запутаешься в названиях: стафилококки, стрептококки и прочие кокки[19]. Это непостижимо для моего секретаря, да и скучно, вам не кажется? А вы, инспектор, что скажете?
    – В реальной жизни, миссис Оливер, люди не претендуют на особую изысканность, – заявил тот. – Обычно предпочитают мышьяк, ведь он такой надежный и его легко достать.
    – Чепуха, – отрезала миссис Оливер. – Просто существует множество таких преступлений, которые вы со своим Скотленд-Ярдом никогда и не раскроете. Вот если бы у вас там была женщина…
    – Собственно, у нас есть…
    – Ха, эти страшилища в дурацких шляпах, женщины-полицейские, которые мозолят глаза в парках! Я имею в виду женщину, которая бы возглавила все. Женщины разбираются в преступлениях.
    – Они обычно очень хорошие следователи, – сказал инспектор Баттл. – Не теряются. Диву даешься, как они до всего докапываются.
    Мистер Шайтана слегка усмехнулся:
    – Яд – оружие женщин. Вероятно, многие отравительницы так и не разоблачены.
    – Безусловно, вы правы, – просияла миссис Оливер, щедро накладывая себе mousse de foie gras.
    – У врачей для этого тоже имеются возможности, – продолжал рассуждать мистер Шайтана.
    – Я протестую! – воскликнул доктор Робертс. – Если мы и травим пациентов, то по чистой случайности.
    И он расхохотался.
    – Но если бы мне надо было совершить преступление, – продолжал Шайтана и остановился. Пауза была так многозначительна, что все подняли на него глаза. – Если бы надо было… я поступил бы очень просто. Всегда происходят несчастные случаи… при стрельбе, например, или просто дома… – Он передернул плечами и взял бокал с вином. – Впрочем, кто я такой, чтобы разглагольствовать тут в компании специалистов…
    Он выпил. Красные блики от вина метнулись по лицу с напомаженными усами, маленькой эспаньолкой, с причудливо изогнутыми бровями…
    Некоторое время все молчали.
    Вдруг миссис Оливер заговорила:
    – Без двадцати или двадцать минут? Ангел пролетает[20]. У меня ноги не скрещены, значит, ангел черный.

Глава 3 Бридж [21]

    Когда компания вернулась в гостиную, там уже стоял ломберный стол[22]. Подали кофе.
    – Играет кто-нибудь в бридж? – спросил мистер Шайтана. – Миссис Лорример, я знаю. Доктор Робертс. Вы играете, миссис Мередит?
    – Да. Правда, не блестяще.
    – Отлично. И майор Деспард? Хорошо. Будем считать, что вы четверо располагаетесь здесь.
    – Слава богу, поиграем в бридж, – с улыбкой сказала миссис Лорример Пуаро. – Я неисправимая картежница! Обожаю бридж! Теперь даже не езжу на обеды, если не обещают бриджа! Иначе меня просто клонит в сон. Стыдно, но ничего не могу с собой поделать.
    Сняв колоду, определили партнеров. Миссис Лорример с Энн Мередит против майора Деспарда и доктора Робертса.
    – Женщины против мужчин, – объявила миссис Лорример, профессионально тасуя карты. – Неважнецкие картишки, что скажешь, партнер? Мой форсинг – два[23].
    – Постарайтесь выиграть, – напутствовала их миссис Оливер, обуреваемая феминистскими страстями. – Покажите мужчинам, что не все бывает так, как им хочется!
    – Бедняги, у них не остается никакой надежды, – не без ехидства заметил доктор Робертс, начиная тасовать вторую колоду.
    – По-моему, вам сдавать, миссис Лорример.
    Майор Деспард усаживался довольно медленно. Он рассматривал Энн Мередит так, будто бы только что обнаружил, как она необыкновенно хороша собой.
    – Снимите, пожалуйста, – не сдержавшись, сказала миссис Лорример.
    С извинениями он снял протянутую колоду.
    Уверенными движениями миссис Лорример принялась раздавать карты.
    – Рядом в комнате есть еще ломберный стол, – сказал мистер Шайтана.
    Он направился туда, и остальные четверо последовали за ним в небольшую, уютно обставленную курительную комнату, где был приготовлен второй стол.
    – Надо снять колоду, – напомнил полковник Рейс.
    Мистер Шайтана покачал головой.
    – Я не играю, – заявил он. – Бридж не моя страсть.
    Все принялись уговаривать его, грозили, что тогда тоже не станут играть, но он решительно уклонился, и они наконец уселись.
    Мистер Шайтана некоторое время понаблюдал за ними, мефистофельски усмехнулся, увидев, при каком раскладе миссис Оливер заявила две без козырей, и прошел в соседнюю комнату. Тут тоже все были увлечены игрой. Лица серьезные, заявки одна за другой. «Червы». «Пас». «Три трефы». «Три пики». «Четыре бубны». «Дубль»[24]. «Четыре червы». Мистер Шайтана постоял некоторое время, украдкой посмеиваясь. Потом он прошел через комнату и сел в большое кресло у камина. Внесли поднос с напитками и поставили на столик рядом. Огненные блики играли в хрустальных пробках.
    Хорошо чувствующий эффекты освещения, мистер Шайтана устроил все так, что казалось, комнату озаряет только пламя камина. Маленькая под абажуром лампочка у подлокотника давала достаточно света, чтобы читать, если он того пожелает. Приглушенный верхний свет не портил впечатления. Светильники поярче были над ломберным столом, откуда продолжали доноситься монотонные восклицания.
    – Без козыря, – решительное и четкое миссис Лорример.
    – Три червы, – с агрессивной ноткой в голосе доктора Робертса.
    – Пас, – спокойное Энн Мередит.
    Небольшая пауза предшествовала реплике майора Деспарда, не столько тугодума, сколько человека, привыкшего обдумывать каждое свое слово:
    – Четыре червы.
    – Дубль.
    Отсветы огня трепетали на лице Шайтаны, он улыбался.
    Улыбался и улыбался без устали, веки его слегка подрагивали…
    Прием доставлял ему удовольствие.
    – Пять бубен. Гейм и роббер[25], – сказал полковник Рейс. – Неплохо у вас получилось, партнер. Не думал, что вы справитесь, Пуаро. Повезло, что они не разыграли пики.
    – Это, я думаю, мало бы что изменило, – сказал инспектор Баттл, человек великодушный.
    Он и пытался разыграть пики, и у его партнерши миссис Оливер были пики, но «что-то ей подсказало» пойти с треф, что и привело к плачевному результату.
    Полковник Рейс взглянул на часы:
    – Десять минут первого. Может быть, еще одну?
    – Прошу прощения, – сказал инспектор Баттл, – я не привык ложиться поздно.
    – Я тоже, – сказал Эркюль Пуаро.
    – Тогда подведем итоги, – сказал Рейс.
    Итогом пяти робберов в этот вечер была решительная победа мужчин. Миссис Оливер проиграла три фунта семь шиллингов, остальные – только по три. Больше всех выиграл полковник Рейс.
    Миссис Оливер была плохим игроком в бридж, но умела проигрывать. Она весело выложила деньги.
    – Не клеилось у меня все сегодня, – сказала она. – Такое иногда бывает. А вот вчера мне шла хорошая карта. Трижды получала по сто пятьдесят премиальных очков.
    Она поднялась, забрала свою вышитую сумочку, вовремя удержавшись, чтобы не откинуть со лба специально напущенные на него волосы.
    – Полагаю, наш хозяин здесь, рядом, – сказала она и отправилась в соседнюю комнату.
    Остальные прошли за ней. Мистер Шайтана сидел в кресле у камина. Игроки были поглощены игрой.
    – Дубль пять треф, – невозмутимо произнесла миссис Лорример.
    – Пять без козырей.
    – Дубль пять без козырей.
    Миссис Оливер приблизилась к столу. Игра, по всей видимости, была захватывающая. Инспектор Баттл подошел вместе с ней.
    Полковник Рейс направился к мистеру Шайтане. Пуаро – тоже.
    – Пора расходиться, Шайтана, – сказал Рейс.
    Мистер Шайтана хранил молчание. Голова его склонилась вперед, казалось, он задремал. Рейс бросил какой-то странный быстрый взгляд на Пуаро и подошел к креслу поближе. Тут он сдавленно вскрикнул. Пуаро тотчас подскочил и посмотрел туда, куда показывал полковник. Он увидел нечто, что могло быть крупной, богато украшенной булавкой для галстука, но это была не булавка.
    Пуаро, наклонившись, поднял одну из рук мистера Шайтаны и тут же отпустил ее – она бессильно упала. Он встретил вопрошающий взгляд Рейса и кивнул. Рейс громко позвал:
    – Инспектор Баттл, на минуточку.
    Баттл подошел.
    Миссис Оливер продолжала следить за игрой. Разыгрывали пять без козырей.
    Несмотря на кажущуюся флегматичность, инспектор был очень расторопен. Он лишь поднял брови и тихо спросил:
    – Что у вас стряслось?
    Рейс кивнул на безмолвную фигуру в кресле.
    Когда Баттл склонился над ним, Пуаро вглядывался в то, что было лицом мистера Шайтаны. Теперь, когда рот был открыт, оно выглядело глупым – никакого демонизма не осталось.
    Эркюль Пуаро покачал головой.
    Инспектор Баттл распрямился. Не дотрагиваясь, он смотрел на то, что было похоже на крупную булавку в галстуке мистера Шайтаны, но булавкой эта вещь не была. Он поднял обмякшую руку и дал ей упасть.
    Он был спокоен, подтянут и приготовился взять на себя управление ситуацией.
    – Дамы и господа! – произнес он. – Прошу внимания.
    Его тон уже был совершенно официален, и эти слова прозвучали так, что все игроки обратились в его сторону, а рука Энн Мередит с тузом пик замерла в воздухе.
    – Очень сожалею, но должен сообщить вам, что хозяин дома, мистер Шайтана, мертв.
    Миссис Лорример и доктор Робертс вскочили на ноги, Деспард, не спуская с Шайтаны взгляда, нахмурился. Энн Мередит приоткрыла рот.
    – Вы уверены?
    Доктор Робертс – в нем проснулся профессионал – энергично направился через комнату освидетельствовать покойного.
    Как-то невзначай инспектор оказался на его пути.
    – Минутку, доктор Робертс. Не скажете ли вы мне сначала, кто входил в эту комнату и выходил из нее сегодня вечером?
    Робертс удивленно посмотрел на него.
    – Входил и выходил? Я вас не понимаю. Никто.
    Инспектор перевел пристальный взгляд на миссис Лорример.
    – Это так?
    – Именно так.
    – Ни дворецкий, ни слуги?
    – Никто. Разве что дворецкий – принес поднос, когда мы сели за бридж. С тех пор никто не появлялся.
    Инспектор взглянул на Деспарда.
    Деспард кивнул в знак согласия.
    – Да, да, это правда, – почти беззвучно произнесла Энн.
    – Что все это значит?! – не сдержался Робертс. – Дайте мне хотя осмотреть его, может быть, это просто обморок.
    – К сожалению, это не обморок. Но никто не дотронется до него, пока не приедет дивизионный врач. Мистер Шайтана убит.
    – Убит? – Резко-пронзительное миссис Лорример.
    – Убит? – Недоверчивый вздох Энн.
    – Боже милостивый! – Шепот доктора Робертса.
    Деспард молча уставился в пространство.
    Инспектор Баттл медленно кивнул. Он был похож в этот момент на фарфоровую статуэтку китайского мандарина[26]. Лицо его абсолютно ничего не выражало.
    – Заколот, – уточнил он. – Вот так вот. Заколот. – И вдруг, как выстрел, прозвучал его вопрос: – Кто-нибудь из вас выходил из-за стола?
    Он увидел, как выражения четырех лиц резко переменились. Он увидел на них страх, понимание, возмущение, уныние, ужас, но не увидел ничего для себя полезного.
    Воцарилось молчание.
    – Так что же?
    Потом майор Деспард, по-солдатски вытянувшись, повернул свое узкое умное лицо к Баттлу и деловито сказал:
    – Я думаю, в течение вечера все мы в тот или иной момент выходили из-за стола – либо за напитками, либо подбросить поленьев в огонь. Я делал и то и другое. Когда я подходил к камину, Шайтана в кресле спал.
    – Спал?
    – Да, я так решил.
    – Может быть, так оно и было, – согласился Баттл. – Но он мог быть уже мертв. Будем разбираться. Я прошу вас сейчас пройти в соседнюю комнату. – Он повернулся к безмолвно стоявшему Рейсу. – Полковник, может быть, вы пройдете с нами?
    Рейс с пониманием кивнул:
    – Хорошо, инспектор.
    Четверо игроков в бридж медленно прошли за дверь.
    Миссис Оливер села на стул в дальнем углу комнаты и тихонько заплакала.
    Баттл снял трубку, переговорил по телефону, потом сказал:
    – Полиция сейчас прибудет. Управление распорядилось, чтобы делом занялся я. Дивизионный врач приедет немедленно. Мсье Пуаро, каково ваше мнение: сколько времени прошло с момента наступления смерти? Мне кажется, значительно более часа.
    – Согласен. Точнее, увы, никто определить не сможет. Никто не скажет: «Этот человек скончался один час двадцать минут и сорок секунд назад».
    Баттл рассеянно кивнул.
    – Он сидел прямо напротив камина. Это имеет некоторое значение. «Больше часа, но не более двух с половиной», – вот что скажут наши врачи. Я уверен. И никто ничего не слышал, никто ничего не видел. Удивительно! Как только можно было осмелиться? Он же мог закричать.
    – Но не закричал. Убийце повезло. Как вы заметили, mon ami, очень смелый поступок.
    – Нет ли каких-либо идей, мсье Пуаро? Относительно мотива или чего-нибудь в этом роде?
    – Да, у меня есть что сказать по этому поводу, – медленно проговорил Пуаро. – Скажите, мистер Шайтана не намекал вам, какого рода прием он устроил сегодня вечером?
    Инспектор с любопытством взглянул на него:
    – Нет, мсье Пуаро, он ничего не говорил. А что?
    Вдалеке зажужжал звонок, заколотили дверным молотком.
    – Это наши люди, – встрепенулся инспектор. – Пойду их встречу. И готовьте вашу версию. Надо приниматься за работу.
    Пуаро кивнул.
    Баттл вышел.
    Миссис Оливер продолжала лить слезы.
    Пуаро подошел к ломберному столу. Ни к чему не прикасаясь, он посмотрел записи. Покачал головой.
    – Глупец! Какой глупец, – проворчал он. – Строить из себя чуть ли не дьявола, пугать людей! Quel enfantillage![27]
    Дверь открылась. Вошел дивизионный врач с саквояжем в руках. За ним проследовал инспектор, на ходу переговариваясь с Баттлом. Последним вошел фотограф. В холле остался констебль.
    Началась обычная работа по расследованию преступления.
    Глава 4 Первый убийца?
    Эркюль Пуаро, миссис Оливер, полковник Рейс и инспектор Баттл сидели вокруг стола в гостиной.
    Это было уже час спустя. Тело осмотрели, сфотографировали и увезли. Приезжал и эксперт по дактилоскопии[28].
    Инспектор Баттл взглянул на Пуаро.
    – Прежде чем впустим этих четверых, я хочу услышать, что вы собирались мне сказать. Какого же рода прием, по-вашему, был сегодня вечером?
    Как можно осторожнее и точнее Пуаро пересказал содержание разговора, состоявшегося у него с мистером Шайтаной в Уэссекс-хаусе.
    Баттл вытянул губы трубочкой. Он даже чуть не присвистнул.
    – Экспонаты! Ну и ну! Убийцы! И вы думаете, так оно и есть? А не морочил ли он вам голову?
    – Нет, нет, – помотал головой Пуаро. – Так оно и есть. Шайтана кичился тем, что он походит на Мефистофеля. Он был человеком огромного тщеславия. Но он был также и недалеким человеком – вот почему он мертв.
    – Понимаю, – кивнул инспектор, тут же все прикинув. – Приглашено восемь человек. Четверо, так сказать, «сыщиков» и четверо убийц!
    – Невозможно! – возмутилась миссис Оливер. – Совершенно невозможно. Никто из этих людей не мог совершить преступления.
    Инспектор задумчиво покачал головой.
    – Я бы не говорил это так уверенно, миссис Оливер, убийцы часто и выглядят, и ведут себя совершенно так же, как и другие люди. Приятные, спокойные, хорошо воспитанные и вполне разумные.
    – В таком случае, это доктор Робертс, – твердо решила миссис Оливер. – Я интуитивно почувствовала, едва увидела этого человека, что с ним что-то не так. Мое предчувствие меня никогда не подводило.
    Баттл повернулся к полковнику Рейсу.
    – А вы, сэр, что думаете?
    Рейс пожал плечами.
    – Может быть, – отозвался он, определенно имея в виду сообщение Пуаро, а не сентенции миссис Оливер. – Может быть. Это доказывает, что Шайтана, по крайней мере в одном случае, был прав. В конце-то концов, он мог только заподозрить, что эти люди были убийцами, он мог не знать наверняка. Он мог оказаться правым во всех четырех случаях, а мог – только в одном. И в одном случае он действительно оказался прав, его смерть тому свидетельство.
    – По-видимому, тот, кто стал убийцей, понял, куда ветер дует. Думаете, в этом дело, мсье Пуаро?
    Пуаро кивнул.
    – К тому же мистер Шайтана отличался особым, я бы сказал, опасным чувством юмора, – добавил он. – Он был тут безжалостен. Жертва считала, что Шайтана придумал себе развлечение: дождется момента и предаст его в руки полиции – вам! Он (или она), должно быть, думали, что у Шайтаны есть неопровержимые доказательства.
    – Неужели были?
    Пуаро пожал плечами.
    – Этого мы никогда не узнаем.
    – Доктор Робертс! – упорно твердила миссис Оливер. – Он такой приветливый. Убийцы часто приветливые – маскировка! На вашем месте, инспектор, я бы его сразу арестовала.
    – Осмелюсь заметить, вы бы так и поступили, если во главе Скотленд-Ярда была бы женщина, – сказал инспектор Баттл, и в его бесстрастных глазах мелькнул огонек. – Но, видите ли, поскольку дело поручено мужчинам, мы должны быть осторожны, нам, мужчинам, не к лицу торопливость.
    – Ох, мужчины, мужчины, – вздохнула миссис Оливер и принялась обдумывать газетную статью.
    – Теперь лучше пустить их сюда, – решил инспектор Баттл. – Не стоит заставлять их слишком долго ждать.
    Полковник Рейс приподнялся.
    – Вы предпочитаете, чтобы мы ушли?..
    Инспектор, уловив красноречивый взгляд миссис Оливер, с минуту колебался. Он прекрасно знал официальное положение полковника Рейса, и Пуаро много раз работал с полицией. Но миссис Оливер… не означало ли это затянуть дело? Но тут он вспомнил, что миссис Оливер проиграла в бридж три фунта и семь шиллингов и ничуть не расстроилась от этого.
    – Пока это зависит от меня, можете оставаться, – сказал он. – Все. Но, пожалуйста, сидеть тихо, – он посмотрел на миссис Оливер, – и чтобы никаких разговоров о том, что нам рассказал мсье Пуаро. Это было маленьким секретом Шайтаны и, в сущности, умерло вместе с ним. Понятно?
    – Вполне, – ответила миссис Оливер.
    Баттл подошел к двери и окликнул констебля, который дежурил в холле.
    – Пойдите в курительную комнату. Там вы найдете Андерсона с четырьмя гостями. Попросите сюда доктора Робертса.
    – Я бы оставила его напоследок, – сказала миссис Оливер. – В книжке, я имею в виду, – добавила она виновато.
    – Реальная жизнь – это нечто иное, – сказал Баттл.
    – Знаю, – вздохнула миссис Оливер. – И скверно устроенное.
    Доктор Робертс вошел уже не таким, как всегда, уверенным и пружинистым шагом.
    – Послушайте, Баттл, – начал он, – это же черт знает что такое. Извините, миссис Оливер, но не нахожу других слов. Просто не верю своим глазам! Если говорить о профессиональной, так сказать, стороне содеянного, заколоть человека, когда в каких-то двух-трех ярдах[29] другие люди! – И он покачал головой. – Вот так-так! Я бы не решился! – Легкая улыбка тронула уголки его рта. – Что мне надо сказать или сделать, чтобы убедить вас, что это совершил не я?
    – Это зависит от того, имелись ли у вас мотивы, доктор Робертс.
    Доктор выразительно тряхнул головой.
    – Ясно. У меня нет и тени мотива, чтобы избавляться от несчастного Шайтаны. Я даже знал-то его не очень хорошо. Он забавлял меня – такой был чудак. В нем было что-то восточное. Естественно, вы досконально изучите мои отношения с ним, я понимаю это, я не дурак. Но вы ничего такого не обнаружите. У меня не было причин убивать Шайтану, и я его не убивал.
    Инспектор Баттл деревянно кивнул.
    – Хорошо, доктор Робертс. Вы человек разумный и понимаете, что я веду следствие. Не могли бы вы что-нибудь рассказать об остальных?
    – К сожалению, мне мало что о них известно. С Деспардом и с мисс Мередит я познакомился сегодня вечером. Правда, о Деспарде я знал раньше: читал его рассказы о путешествиях. Очень хорошая книга.
    – Вы знали, что он знаком с мистером Шайтаной?
    – Нет, Шайтана никогда о нем не упоминал. Как я уже сказал, я знал о нем, но мы никогда не встречались. Мисс Мередит никогда раньше не видел. Миссис Лорример знаю очень немного.
    – Что вы о ней скажете?
    Робертс пожал плечами.
    – Вдова. Довольно состоятельна. Умная, воспитанная женщина, игрок первого класса. Я и познакомился с ней за бриджем.
    – И мистер Шайтана о ней тоже не упоминал?
    – Нет.
    – Хм-м, мало полезного. Теперь, доктор Робертс, будьте добры, припомните как следует, часто ли вы вставали из-за стола, и расскажите, как вели себя остальные.
    – Не знаю, получится ли, – искренне признался он. – Что касается меня, постараюсь сообразить. Я выходил из-за стола три раза, то есть в трех случаях, когда был болваном[30]. Я вставал и что-нибудь делал. Один раз пошел подложить в камин дров. Раз принес попить дамам. Раз налил себе виски с содовой.
    – Можете припомнить время?
    – Только приблизительно. Начали мы играть, по-моему, около девяти тридцати. Пожалуй, час спустя я занялся камином. Через некоторое время после этого (я думаю, через одну раздачу) я принес напитки. И, может быть, в половине двенадцатого налил себе виски с содовой. Но это весьма приблизительно, не могу поручиться за точность.
    – Стол с напитками стоял за креслом мистера Шайтаны?
    – Да. Иначе говоря, я проходил совсем рядом три раза.
    – И каждый раз вы были в полной уверенности, что он спит?
    – Так я подумал в первый раз. Во второй раз я даже не взглянул на него. В третий раз у меня мелькнула мысль: «Что это он разоспался, бедолага?» Но я к нему особенно не присматривался.
    – Очень хорошо. Теперь скажите, когда ваши компаньоны покидали свои места?
    Доктор Робертс нахмурился.
    – Вот уж нелегкая задача. Деспард, по-моему, выходил взять еще одну пепельницу. Он еще ходил выпить. Это – до меня, я отлично помню, он еще спросил, не хочу ли я. Я ответил, что у меня пока есть.
    – А дамы?
    – Миссис Лорример один раз подходила к огню. Наверное, подложить дров. Или, вероятнее всего, поговорить с Шайтаной. С уверенностью утверждать не могу: я как раз заявил довольно рискованную бескозырную.
    – А мисс Мередит?
    – Один-то раз она, несомненно, выходила. Обошла вокруг, посмотрела мои карты: я был как раз ее партнер. Потом посмотрела у остальных, побродила по комнате. Не знаю, что именно она делала. Не обратил внимания.
    Инспектор задумался.
    – Поскольку вы сидели за столом, не оказалось ли у кого-нибудь из вас место прямо против камина?
    – Нет, мы были несколько в стороне, а еще наш стол отгораживала большая горка, китайской работы, очень красивая. Как я понимаю, вполне можно было заколоть беднягу. Ведь если играешь в бридж, играешь в бридж. Когда тут смотреть по сторонам да разглядывать, что где творится. А в таком случае…
    – В таком случае, несомненно, болван и был убийцей, – закончил инспектор Баттл.
    – Все равно, – сказал доктор Робертс, – тут нужны крепкие нервы. Как знать, не посмотрит ли кто в критический момент?
    – Да, – согласился Баттл. – Риск был очень велик. Мотив, вероятно, был серьезен. Если бы только его знать, – не моргнув глазом он изобразил полную неосведомленность.
    – Думаю, вы дознаетесь, – сказал Робертс. – Посмотрите его бумаги и все прочее. Возможно, там и обнаружится улика.
    – Будем надеяться, – с унылым видом проговорил инспектор Баттл и бросил острый взгляд на доктора. – Не могу ли я, доктор Робертс, попросить вас об одолжении? Выскажите, пожалуйста, свое личное мнение – как мужчина мужчине.
    – Ну конечно же!
    – Как вы предполагаете, кто из них троих?
    Доктор Робертс пожал плечами.
    – Это нетрудно. Прямо скажу – Деспард. У этого человека стальные нервы, он привык к таким поворотам жизни, где приходится действовать решительно. Он не побоится рискнуть. И непохоже, что к этому причастны женщины. Тут, мне кажется, требуется некоторая сила.
    – Не такая, как вы думаете. Взгляните на это. – И Баттл, как фокусник, вдруг извлек откуда-то длинный тонкий предмет блестящего металла с маленькой, украшенной драгоценными камнями рукояткой.
    Доктор Робертс наклонился вперед, взял его и осмотрел с нескрываемым восхищением знатока. Потрогал кончик и присвистнул.
    – Вот это оружие! Что за оружие! Эта игрушечка создана специально для убийства. Входит, как в масло, прямо как в масло. Видно, с собой принесено.
    – Нет, принадлежал мистеру Шайтане. Лежал на столе около двери среди множества других безделушек.
    – Та-ак, значит, убийце повезло. Найти такое оружие.
    – Ну, как посмотреть… – медленно проговорил Баттл.
    – Конечно, не Шайтане же, бедняге, повезло.
    – Я не это имел в виду, доктор Робертс. Видите ли, может быть еще один угол зрения на это дело. Мне, например, пришло в голову, что именно оружие навело преступника на мысль об убийстве.
    – Вы хотите сказать, что это было внезапное наитие, что убийство не было преднамеренным? Он решил совершить убийство лишь после того, как пришел сюда? Э-э, что же могло навести вас на такую мысль? – Он испытующе посмотрел на Баттла.
    – Просто пришло в голову, – вяло ответил инспектор.
    – Возможно и так, – медленно проговорил Робертс.
    Инспектор откашлялся.
    – Не стану вас больше задерживать, доктор. Благодарю за помощь. Может быть, вы оставите свой адрес?
    – Конечно, конечно. Двести, Глоусестер-Террас, Вест, два. Телефон: Бейсуотер, два тридцать восемь девяносто шесть.
    – Благодарю. Возможно, мне придется скоро к вам заглянуть.
    – Рад вас видеть в любое время. Надеюсь, в бумагах не сыщется против меня улик. Не хотелось бы расстраивать моих нервных пациентов.
    Инспектор обернулся к Пуаро.
    – Прошу прощения, мсье Пуаро, если вы пожелаете задать вопросы, доктор наверняка не станет возражать.
    – Разумеется, разумеется. Большой ваш поклонник, мсье Пуаро. Маленькие серые клеточки… порядок… метод… Я знаком с вашими взглядами на криминалистику. Я догадываюсь, что вы спросите меня о самом интригующем.
    Эркюль Пуаро в своей очень неанглийской манере простер к нему руки:
    – Нет, нет. Я просто хочу прояснить для себя некоторые детали. Например, сколько робберов вы сыграли?
    – Три, – не мешкая ответил Робертс. – Когда вы вошли, мы доторговались до гейма в четвертом.
    – А кто с кем играл?
    – Первый роббер Деспард со мной против дам. И они, бог ты мой, обыграли нас. Легкая победа, мы и карт-то почти не держали. Второй роббер мисс Мередит со мной против Деспарда и миссис Лорример. Третий – миссис Лорример и я против мисс Мередит и Деспарда. Мы и колоду снимали всякий раз, но все равно так шло по кругу. Четвертый роббер опять со мной мисс Мередит.
    – Кто выигрывал и кто проигрывал?
    – Миссис Лорример выигрывала в каждом роббере. Мисс Мередит выиграла в первом и проиграла в двух остальных. Мне немного везло, а мисс Мередит и Деспарду, должно быть, нет.
    Пуаро с улыбкой сказал:
    – Уважаемый инспектор интересовался вашим мнением о компаньонах как о кандидатах на виселицу. А я хотел бы услышать ваше мнение о них как об игроках в бридж.
    – Миссис Лорример – первый класс, – тут же ответил доктор Робертс. – Держу пари, что у нее неплохой годовой доход от бриджа. Деспард – хороший игрок, благоразумный игрок, не даст маху. Мисс Мередит я бы назвал довольно осторожным игроком. Она не совершает ошибок, но и не блещет.
    – А вы сами, доктор?
    – Говорят, что я всегда несколько переоцениваю свои возможности. Но считаю, это мне на пользу.
    Пуаро улыбнулся. Доктор Робертс поднялся.
    – Еще что-нибудь?
    Пуаро покачал головой.
    – Что ж, тогда спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Оливер. Вот вам сюжет. Почище ваших ядов, а?
    Доктор Робертс вышел из комнаты, шаг его снова стал уверенным, пружинистым.
    – Сюжет! Тоже мне сюжет! – разочарованно произнесла миссис Оливер, как только за ним закрылась дверь. – Люди так неумны. Да я в любой момент могу придумать убийство гораздо интереснее, чем какое-нибудь настоящее. Я всегда умела придумать сюжет. А публике, которая читает мои книжки, нравятся яды, не оставляющие следов.
    Глава 5 Второй убийца?
    Немного побледневшая, но собранная, миссис Лорример вошла в гостиную, как и подобает благородной даме.
    – К сожалению, вынужден вас побеспокоить, – начал инспектор Баттл.
    – Что ж, вы исполняете свой долг, – спокойно сказала миссис Лорример. – Да, неприятно оказаться в таком положении, но никуда не денешься. Я понимаю, кто-то из нас четверых виновен. Естественно, я не думаю, что вы поверите мне на слово, но это не я.
    Она взяла стул, который предложил ей полковник Рейс, и села напротив инспектора. Ее умные серые глаза встретились с его взглядом. Она ждала со вниманием.
    – Вы хорошо знали мистера Шайтану? – спросил инспектор.
    – Не особенно хорошо. Я знакома с ним уже несколько лет, но не близко.
    – Где вы с ним познакомились?
    – В Египте, по-моему, в гостинице «Винтер Палас» в Луксоре.
    – Что вы о нем думаете?
    Миссис Лорример слегка пожала плечами.
    – Я считала его, прямо могу об этом сказать, каким-то шарлатаном.
    – У вас не было, извините, что задаю такой вопрос, каких-нибудь мотивов избавиться от него?
    Миссис Лорример взглянула несколько удивленно.
    – Ну, а если бы были, разве я бы призналась в этом?
    – Почему же нет, – сказал Баттл. – Умный человек ведь может понять, что все обязательно выйдет наружу.
    – Да, конечно, так. Но нет, у меня не было причин избавляться от мистера Шайтаны. Я считала его poseur и слишком театральным, иногда он меня раздражал. Вот так я отношусь или, вернее, относилась к нему.
    – Да-да, такие дела… Теперь, миссис Лорример, не расскажете ли вы что-нибудь о своих компаньонах?
    – К сожалению, нет. С майором Деспардом и мисс Мередит я познакомилась сегодня вечером. Оба они, кажется, очаровательные люди. Доктора Робертса я немножко знаю. Я считаю, он очень популярный врач.
    – Он не ваш врач?
    – О нет.
    – А не могли бы вы сказать нам, миссис Лорример, сколько раз за вечер вы выходили из-за стола, и не опишете ли так же, как вели себя остальные?
    Миссис Лорример не пришлось раздумывать.
    – Я предполагала, что вы меня об этом спросите, и постаралась все припомнить. Я поднималась с места всего один раз, когда была болваном. Прошла к огню. Мистер Шайтана был тогда жив. Я сказала, как приятно смотреть на горящие дрова.
    – И он ответил?
    – Что терпеть не может радиаторов парового отопления.
    – Кто-нибудь слышал ваш разговор?
    – Не думаю. Я говорила тихо, чтобы не мешать игрокам. – Она сухо добавила: – Практически вам никто не подтвердит, что Шайтана был жив и говорил со мной.
    Инспектор ничего не возразил. Он продолжал спокойно и методично задавать вопросы.
    – В какое это было время?
    – Я думаю, мы играли уже больше часа.
    – А остальные?
    – Доктор Робертс приносил мне попить. Он и себе принес выпить, но это было позднее. Майор Деспард тоже ходил за напитками. Это было где-нибудь в четверть двенадцатого.
    – Только один раз?
    – Нет, я думаю, дважды. Вообще мужчины довольно много ходили, только я не заметила, что они делали. Мисс Мередит, как мне кажется, покидала свое место только раз. Она прошла посмотреть карты партнера.
    – Но она не отходила от стола?
    – Я не стала бы это утверждать. Она, может быть, вообще выходила из комнаты.
    Баттл кивнул.
    – Все это очень приблизительно, – сказала миссис Лорример, начиная сердиться.
    – Извините.
    Затем Баттл повторил свой фокус, достал длинный изящный стилет.
    – Не взглянете ли на это, миссис Лорример?
    Она взяла его в руки без всяких эмоций.
    – Вы раньше его видели?
    – Никогда.
    – А он лежал на столе в гостиной.
    – Я его не заметила.
    – Вы, наверное, понимаете: подобным оружием женщина могла бы достичь цели с той же легкостью, что и мужчина.
    – Полагаю, могла бы, – невозмутимо согласилась миссис Лорример. Она чуть наклонилась и вернула изящную вещицу.
    – Но все равно, женщина должна быть достаточно отчаянной, – сказал инспектор Баттл, – чтобы решиться на это.
    Он подождал с минуту, но миссис Лорример молчала.
    – Вам известно, в каких отношениях с мистером Шайтаной были остальные ваши компаньоны?
    Она покачала головой.
    – Ничего.
    – Вы не могли бы высказать свое предположение относительно того… ну… кто бы это, скорей всего, мог совершить?
    Миссис Лорример решительно выпрямилась.
    – Я не желаю делать что-либо подобное. Ваш вопрос я считаю крайне неуместным.
    Инспектор выглядел пристыженным мальчиком, которого отчитала бабушка.
    – Пожалуйста, ваш адрес, – пролепетал он, раскрывая записную книжку.
    – Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси[31].
    – Номер телефона?
    – Челси, четыре пятьдесят шесть тридцать два.
    Миссис Лорример встала.
    – А у вас есть вопросы, мсье Пуаро? – торопливо произнес Баттл.
    Миссис Лорример остановилась, чуть наклонив голову.
    – Не позволите ли, мадам, узнать ваше мнение о ваших компаньонах не как о потенциальных убийцах, а как об игроках в бридж?
    – Я готова, если это в какой-то степени касается нашего предмета, хотя не вижу тут никакой связи.
    – Я так не считаю. Ваш ответ, если изволите, мадам.
    Очень терпеливо – так взрослые разговаривают с несмышленым дитятей – миссис Лорример стала разъяснять:
    – Майор Деспард – игрок весьма благоразумный. Доктор Робертс переоценивает свои возможности, но разыгрывает партии блестяще. Мисс Мередит, конечно, милая партнерша, но уж очень осторожничает. Еще что-нибудь?
    Тут Пуаро в свою очередь, как фокусник, достал четыре скомканных листка с записями игры.
    – Вот записи, мадам. Одна из них ваша?
    Она осмотрела их.
    – Да, вот мой почерк. Это подсчет третьего роббера.
    – А этот листок?
    – Должно быть, майора Деспарда. Он зачеркивает, когда разыгрывает.
    – А эта?
    – Мисс Мередит. Первый роббер.
    – Так что эта, незаконченная, – доктора Робертса?
    – Да.
    – Благодарю вас, мадам. Думаю, у меня все.
    Миссис Лорример повернулась к миссис Оливер:
    – Доброй ночи, миссис Оливер. Доброй ночи, полковник Рейс, – и, пожав руки всем четверым, ушла.
    Глава 6 Третий убийца?
    – Не добились от нее ничего нового, – прокомментировал Баттл. – Поставьте себя на мое место. Штучка старого закала, сама предупредительность, но дьявольски надменна! Не могу себе представить, чтобы это она, но кто знает!.. Решительности у нее хватает. Что вы думаете насчет картежных записей, мсье Пуаро?
    Пуаро разложил их на столе.
    – Кое на что они проливают свет, не так ли, а? Нам нужно что? Ключ к характеру. И, скорее всего, мы найдем его в этих небрежно написанных цифрах. Вот первый роббер, – видите, скучная картина, и скоро закончился. Маленькие аккуратные цифры, тщательное сложение и вычитание. Расчеты мисс Мередит. Она играла с миссис Лорример. У них были хорошие карты, и они выиграли.
    В этом, следующем, не так легко проследить за игрой, ведь счет велся методом вычеркивания. Но он кое-что открывает нам в майоре Деспарде – он человек, который умеет с ходу оценить ситуацию. Цифры мелкие, очень характерные.
    Следующий счет миссис Лорример, ее партнер – доктор Робертс. Прямо сражение, достойное пера Гомера. Цифры заезжают за черту по обе стороны. Переоценка их возможностей со стороны доктора, и они теряют былое положение; но поскольку оба первоклассные игроки, то теряют не слишком много. Если переоценка со стороны доктора вызывает необдуманные заявки другой стороны, появляется возможность удвоения. Смотрите, эти цифры здесь – потерянные двойные взятки. Характерный почерк: элегантный, очень четкий, твердый.
    И вот последний счет, незавершенного роббера. Цифры достаточно красноречивы. Числа, однако, не так велики, как в предыдущем роббере. Это, наверное, потому, что доктор Робертс играл с мисс Мередит, а она – игрок робкий.
    Может быть, вам кажется, что я задаю дурацкие вопросы? Это не так. Видите, у меня счета, которые заполнены каждым. Я хочу понять характер этих четырех игроков, а когда спрашиваю всего лишь о бридже, они с готовностью добросовестно отвечают.
    – Я никогда не считал ваши вопросы «дурацкими», мсье Пуаро, – сказал Баттл. – Я немало понаблюдал за вашей работой. У каждого свой подход к делу, я знаю это. Я всегда предоставляю своим инспекторам свободу действий. Каждый должен выбрать тот метод, который ему лучше подходит. Но, пожалуй, не стоит сейчас это обсуждать, лучше пригласим девушку.
    Энн Мередит была расстроена. Она остановилась в дверях. Дыхание у нее было неровным.
    Инспектор тут же сделался по-отечески заботлив. Он встал, пододвинул ей стул, поудобнее его развернув.
    – Садитесь, мисс Мередит, садитесь. И не волнуйтесь. Знаю, все это кажется неприятным, но не так уж плохо на самом деле.
    – Куда уж хуже, – сказала девушка. – Так ужасно, так ужасно. Думать, что кто-то из нас…
    – Предоставьте думать мне, – добродушно сказал Баттл. – А теперь, для начала, ваш адрес, мисс Мередит.
    – Уэнди-коттедж, Уоллингфорд.
    – И нет адреса в городе?
    – Нет. Я остановилась в своем клубе на несколько дней.
    – А ваш клуб?
    – Флотских и полковых дам.
    – Так, так. Теперь скажите, хорошо ли вы знали мистера Шайтану?
    – Я его совсем не знала. Он наводил на меня страх.
    – Отчего?
    – Ну, такой уж он был. Эта зловещая улыбка. Наклоняется при разговоре, будто сейчас укусит.
    – И давно вы с ним были знакомы?
    – Месяцев девять. Познакомились в Швейцарии на зимнем сезоне.
    – Вот никогда бы не подумал, что он любитель зимнего спорта.
    – Он только на коньках катался. Прекрасно катался. Какие выделывал фигуры!
    – Да, вот это на него похоже. А потом вы с ним часто виделись?
    – Довольно часто. Он приглашал меня на приемы по разным случаям. На них всегда было интересно.
    – Но сам он вам не нравился?
    – Нет. Он вызывал у меня страх.
    – Но у вас ведь не было особых причин бояться его? – мягко спросил Баттл.
    – Особых причин? О нет.
    – Ну ладно, довольно об этом. Теперь о сегодняшнем вечере. Вы покидали свое место?
    – По-моему, нет. Ах да, пожалуй, раз вставала. Ходила взглянуть на карты партнера.
    – Но от стола вы весь вечер не отходили?
    – Не отходила.
    – Вы совершенно уверены в этом?
    Щеки девушки внезапно вспыхнули.
    – Нет, нет. Думаю, разок прогулялась.
    – Вы извините меня, мисс Мередит, но попытайтесь говорить правду. Я знаю, что вы волнуетесь, а когда человек волнуется, он способен, ну… как бы выдать желаемое за действительное. Но в конце концов это себя не оправдывает. Итак, вы прогулялись. Прогулялись в направлении мистера Шайтаны.
    Девушка минутку помолчала.
    – Честно… честно… я не помню, – сказала она.
    – Так, ну на том и остановимся, что вы могли это сделать. Что вы знаете о трех ваших партнерах?
    Девушка покачала головой.
    – Я их никогда раньше не видела.
    – Что вы о них думаете? Кто из них, по-вашему, убийца?
    – Не могу в это поверить. Просто не укладывается в голове. Только не майор Деспард. И не доктор. Во всяком случае, врач мог убить кого угодно гораздо более простым способом. Подсыпать яду или еще что-то такое.
    – Значит, вы думаете – миссис Лорример?
    – Что вы, нет! Я уверена, что это не она. Такая очаровательная, так приятно играть с ней. Она само совершенство и вместе с тем снисходительна к слабостям других, не упрекает за ошибки.
    – И все же, вы назвали ее последней, – сказал Баттл.
    – Только потому, что заколоть – это как-то больше в характере женщины.
    Баттл исполнил свой фокус с кинжальчиком. Энн отпрянула.
    – Бр-р, какой ужас! Мне надо взять его?
    – Хотелось бы.
    Он наблюдал за ней, когда она осторожно брала стилет. Лицо у нее морщилось от отвращения.
    – При помощи этой маленькой штучки, при помощи…
    – Входит, как в масло, – продолжал живописать Баттл. – И ребенку под силу…
    – Вы хотите сказать, – большие испуганные глаза остановились на его лице, – хотите сказать, что я могла бы это сделать? Но я… нет… это не я. Зачем мне?
    – Это как раз вопрос, на который мы хотели бы знать ответ, – сказал Баттл. – Какие могут быть мотивы? Зачем кому-то убивать Шайтану? Он был колоритной личностью, но, насколько я могу судить, не был никому опасен…
    Она вдруг слегка задержала дыхание.
    – Не шантажировал ли он кого-нибудь или что-то в этом роде? – продолжал Баттл, не спуская с нее глаз. – Ведь вы, мисс Мередит, не похожи на девушку, которой надо что-то скрывать.
    В первый раз она улыбнулась, успокоенная его доброжелательным тоном.
    – Разумеется, мне нечего скрывать. Какие у меня могут быть секреты?
    – Тогда прошу вас не волноваться, мисс Мередит. Нам еще придется потом заглянуть к вам и задать кое-какие вопросы. Но я думаю, это только так, для порядка. – Он встал. – Теперь вы можете отправляться. Мой констебль вызовет вам такси. И спите себе спокойно. Примите аспирину.
    Он проводил ее, а когда вернулся, полковник Рейс с усмешкой тихо сказал:
    – Ну и артист же вы, Баттл. Ваш отеческий вид – непревзойденная игра.
    – Нет смысла с ней возиться, полковник Рейс. Либо бедняжка до смерти напугана – в таком случае это жестокость, а я не жестокий человек, никогда им не был, – либо она умелая маленькая притворщица, и мы не продвинулись бы дальше, хоть бы и продержали ее здесь полночи.
    Миссис Оливер вздохнула, руки ее непроизвольно потянулись к челке, которую она пропустила через пальцы. С этой торчащей челкой вид у нее был совершенно как у подвыпившего гуляки.
    – Вы знаете, – сказала она, – я теперь почти уверена, что это – девица! Хорошо, что это не у меня в книжке. Читатели не любят, когда такое творят молодые, красивые девушки. Все-таки, я думаю, – она. А как вы, мсье Пуаро?
    – Я? Я только что сделал открытие.
    – Снова в записях игры?
    – Да. Мисс Мередит переворачивает свой счет, расчерчивает и использует обратную сторону.
    – И что это значит?
    – Это значит, что у нее привычка к бережливости или от природы бережливый характер.
    – Однако на ней дорогие вещи, – заметила миссис Оливер.
    – Пригласите майора Деспарда, – сказал инспектор Баттл.
    Глава 7 Четвертый убийца?
    Деспард вошел в комнату быстрым пружинистым шагом, шагом, который напомнил Пуаро что-то, вернее, кого-то.
    – Прошу прощения, майор, что заставил ждать, – сказал Баттл. – Я хотел по возможности раньше отпустить дам.
    – Не извиняйтесь, понимаю. – Он сел и вопрошающе посмотрел на инспектора.
    – Как хорошо вы знали мистера Шайтану? – начал последний.
    – Я встречался с ним дважды, – твердо заявил майор Деспард.
    – Только и всего?
    – Только и всего.
    – И при каких обстоятельствах?
    – Около месяца назад мы обедали в одном доме. Потом, неделю спустя он приглашал меня на коктейль.
    – Приглашал сюда?
    – Да.
    – Где происходила вечеринка, в этой комнате или в гостиной?
    – Во всех комнатах.
    – Видели эту маленькую вещицу? – Баттл еще раз взял и продемонстрировал стилет.
    Майор Деспард слегка скривил губы.
    – Нет, – ответил он, – я не присмотрел его тогда, не сообразил, что может в будущем пригодиться.
    – Нет надобности опережать мои вопросы, майор Деспард.
    – Прошу извинить, ход мысли был достаточно ясен.
    Наступила небольшая пауза, затем Баттл продолжил расспросы:
    – У вас были причины невзлюбить мистера Шайтану?
    – Сколько угодно.
    – М-м-м, – ошарашенно промычал инспектор.
    – Для того, чтобы невзлюбить, но не для того, чтобы убивать, – пояснил Деспард. – У меня не было ни малейшего желания его убивать. Но наподдал бы я ему с большим удовольствием. Жаль, теперь поздно.
    – Отчего же вам хотелось ему наподдать, майор Деспард?
    – Оттого, что он был из тех, кого следует время от времени лупить. Ох, и сильно же у меня чесались руки.
    – Вам известно что-нибудь о нем, я имею в виду что-либо дискредитирующее?
    – Он был слишком хорошо одет, носил слишком длинные волосы, от него пахло духами.
    – И тем не менее вы приняли его приглашение на обед, – подчеркнул Баттл.
    – Если бы я обедал только в тех домах, чьи хозяева совершенно в моем вкусе, боюсь, я бы редко бывал в гостях, – сухо заметил Деспард.
    – Значит, вам нравится быть в обществе, но вы его не жалуете?
    – Нравится, порою очень. Вернешься из диких краев в освещенные комнаты, к женщинам в красивых нарядах, к танцам, к хорошей пище, к веселью, – да, некоторое время мне это доставляет удовольствие. А потом всеобщее лицемерие вызывает у меня тошноту, и снова хочется сбежать куда-нибудь подальше.
    – Жизнь, которую вы ведете, майор Деспард, должно быть, весьма опасна. Разгуливать по всяким там джунглям!
    Деспард, слегка улыбнувшись, пожал плечами.
    – Мистер Шайтана не разгуливал по диким местам, но он – мертв, а я живой!
    – Он, может быть, вел более опасную жизнь, чем вы думаете, – сказал Баттл.
    – Что вы этим хотите сказать?
    – Покойный мистер Шайтана был своего рода Ноузи Паркером[32], – пояснил Баттл.
    Деспард подался вперед.
    – Вы хотите сказать, что он любил лезть не в свое дело, вмешивался в чужую жизнь?
    – Я действительно имел в виду, что, возможно, он был человеком, который вмешивался в жизнь… э… женщин.
    Майор Деспард откинулся назад на своем стуле и холодно усмехнулся.
    – Не думаю, чтобы женщины всерьез принимали такого фигляра.
    – Нет ли у вас предположения по поводу убийцы, майор Деспард?
    – Ну, я знаю, что я не убивал. Крошка мисс Мередит – не убивала. Не могу представить себе, чтобы это сделала миссис Лорример: она напоминает мне одну из моих очень богобоязненных теток. Остается господин медик.
    – Вы не могли бы сказать, куда выходили вы из-за стола в этот вечер, куда выходили другие?
    – Я вставал из-за стола дважды, – один раз – за пепельницей и помешать угли в камине, другой – за напитками.
    – Когда?
    – Не могу определить точно. В первый раз, может быть, в половине одиннадцатого, во второй – в одиннадцать. Но это лишь приблизительно. Миссис Лорример подходила один раз к камину и что-то сказала Шайтане. Я не слышал его ответа, да и не прислушивался. Но я не мог бы поклясться, что он не отвечал. Мисс Мередит походила немного по комнате, но не думаю, чтобы она подходила к камину. Робертс все время срывался с места, по крайней мере, раза три, четыре.
    – И еще задам ваш вопрос, мсье Пуаро, – улыбнулся Баттл. – Что вы думаете о них как об игроках в бридж?
    – Мисс Мередит играет вполне хорошо. Миссис Лорример – чертовски хорошо. Робертс беззастенчиво переоценивает свои карты. В тот вечер он заслуживал большего проигрыша.
    Баттл обернулся к Пуаро:
    – У вас будет что-нибудь еще?
    Пуаро покачал головой.
    Деспард дал свой адрес в Олбани[33], пожелал доброй ночи и ушел.
    Как только за ним закрылась дверь, Пуаро слегка пошевелился.
    – Что с вами? – спросил Баттл.
    – Ничего, – сказал Пуаро. – Мне просто пришло в голову, что он ходит, как тигр: гибкий, легкий, именно так двигается тигр.
    Глава 8 Кто же из них?
    Баттл переводил взгляд с одного на другого, и только миссис Оливер ответила на его безмолвный вопрос. Она никогда не упускала случая поделиться своими соображениями и нарушила молчание.
    – Девица или доктор, – сказала она.
    Баттл вопрошающе взглянул на мужчин. Но оба не торопились делать заявления. Рейс покачал головой. Пуаро тщательно разглаживал карточные записи.
    – Кто-то из них… – вслух размышлял Баттл, – кто-то из них, несомненно, лжет. Но кто? Непростой вопрос. Ох, непростой.
    С минуту он помолчал, затем снова заговорил:
    – Подытожим: доктор утверждает, что это Деспард, Деспард думает на господина доктора, девица думает – миссис Лорример, а миссис Лорример не хочет говорить! Никакой ясности.
    – Не совсем так, – сказал Пуаро.
    Баттл стрельнул в него взглядом.
    – Вы думаете?
    – Нюанс, – повел по воздуху рукой Пуаро. – Не более! Не от чего оттолкнуться.
    – Вот вы, джентльмены, молчите… – продолжал Баттл.
    – Никаких улик, – перебил его Рейс.
    – Эх вы, мужчины! – вздохнула миссис Оливер, выражая презрение этому молчанию.
    – Давайте посмотрим, сделаем первую прикидку, – сказал Баттл и немного задумался. – Возьмем врача. Подходящий субъект. Знает, куда следует воткнуть кинжал. Но только и всего. Затем – Деспард. Это человек с необычайно крепкими нервами. Человек, привыкший быстро принимать решения, человек, которому не в диковинку рисковать. Миссис Лорример? Нервы у нее тоже в порядке, и она женщина, у которой может быть в жизни тайна. Она выглядит так, словно испытала когда-то несчастье. С другой стороны, я бы сказал, что это женщина, так сказать, с принципами, женщина, которая могла бы, скажем, быть директрисой школы для девочек. Чтобы эта дама в кого-то воткнула нож… Не представляю. И в заключение – крошка мисс Мередит. Мы ничего о ней не знаем. По виду обычная, миленькая, довольно застенчивая девушка. Но никто, как я сказал, ничего о ней не знает.
    – Мы знаем, что Шайтана считал ее убийцей, – сказал Пуаро.
    – Ангельское личико и натура демона, – задумчиво проговорила миссис Оливер.
    – Это нам что-нибудь дает, Баттл? – спросил полковник Рейс.
    – Бесплодные умствования, вы думаете, сэр? Что ж, в подобных случаях приходится строить догадки.
    – Не лучше ли выяснить что-нибудь об этих людях?
    – О, – улыбнулся Баттл, – над этим мы как следует поработаем. Я думаю, вы могли бы нам помочь.
    – Без сомнения. Но как?
    – Что касается майора Деспарда, он немало времени провел за границей – в Южной Америке, в Восточной и Южной Африке. У вас есть возможность навести справки по этой части. Вы могли бы добыть нам информацию.
    Рейс кивнул.
    – Будет сделано. Разыщу все имеющиеся данные.
    – Ой, – вскрикнула миссис Оливер, – у меня идея. Нас четверо, четверо, как вы выразились, «сыщиков», и четверо их! Что, если каждый из нас возьмет по одному? Каждый – на свой вкус! Полковник Рейс – майора Деспарда, инспектор Баттл – доктора Робертса, я возьму мисс Мередит, а Пуаро – миссис Лорример. Все – чин по чину!
    Инспектор Баттл решительно покачал головой:
    – Ни в коем случае, миссис Оливер. Дело официальное, вы понимаете. Я за него отвечаю. Я обязан расследовать его во всех аспектах. Кроме того, хорошо вам говорить «каждому на свой вкус». А если двое захотят поставить на одну лошадь? Полковник Рейс не говорил, что он подозревает майора Деспарда. А мсье Пуаро, может быть, не захочет затрачивать усилия на миссис Лорример.
    – Такая была хорошая идея. – Миссис Оливер с сожалением вздохнула. – Такая простая. Но вы не возражаете, если я кое-что порасследую? – уже веселее спросила она.
    – Не то что возражаю, – медленно произнес Баттл. – Возражать, собственно, вне моей компетенции. Так как вы были на этом приеме сегодня вечером, вы, естественно, вольны делать, что вам заблагорассудится. Но мне бы хотелось предупредить, особенно вас, миссис Оливер. Пожалуйста, поосторожнее.
    – О, буду само благоразумие… – сказала миссис Оливер. – Не пророню ни звука… ни о чем, – закончила она, немного запнувшись.
    – Думаю, что инспектор Баттл, пожалуй, не это имел в виду, – сказал Эркюль Пуаро. – Он хотел напомнить, что вы будете иметь дело с человеком, который, насколько нам известно, убивал уже дважды, а значит, если сочтет необходимым, не задумываясь убьет и в третий раз.
    Миссис Оливер задумчиво посмотрела на него, потом улыбнулась обаятельно, мило, как нашалившее дитя.
    – «Вы предупреждаетесь…»[34] – процитировала она. – Спасибо, мсье Пуаро. Я буду действовать осторожно. Но я не собираюсь отступать.
    Пуаро склонился в изящном поклоне.
    – Позволю себе заметить, вы азартный человек, мадам.
    – Я полагаю, – произнесла миссис Оливер так, словно она находилась на заседании какого-то комитета, – что вся полученная информация будет обобщена, то есть мы не будем держать какие-либо сведения при себе.
    Инспектор Баттл вздохнул.
    – Это не детективный роман, миссис Оливер, – сказал он.
    – Разумеется, вся информация должна передаваться полиции, – произнес сугубо официальным тоном Рейс и добавил уже с веселым огоньком в глазах: – Запачканная перчатка, отпечатки пальцев на стакане для чистки зубов, клочок обгоревшей бумаги – все это вы передадите Баттлу.
    – Можете смеяться надо мной, – сказала миссис Оливер, – но женская интуиция… – Она энергично тряхнула головой.
    Рейс поднялся.
    – Я наведу справки о Деспарде. На это не уйдет много времени. Что-нибудь еще от меня требуется?
    – Нет, думаю, больше ничего, благодарю вас, сэр. Не посоветуете ли что-нибудь? Для меня важна всякая мелочь.
    – Хм-м, я бы держал в поле зрения возможную стрельбу, отравления и вообще любые несчастные случаи. Но думаю, вы это уже уразумели.
    – Да, сэр, это я уже принял во внимание.
    – Баттл, старина, не мне вас учить. Доброй ночи, миссис Оливер. Доброй ночи, мсье Пуаро.
    Кивнув на прощание Баттлу, полковник Рейс вышел из комнаты.
    – Кто он? – спросила миссис Оливер.
    – Превосходный армейский служака, – сказал Баттл. – К тому же немало поездил по свету. Кажется, побывал он всюду.
    – Секретная служба, я думаю, – сказала миссис Оливер. – Вы не имеете права мне это говорить, я знаю. Я бы не стала интересоваться, если бы не этот вечер. Четверо убийц и четверо сыщиков: Скотленд-Ярд, секретная служба, частный сыск, детективная беллетристика. Неплохая затея.
    Пуаро покачал головой:
    – Вы ошибаетесь, мадам. Это очень глупая затея. Тигра потревожили, и тигр прыгнул.
    – Тигр? Почему тигр?
    – Под тигром я подразумеваю убийцу, – сказал Пуаро.
    – Какие у вас имеются соображения относительно порядка расследования, мсье Пуаро? – без обиняков спросил Баттл. – И еще один вопрос. Хотелось бы знать, что вы думаете о психологии этой четверки? Это ведь ваше увлечение.
    Продолжая разглаживать карточные счета, Пуаро сказал:
    – Вы правы, психология тут очень важна. Нам известны различные способы убийств. И если у нас найдется личность, которая не могла бы совершить определенный вид убийства, мы можем исключить эту личность из наших расчетов. Нам известно кое-что об этих людях, об их образе мыслей, характерах, мы познакомились с их почерками, с их подсчетами очков, узнали, какие они игроки. Но, увы, не так-то просто сделать определенные выводы. Это убийство требовало дерзости и выдержки, тут нужна была личность, готовая пойти на риск.
    Вот у нас есть доктор Робертс: обманщик, переоценивающий свои карты, человек, рассчитывающий на выигрыш в рискованной ситуации. Его психология вполне годна и для убийцы. Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, следовало бы автоматически исключить мисс Мередит. Она робкая, боится переоценить свои карты, осторожна, бережлива, благоразумна. Тип личности, наименее подходящий для выполнения смелого и рискованного действия. Но робкая личность способна убить из страха. Напуганная нервозная личность может дойти до отчаяния, может почувствовать себя загнанной в угол крысой, если попадет в безысходное положение. Если мисс Мередит совершила в прошлом убийство и если она боялась, что Шайтана знает обстоятельства этого убийства и способен передать ее в руки правосудия, она могла обезуметь от страха и ни перед чем не остановиться ради спасения. Результат был бы тот же самый, только обусловлен он был бы другими качествами – не хладнокровием и бесстрашием, а отчаянием, паникой.
    Дальше, возьмем майора Деспарда – человек холодный, находчивый, готовый на риск в случае необходимости. Он бы взвесил все «за» и «против», решил, что есть шансы в его пользу, и рискнул бы, ведь он из тех людей, что предпочитают действие бездействию, человек, которого не пугает опасность, если он почувствует, что есть реальная возможность успеха.
    Наконец, миссис Лорример, почтенная женщина, женщина, умело применяющая свой ум и способности, хладнокровная. Ей нельзя отказать в математических наклонностях. Из всех четверых у нее, пожалуй, самый богатый интеллект. Должен признать, если миссис Лорример и совершила убийство, то это было преднамеренное убийство. Я вполне могу представить себе, как она медленно, тщательно обдумывает план, проверяет надежность замысла. По этой причине она из всех четверых представляется мне наименее подходящей на роль убийцы. Тем не менее она тут наиболее яркая личность, и, за что бы ни взялась, она, вероятно, выполнила бы без осечки. У такой не дрогнет рука. – Он помолчал. – Ну вот, видите, так мы ни к чему и не пришли.
    Баттл вздохнул.
    – Это вы уже говорили.
    – По мнению мистера Шайтаны, – продолжал Пуаро, – каждый из четверых совершил убийство. Были у него улики? Или только догадки? Этого мы сказать не можем. Думаю, вряд ли у него были веские доказательства во всех четырех случаях.
    – Тут я с вами согласен, – сказал Баттл, покачивая головой. – Это было бы уже слишком.
    – Я предполагаю, что могло произойти следующее: заводится разговор об убийстве, о какой-то конкретной форме убийства, и мистера Шайтану вдруг привлекает выражение лица у кого-то из собеседников. Человек он был сообразительный и очень приметливый. Отсюда, вероятно, и мысль устроить своего рода эксперимент – в ходе ни к чему не обязывающей болтовни он, видимо, отличал малейшее вздрагивание, стремление уйти от разговора или сменить тему. О, это совсем не трудно. Если вы заподозрите какой-то секрет, нет ничего легче, как найти подтверждение вашим подозрениям. Всякий раз, когда слово попадает в цель, вы можете заметить это, если, конечно, задались такой целью.
    – Да, да, – кивая головой, согласился Баттл. – Такое развлечение было вполне во вкусе нашего покойного знакомого.
    – Можно предположить, что такие эксперименты проводились не раз и не два. Он мог располагать какими-то фактами, не слишком безобидными для того или иного гостя, мог пытаться разоблачить его. Сомневаюсь только, чтобы с этими его «уликами» можно было обратиться в полицию.
    – Он тоже мог только догадываться, – сказал Баттл. – Достаточно часто встречаются дела сомнительного сорта, мы подозреваем преступление, но не можем доказать. Как бы то ни было – линия ясна. Надо ознакомиться с документами, касающимися всех этих людей, и обратить внимание на смерти, которые могут иметь значение. Я думаю, вы так же, как и полковник, не забыли, о чем говорил Шайтана на обеде.
    – Черный ангел, – пролепетала миссис Оливер.
    – Кое-что упомянул о ядах, несчастных случаях, врачебных ошибках, несчастных случаях при стрельбе. Меня не удивит, если окажется, что именно этим он и подписал себе смертный приговор, – заключил Баттл.
    – Его так заставили умолкнуть – ужас, – поежилась миссис Оливер.
    – Да, – согласился Пуаро. – Видимо, по крайней мере одну личность это упоминание задело за живое. Личность эта подумала, что Шайтана знает гораздо больше, чем он знал на самом деле, и что прием этот не что иное, как дьявольский спектакль, устроенный Шайтаной, и кульминационный его момент – арест за убийство! Да, как вы заметили, он подписал себе смертный приговор, развлекая гостей подобными речами.
    Наступило молчание.
    – Дело это так скоро не распутаешь, – со вздохом сказал Баттл. – Мы не сможем сразу отыскать все, что хотим. И к тому же надо быть очень осторожными, нам ведь ни к чему, чтобы кто-то из четверых догадался, чем мы занимаемся. Все наши расспросы и розыски должны создавать впечатление, что они относятся только непосредственно к самому убийству. Нельзя вызывать подозрений, что у нас есть какие-то идеи относительно мотива преступления. Самое неприятное, что придется расследовать четыре возможно совершенных когда-то убийства, а не одно.
    – Наш друг мистер Шайтана не был непогрешим, – возразил Пуаро. – Может быть, он ошибся.
    – Все четыре раза?
    – Нет, он не был настолько глуп.
    – Ну, тогда дважды.
    – Даже не так. Я думаю, в одном из четырех случаев.
    – Это что же? Один невиновный и три преступника? Довольно скверно. И хуже всего, что, если даже мы доберемся до истины, это нам не поможет. Даже если кто-то и спустил с лестницы в двенадцатом году свою двоюродную бабушку, то какой нам от этого прок в тридцать седьмом?
    – Будет прок, будет, – подбодрил его Пуаро. – Вы это знаете. Знаете так же хорошо, как и я.
    – Понимаю, что вы имеете в виду, – нехотя кивнул Баттл. – Один и тот же почерк.
    – Вы хотите сказать, – вмешалась миссис Оливер, – что предшествующая жертва была тоже заколота кинжалом?
    – Ну, это слишком упрощенно, миссис Оливер, – сказал Баттл, оборачиваясь к ней. – Но не сомневаюсь, что это будет преступление того же толка. Детали могут различаться, но суть будет та же. Как ни странно, но преступник каждый раз выдает себя этим.
    – Человек – не оригинальное существо, – заметил Пуаро.
    – Женщины, – сказала миссис Оливер, – способны на бесчисленные варианты. Я бы никогда не совершала похожих убийств.
    – Неужели вы – писатель, никогда не повторяете сюжетов? – спросил Баттл.
    – «Убийство среди лотосов», – пробормотал Пуаро. – «Тайна тающей свечи».
    Миссис Оливер повернулась к нему, глаза ее сияли от восхищения.
    – Какая эрудиция! Какой вы в самом деле умница! Конечно, в этих двух романах совершенно одинаковый сюжет, но никто до сих пор не обратил на это внимания. В одном – кража документов во время неофициального правительственного приема, в другом – убийство на Борнео[35] в бунгало[36] каучукового плантатора.
    – Но отправная точка, на которой строятся романы, одна и та же, – сказал Пуаро. – Один из ваших самых удачных приемов: плантатор устраивает свое собственное убийство, министр кабинета устраивает кражу своих собственных документов. В заключительный момент появляется «третий» и раскрывает обман.
    – Мне, миссис Оливер, понравился ваш последний роман, – любезно заметил Баттл. – Тот, в котором одновременно убивают всех начальников полиции. Вы допустили только одну или две ошибки в специальных вопросах. Но я знаю, что вы любите точность, и поэтому я…
    – Вообще-то мне наплевать на точность. Кто теперь точен? Никто! Если репортер напишет, что двадцатидвухлетняя красотка покончила с собой, включив газ, что перед этим она взглянула на море и поцеловала на прощанье любимого лабрадора[37] Боба, то разве будет кто-нибудь поднимать шумиху из-за того, что девушке было на самом деле двадцать шесть лет, комната окнами выходила на сушу, а собака была силихем-терьером[38] по кличке Бонни? Если для журналиста допустимы вещи такого рода, то и я не вижу ничего особенного в том, что перепутаю полицейские чины и напишу револьвер вместо пистолета, диктофон вместо фонографа, воспользуюсь ядом, который едва позволит вам вынести смертный приговор. Что действительно важно – так это множество трупов. Если вещь получается скучноватой, то стоит немного добавить крови, и она станет повеселей. Кто-нибудь собирается что-то рассказать – убить его в первую очередь! Это всегда подогревает интерес. Подобные штуки есть во всех моих книжках, замаскированы, конечно, различными способами. Публике нравятся яды, не оставляющие следа, идиоты-инспекторы, девушки, сброшенные в канализационный люк со связанными руками или утопленные в подвале (до чего же действительно мучительный способ убийства), и герои, которые убивают от трех до семи злодеев голыми руками. Я уже написала тридцать две книжки, и во всех них действительно одно и то же; мсье Пуаро, кажется, заметил это, но больше – никто. И я жалею только об одном, что сделала детективом финна. Я ничего не знаю о финнах и все время получаю письма из Финляндии с замечаниями по поводу того, что он говорит или делает. Оказывается, в Финляндии многие читают детективные романы. Думаю, что из-за финской зимы, с длинными, темными ночами. В Болгарии и Румынии, кажется, вообще ничего не читают. Надо было сделать его болгарином. – Она осеклась. – Простите. Я все болтаю, а здесь настоящее убийство. – Лицо ее вспыхнуло. – Как было бы хорошо, если бы никто из них не убивал. Если бы он просто всех порасспрашивал, а потом бы преспокойно совершил самоубийство. Подумать только, вместо шутки такой скандал!
    – Превосходный выход, – одобрительно кивнул Пуаро. – Но, увы, мистер Шайтана был не такой человек. Он очень любил жизнь.
    – Не думаю, чтобы он был хорошим человеком, – сказала миссис Оливер.
    – Да, он не вызывал симпатии, – сказал Пуаро. – Но он был жив, а сейчас – мертв. Я ему как-то сказал, что у меня буржуазное отношение к убийству, я осуждаю убийство. – И тихо добавил: – Что ж, я готов зайти в клетку к тигру…
    Глава 9 Доктор Робертс
    – Доброе утро, инспектор Баттл. – Доктор Робертс поднялся со стула и протянул большую розовую руку, пахнущую хорошим мылом и немного карболкой. – Как идут дела?
    Инспектор, перед тем как ответить, окинул взглядом комфортабельный кабинет врача.
    – Они не идут, доктор Робертс. Откровенно говоря, ни с места. В газетах по этому поводу написали немного, и это меня порадовало: «Внезапная смерть в собственном доме! Хорошо известный мистер Шайтана скончался во время вечернего приема». Все на том же этапе. Мы произвели вскрытие, и я принес вам показать заключение. Может быть, вас заинтересует…
    – Очень любезно с вашей стороны, если позволите… хм… хм… Да, очень интересно. – И он вернул документ.
    – Мы имели беседу с поверенным мистера Шайтаны. Нам известно теперь его завещание. Ничего для нас интересного. Родственники у него в Сирии, кажется. Потом мы просмотрели все его личные бумаги.
    То ли ему показалось, то ли на самом деле – широкое, гладко выбритое лицо застыло в каком-то ожидании.
    – Ну и что же? – спросил доктор Робертс.
    – Да ничего, – ответил инспектор Баттл, продолжая наблюдать за ним.
    Вздоха облегчения не было. Не было ничего особенно заметного. Но фигура доктора как будто расслабилась, чуть непринужденнее стала его поза.
    – И теперь вы пришли ко мне?
    – И теперь, как вы заметили, я пришел к вам.
    Брови доктора немного приподнялись, его проницательные глаза были устремлены на Баттла.
    – Хотите ознакомиться с моими личными бумагами?
    – Была такая мысль.
    – Ордер на обыск имеется?
    – Нет.
    – Вам бы, я думаю, не составило особого труда получить его. Но я не собираюсь чинить вам препоны. Не очень-то приятно оказаться под подозрением в убийстве, но понятно, что вы здесь ни при чем, выполняете свой долг.
    – Благодарю вас, сэр, – сказал инспектор Баттл с неподдельной признательностью. – Ценю ваше отношение, даже, можно сказать, очень. Надеюсь, и остальные будут столь же рассудительны, как вы.
    – Приходится мириться с тем, чего не изменишь, – добродушно сказал доктор. – Я закончил прием пациентов и как раз отправляюсь на вызовы. Оставляю вам ключи, скажу своей секретарше, и можете копаться сколько душе угодно.
    – Прекрасно, очень рад, но хотел бы задать сначала несколько вопросов.
    – О той вечеринке с бриджем? Так я уже все сказал, что знаю…
    – Нет, не о ней. О вас.
    – Ну, спрашивайте. Что вы хотите знать?
    – Мне просто нужен в общих чертах набросок вашего жизненного пути: родился, женился и так далее.
    – Что ж, обратимся к опыту «Кто есть кто»[39], – сухо произнес доктор. – Моя биография очень проста. Я из Шропшира[40], родился в Ладлоу. Мой отец здесь практиковал. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. Я получил образование в Шрусбери[41] и занимался медициной, как и мой отец. Я окончил Сент-Кристофер[42], ну, а с прочими подробностями вы, я думаю, ознакомитесь без моей помощи.
    – Да, сэр. Есть ли у вас братья, сестры?
    – Я единственный ребенок, родители умерли, не женат. Этого достаточно? Здесь начинал компаньоном доктора Эмери. Он ушел в отставку лет пятнадцать назад. Живет в Ирландии. Могу дать адрес, если хотите. Я проживаю здесь с кухаркой, горничной и экономкой, секретарша у меня приходящая. Я обладаю хорошим доходом и убиваю умеренное число своих пациентов. Ну, как?
    Инспектор Баттл ухмыльнулся.
    – Весьма всесторонне, доктор Робертс. Рад, что вы обладаете чувством юмора. Хочу спросить у вас еще одну вещь.
    – Я человек строгой морали, инспектор.
    – О, не об этом, нет. Не назовете ли вы мне имена четырех ваших знакомых, людей, которые хорошо и немало лет вас знают. Если хотите, лиц, которые могут отрекомендовать вас, если вы понимаете, что я имею в виду.
    – Да, наверное, понимаю. Давайте поразмышляем. Вы ведь предпочли бы тех, кто сейчас в Лондоне?
    – Вообще-то это не имеет значения, но так нам, конечно, было бы проще.
    Доктор с минуту подумал, затем взял листок бумаги, нацарапал авторучкой четыре имени с адресами и придвинул через стол Баттлу.
    – Достаточно? Самые подходящие, что мне сейчас пришли в голову.
    Баттл внимательно прочитал, удовлетворенно кивнул, сложил листок и сунул во внутренний карман.
    – Чем скорее я с ними переговорю, тем лучше для всех заинтересованных. Мне надо точно установить, что вы не были в плохих отношениях с покойным мистером Шайтаной, что вы не были близко знакомы, не совершали с ним торговых сделок, не подвергались когда-либо оскорблениям с его стороны, не затаили на него чувства обиды. Лично я готов вам верить, когда вы заявляете, что и знали его не слишком-то хорошо, но моего мнения недостаточно. Я должен в этом удостовериться.
    – О, великолепно понимаю. Вам приходится всех считать лгунами, пока они не докажут, что говорят правду. Вот мои ключи. Этот – от ящиков письменного стола, этот – от бюро, этот маленький – от шкафчика с ядами. Проверьте потом, закрыли ли вы его. Пожалуй, лучше все же сказать секретарше. – И он нажал кнопку на столе.
    Тотчас же отворилась дверь, и появилась молодая женщина очень делового вида.
    – Вызывали, доктор?
    – Это мисс Берджесс – инспектор Баттл из Скотленд-Ярда, – взаимно представил их Робертс.
    Мисс Берджесс одарила Баттла холодным пристальным взглядом, словно спрашивая: «Боже мой, а это что еще за зверь?»
    – Я буду признателен вам, мисс Берджесс, если вы ответите инспектору Баттлу на вопросы, которые ему угодно будет вам задать, и окажете ему всяческую помощь.
    – Разумеется, я выполню вашу просьбу, доктор.
    – Ладно, – сказал Робертс, поднимаясь. – Я ухожу. Вы положили в мой саквояж морфий?[43] Он мне потребуется для Локкарта.
    Он торопливо вышел, продолжая на ходу разговор с мисс Берджесс.
    Скоро она возвратилась и сказала:
    – Мистер Баттл, если я вам потребуюсь, нажмите, пожалуйста, эту кнопку.
    Баттл поблагодарил ее, заверил, что так и сделает, и принялся за работу.
    Его обследование было тщательным и методичным, хотя он и не рассчитывал найти что-нибудь важное; как бы нехотя данное доктором согласие на обыск рассеивало надежды. Робертс был не глуп. Он понимал, что обыск обязательно будет, и, конечно, соответственно подготовился. Тем не менее какой-то шанс оставался, ведь Робертс не знал истинной цели его изысканий, и Баттл мог натолкнуться на след информации, которая ему требовалась.
    Инспектор Баттл открывал и закрывал ящики, обшарил отделения письменного стола, бегло просмотрел чековую книжку, прикинул сумму неоплаченных счетов, посмотрел, за что именно эти счета, тщательно исследовал банковскую расчетную книжку Робертса, пробежал записи больных – в общем, не оставил без внимания ни одного документа. Результаты были крайне скудны. Потом он заглянул в шкафчик с ядами, отметил для себя оптовые фирмы, с которыми доктор имел дело, проверил опись, снова закрыл шкафчик и перешел к бюро. Его содержимое было скорее личного характера, и здесь Баттл не обнаружил ничего подходящего. Он покачал головой, сел на стул и нажал кнопку звонка.
    С проворством, достойным похвалы, появилась мисс Берджесс.
    Инспектор попросил ее сесть и некоторое время смотрел на нее, раздумывая, с какого боку к ней подступиться. Он сразу же ощутил ее враждебность и прикидывал, что лучше: спровоцировать ее на неосторожное высказывание, нагнетая эту враждебность, или попытаться что-нибудь разузнать в спокойной беседе.
    – Я полагаю, мисс Берджесс, вы осведомлены об известном событии? – наконец спросил он.
    – Доктор Робертс сказал мне, – ответила мисс Берджесс.
    – Дело, в общем-то, щекотливое, – сказал Баттл.
    – Вы так считаете?
    – Ну, знаете, довольно неприятная история. Четверо под подозрением, и кто-то из них – преступник. Я что, собственно, хочу у вас узнать: видели ли вы когда-нибудь этого мистеру Шайтану?
    – Никогда.
    – Слышали ли вы, чтобы доктор Робертс что-нибудь говорил о нем?
    – Никогда. Впрочем, нет, я не права. С неделю назад доктор Робертс просил меня отметить в его записной книжке: «Мистер Шайтана, восемь пятнадцать, восемнадцатого».
    – И тут вы впервые услышали о мистере Шайтане?
    – Да.
    – Никогда не попадалось его имя в газетах? О нем часто упоминали в светской хронике.
    – Меня привлекают вещи поинтереснее, чем светская хроника.
    – О, я не сомневаюсь, что вы больше интересуетесь другими вещами, – мягко произнес Баттл. – Все четверо уверяют, что были мало знакомы с Шайтаной. И все же один из них знал его достаточно хорошо, чтобы убить. Мое дело определить кто.
    Наступила неловкая пауза. Мисс Берджесс не проявляла ни малейшей заинтересованности. Ее дело было исполнять распоряжение своего шефа, выслушивать все, что заблагорассудится сказать инспектору Баттлу, отвечать на любой конкретный заданный им вопрос.
    – Знаете ли, мисс Берджесс, – инспектора прошиб пот от этого разговора, но он упорно его продолжал, – вряд ли вы представляете себе, хотя бы приблизительно, трудности нашей работы. Бывает, люди наговорят черт знает что. Мы можем и не верить словам, но все равно обязаны принять их во внимание. Я не хотел бы обсуждать с вами женскую природу, но ведь сами знаете, если женщина взволнована, ей ничего не стоит вдруг разразиться бранью, упреками – словом, у нее развязывается язык. Она выдвигает необоснованные обвинения, намекает на одно, на другое, припоминает разные старые скандалы, которые могут и не иметь никакого отношения к следствию.
    – Вы хотите сказать, что кто-то из этих людей упрекнул в чем-то доктора? – спросила мисс Берджесс.
    – Не то чтобы упрекнул, – осторожно проговорил Баттл, – но… вы понимаете, я все равно обязан обратить на это внимание. Знаете… бывают подозрительные обстоятельства гибели пациентов… Мне не хотелось бы этим беспокоить доктора.
    – Я думаю, кто-то разузнал эту историю с миссис Грейвз, – сказала мисс Берджесс, несколько сердясь. – Стыдно подумать, как люди рассуждают о вещах, в которых ничего не понимают. Этим занимается немало дам почтенного возраста. Им кажется, что все пытаются их отравить: родственники, прислуга и даже врачи. Миссис Грейвз, перед тем как обратиться к доктору Робертсу, побывала у трех врачей. Потом, когда у нее появились те же подозрения в отношении доктора Робертса, он был не прочь избавиться от нее и с радостью поручил ее заботам доктора Ли. Это единственный выход в подобных случаях, сказал он мне. После доктора Ли был доктор Стил, потом доктор Фармер, и в конце концов бедная старушка умерла.
    – Вы не поверите, из-за какой ерунды часто раздувают целые истории, – сказал Баттл. – Всякий раз, когда врач что-то приобретает после кончины пациента, всегда находится злой язык. А почему бы здравомыслящему пациенту не одарить своего целителя каким-нибудь пустяком или даже, может быть, и чем-то значительным?
    – Это все родственники, – сказала мисс Берджесс. – Я всегда считала, что ничто лучше смерти не выявляет низменность человеческой натуры. У неостывшего трупа начинают спорить, кому что достанется. К счастью, у доктора Робертса никогда не было подобных неприличных инцидентов. Он всегда радуется, узнав, что пациенты ему ничего не оставят. Мне кажется, однажды он получил по завещанию пятьдесят фунтов, есть у него еще две трости и золотые часы. И больше ничего.
    – Трудно жить настоящему профессионалу, – со вздохом сказал Баттл. – Его легко шантажировать. Самые невинные происшествия иногда дают повод возмутительной клевете. Врачу необходимо избегать даже видимости ошибки и, значит, никогда не теряться, быть всегда начеку.
    – Во многом вы правы, – сказала мисс Берджесс. – Трудно врачам приходится с истеричными женщинами.
    – С истеричными женщинами… Да, да, верно. От них жди чего угодно.
    – Я полагаю, вы имеете в виду эту отвратительную миссис Краддок?
    Баттл сделал вид, что задумался.
    – Эта история… три года назад? Нет, больше.
    – Четыре или пять, по-моему. На редкость неуравновешенная женщина! Я так обрадовалась, когда она уехала за границу, и доктор Робертс тоже был рад. Она беззастенчиво лгала своему мужу – все они такие, конечно. Бедняга стал сам не свой, начал болеть. Он скончался от сибирской язвы[44], знаете, занес инфекцию в ранку при бритье.
    – Я уже и забыл об этом, – солгал Баттл.
    – А потом она уехала за границу и вскоре умерла. Знаете, женщины, помешанные на мужчинах, – это такая неприятная категория.
    – Да, да, – сказал Баттл. – Очень опасные женщины. Докторам от них надо держаться подальше. А скончалась она… мне помнится…
    – В Египте, кажется. У нее было заражение крови, какая-то местная инфекция.
    – Есть и еще одна пренеприятная для врача вещь, – сказал Баттл, перескочив на другую тему, – это когда он подозревает, что кто-то из его пациентов отравлен родственниками. Что делать? Вмешаться или попридержать язык? Допустим, он предпочел последнее, тогда он наверняка окажется в глупом положении, если впоследствии возникают разговоры о том, что дело нечисто. Интересно, не случались ли такие казусы у доктора Робертса?
    – Что-то не припоминаю, – в раздумье сказала мисс Берджесс.
    – Любопытно бы было знать, какое количество смертельных случаев в год наблюдается в практике доктора Робертса, просто для статистики. Например, вот вы уже работаете у доктора Робертса…
    – Семь лет.
    – Хм… Семь. Так сколько же за это время было смертельных случаев? Примерно.
    – Ой, трудно так сразу сказать. – Мисс Берджесс принялась подсчитывать. Недоброжелательность ее постепенно улетучилась. – Семь… восемь… пожалуй, точно не вспомнить. Может быть, около тридцати за все это время.
    – Что ж, по моим данным, доктор Робертс не из худших врачей, – весело закончил Баттл. – Полагаю, большинство его пациентов люди состоятельные, могут себе позволить позаботиться о своей особе.
    – Он очень популярный доктор. И диагност прекрасный!
    Баттл вздохнул и поднялся.
    – К сожалению, я отклонился от темы. В мою задачу входило установить, был ли связан доктор с мистером Шайтаной. Вы уверены, что он не был пациентом доктора?
    – Совершенно уверена.
    – Может быть, под чужим именем? – Баттл показал ей фотографию. – Не узнаете?
    – До чего же театральная личность! Нет, никогда его здесь не видела, никогда.
    – Так, так, – опять вздохнул Баттл. – Разумеется, я весьма признателен доктору за его любезность. Передайте ему мою благодарность, хорошо? Скажите ему, что я приступаю к номеру два. До свидания, мисс Берджесс, и спасибо за содействие.
    Он пожал ей руку и вышел. Идя по улице, он достал из кармана маленькую записную книжку и сделал в ней несколько записей на букву Р.
    Миссис Грейвз? Маловероятно.
    Миссис Краддок? Не получал ни от кого наследства.
    Нет жены. (Жаль.)
    Изучить смерти пациентов. Трудно.
    Он захлопнул книжку и мимоходом зашел на Ланкастер-Гейт в филиал Лондон-Уэссекс-банка.
    Служебное удостоверение позволило ему побеседовать лично с управляющим.
    – Доброе утро, сэр. Как я понимаю, одним из ваших клиентов является доктор Джеффри Робертс.
    – Совершенно верно.
    – Мне нужна некоторая информация о счете этого джентльмена за несколько последних лет.
    – Постараюсь помочь, чем смогу.
    Прошло полчаса напряженной работы, наконец Баттл со вздохом сложил листки, исписанные цифрами.
    – Нашли, что искали? – поинтересовался управляющий.
    – Нет. Ничего, за что бы можно было зацепиться. Но все равно благодарю вас.
    …И в этот же самый момент доктор Робертс, моя руки у себя в кабинете, глядя через плечо на мисс Берджесс, спросил:
    – Ну как наш бесстрастный сыщик, а? Перевернул тут все вверх дном, а вас, наверное, наизнанку вывернул?
    – Смею вас заверить, он немногого от меня добился, – поджав губы, ответила мисс Берджесс.
    – Дитя мое, не было необходимости молчать словно рыба. Я ведь попросил вас отвечать ему на все вопросы. Между прочим, о чем он вас спрашивал?
    – О, он все время толковал об одном и том же, знаете ли вы человека по имени Шайтана, даже высказывал предположение, что он появлялся у нас под чужим именем. Он показывал мне его фотографию. До чего же театральная личность!
    – Шайтана? Да, разыгрывал из себя Мефистофеля новейшей формации. И получалось ведь довольно неплохо даже. Что же еще спрашивал Баттл?
    – В общем-то, ничего особенного. Ой, чуть не забыла, кто-то наговорил ему разных глупостей о миссис Грейвз, вы, между прочим, знаете, что она вытворяла.
    – Грейвз? Грейвз? О да, почтенная миссис Грейвз! Вот смех-то! – Доктор расхохотался. – Это в самом деле смешно, чрезвычайно смешно.
    В великолепном настроении он отправился к ленчу[45].
    Глава 10 Доктор Робертс (Продолжение)
    Инспектор Баттл сидел за ленчем с Эркюлем Пуаро. Настроение у него было подавленное, Пуаро взирал на него с сочувствием.
    – Значит, нынешнее утро не принесло вам удачи? – в раздумье произнес Пуаро.
    Баттл покачал головой.
    – Это будет нелегкая работенка, мсье Пуаро.
    – Какое вы составили о нем мнение? – спросил Пуаро.
    – О докторе? Откровенно говоря, я думаю, Шайтана был прав. Он убийца. Напоминает мне Уэставея. И этого адвоката, малого из Норфолка. То же самое радушие, самоуверенность. Такая же популярность. Оба дьявольски умны, таков же и Робертс. И все равно, отсюда не следует, что он убил Шайтану, да я, собственно, и не думаю, что это он. Он очень хорошо знает, что такое риск, получше всякого другого человека. Ведь Шайтана мог проснуться и закричать. Нет, не думаю, что Робертс убил его.
    – Но думаете, что он убил кого-нибудь еще.
    – Возможно, и не одного. Уэставей-то убивал. Но это будет нелегко из него выудить. Я просмотрел его банковский счет – ничего подозрительного, никаких неожиданно крупных сумм. Во всяком случае, за последние семь лет он не получал наследства от пациентов. Это исключает убийство из корыстных целей. Он, увы, никогда не был женат. Стало быть, не мог убить собственную жену – чего уж проще для врача. Он человек состоятельный, ведь он пользуется успехом у богатых пациентов.
    – То есть, по всем данным, жизнь его совершенно безупречна, а может быть, и на самом деле безупречна.
    – Может быть, но я склонен предположить худшее. Не исключено, – продолжал он, – что был какой-то скандальчик с одной из пациенток по имени Краддок. Этим стоит заняться, я думаю прямо сегодня засадить кого-нибудь за это дело. Женщина эта скончалась, правда, в Египте от какой-то местной болезни, и не думаю, что тут есть что-нибудь крамольное. Но это, может быть, прольет свет на его характер, моральные устои.
    – Был у нее муж?
    – Он умер от сибирской язвы.
    – От сибирской язвы?
    – Да. Как раз в ту пору в продаже было много дешевых кисточек для бритья, часть их была инфицирована. Из-за этих самых кисточек было столько скандалов.
    – Вещь, бесспорно, удобная, – заметил Пуаро.
    – И я так подумал. Если муж из-за чего-то грозился хорошенько с ней разобраться. Впрочем, все это догадки. Они хромают на обе ноги.
    – Мужайтесь, друг мой. Я знаю ваше упорство. В конце концов у вас будет не две ноги, а все сорок, не менее резвых, чем у сороконожки.
    – И в результате глубоких раздумий относительно того, на какую из них сначала наступить, я, как та сороконожка, скачусь в канаву[46], – усмехнулся Баттл, потом спросил: – А вы, мсье Пуаро, не хотите приняться за дело?
    – Я могу тоже поговорить с доктором Робертсом.
    – Двое в один день? Это его обязательно взвинтит.
    – О, я не буду навязчив. Я не стану расспрашивать его о прошлом.
    – Мне бы хотелось знать, какую тактику изберете вы, – с любопытством спросил Баттл. – Впрочем, не говорите, если не хотите.
    – Du tout, du tout[47]. Я готов сообщить вам. Я буду говорить о бридже, только и всего.
    – Опять о бридже. Все об одном, не перебор ли, мсье Пуаро?
    – Я нахожу предмет очень интересным.
    – Ну, каждому свое. Я на такие тонкости не способен… Это не в моем стиле.
    – Что же такое ваш стиль? – Озорной огонек блеснул в глазах Пуаро.
    – Простой, честный, ревностный офицер, человек, добросовестно выполняющий свой долг, – вот мой стиль, – с ответным огоньком в глазах произнес инспектор. – И никаких выкрутасов, никаких фокусов. Только честный пот. Скучноватая, довольно рутинная работа – вот так вот!
    Пуаро поднял стакан.
    – За наши с вами методы, и пусть же успех увенчает наши совместные усилия!
    – Я надеюсь, полковник Рейс сумеет добыть нам что-нибудь о Деспарде, – сказал Баттл. – Источников у него хватает.
    – А миссис Оливер?
    – Немного суетлива. Эта женщина у меня вызывает симпатию. Говорит много глупостей, но славный человек. И женщина может узнать о женщине такие вещи, до которых мужчине и не додуматься. Она может докопаться до чего-нибудь стоящего.
    Они расстались. Баттл возвратился в Скотленд-Ярд, чтобы подготовить руководящие инструкции. Пуаро отправился на Глоусестер-Террас, 200.
    Доктор Робертс при встрече с гостем с шутливым удивлением поднял брови.
    – Два сыщика в один день, – с улыбкой сказал он. – Понимаю: к вечеру – наручники.
    Пуаро улыбнулся в ответ.
    – Смею вас заверить, доктор Робертс, что мое время поделено на всех четверых поровну.
    – Ну, это при наших обстоятельствах стоит благодарности. Закурите?
    – Если позволите, я предпочту свои. – И Пуаро закурил тоненькую папиросу.
    – Итак, чем могу служить? – спросил Робертс.
    Пуаро молча курил, потом сказал:
    – Вы хорошо разбираетесь в человеческих характерах, доктор?
    – Не знаю. Пожалуй, разбираюсь. Врачу приходится.
    – Вот и я пришел к такому выводу. Я сказал себе: «Врач всегда должен знать своих пациентов: их особенности, как они говорят, как дышат, как выражают беспокойство, – врач отмечает эти вещи автоматически, даже и не сознавая, что замечает! Доктор Робертс должен мне обязательно помочь».
    – Я готов вам помочь. В чем у вас затруднения?
    Пуаро достал из изящной маленькой коробочки три аккуратно сложенных карточных счета.
    – Это три первых роббера, сыгранные накануне вечером, – пояснил он. – Вот первый, почерк мисс Мередит. Это освежит вашу память, и не сможете ли вы мне сказать, какова была заявка и как каждый ходил?
    Робертс в изумлении уставился на него.
    – Вы шутите, мсье Пуаро. Как же это можно помнить?
    – Неужели не можете? Я бы был вам так благодарен. Вот этот первый роббер. Первый гейм, видимо, был выполнен на червях или на пиках, и кто-то еще подсел на пятьдесят.
    – Дайте посмотреть, это была первая рука. Да, мне кажется, они начали с пик.
    – А следующая раздача?
    – Полагаю, кто-то подсел на пятьдесят, но не могу вспомнить, кто именно. В самом деле, мсье Пуаро, не возлагайте на меня надежд.
    – Неужели вы не помните заявки, ходы?
    – Я сыграл большой шлем[48], это я помню, были и удвоения. Я помню также, как с треском провалился, разыгрывая, по-моему, три без козыря, да еще с реконтрой[49]. Но это было позже.
    – Вы помните, с кем играли?
    – С миссис Лорример. Помню, выражение лица у нее было довольно мрачное. Видно, не понравилась моя заявка.
    – А вы не припомните еще какие-либо ходы или заявки?
    Робертс засмеялся.
    – Дорогой мсье Пуаро, вы в самом деле надеетесь, что я вспомню! Но ведь произошло убийство, – уже достаточно для того, чтобы выбить из головы самые блистательные ходы, а кроме того, с тех пор я сыграл, по крайней мере, еще с полдюжины робберов.
    Вид у Пуаро был удрученный.
    – Так что уж извините, – сказал Робертс.
    – Ничего, это не беда, – медленно сказал Пуаро. – Я все же надеюсь, что вы, может быть, вспомните хотя бы один-два последних хода, потому что, я думаю, они могли бы быть важными вехами, чтобы вспомнить другие вещи.
    – Какие другие вещи?
    – Ну вы, например, могли отметить, что ваш партнер допустил оплошность в простой игре без козыря, или, скажем, противник, неудачно разыгрывая верную карту, предоставил вам пару неожиданных взяток.
    Доктор Робертс внезапно посерьезнел, наклонился вперед.
    – А, – сказал он, – теперь мне ясно, куда вы клоните. Простите, я сперва подумал, что это за глупости он все говорит. Вы считаете, что убийство, успешное его осуществление, могло внести в игру преступной пары какие-то изменения?
    Пуаро кивнул.
    – Вы правильно поняли. Это был бы великолепнейший ключ, если бы вы четверо хорошо знали игру друг друга. Перемена в игре, утрата блеска или упущенная возможность, ошибка – это было бы немедленно замечено. К несчастью, вы не были знакомы друг с другом. Перемена в игре могла не быть столь заметной. Но все же подумайте, дорогой доктор, я вас умоляю, подумайте. Не припоминаете ли вы какой-то неровности в чьей-нибудь игре, каких-то бросающихся в глаза ошибок?
    Некоторое время оба молчали. Потом доктор Робертс тряхнул головой.
    – Бесполезно, не могу вам помочь, – решительно сказал он. – Я просто не помню. Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что уже сказал раньше: миссис Лорример – первоклассный игрок, я не заметил, чтобы она хоть раз допустила оплошность. Она блистала от начала до конца. Игра Деспарда тоже была все время хороша. Довольно расчетливый игрок, то есть его заявки всегда точно обоснованы. Он никогда не отступает от своих правил. Не станет рисковать. Мисс Мередит – она колебалась.
    – Да? Мисс Мередит? – подхватил Пуаро.
    – Вот она делала ошибки, помнится, раза два за вечер. Но, может быть, просто от утомления… и она не такой уж опытный игрок. Да и руки у нее тряслись… – Он замолчал.
    – Когда у нее тряслись руки?
    – Когда же?.. Не могу вспомнить… Мсье Пуаро, вы заставляете меня выдумывать. Я думаю, она просто нервничала.
    – Извините. И есть еще один момент, где я прошу у вас помощи.
    – Да?
    – Это трудно… – медленно сказал Пуаро. – Понимаете, я не хочу задавать вам наводящих вопросов. Если я спрошу у вас: вы обратили внимание на то-то и то-то? – я таким образом уже как бы нацелю вашу мысль. Ваш ответ уже не будет таким ценным. Позвольте мне попытаться подойти к сути иным путем. Не затруднит ли вас, доктор Робертс, описать обстановку комнаты, в которой вы играли?
    Изумление отразилось на лице Робертса.
    – Обстановку комнаты?
    – Да, если вас не затруднит.
    – Дорогой мой, я просто не знаю, с чего начать.
    – Начинайте с чего заблагорассудится.
    – Ну, много хорошей мебели…
    – Non, non, non, пожалуйста, прошу вас, поточнее.
    Доктор Робертс вздохнул и начал, подражая тону аукциониста:
    – Одно широкое канапе[50], обитое парчой цвета слоновой кости, другое такое же – зеленой. Восемь или девять персидских ковров, гарнитур из двенадцати небольших позолоченных стульев в стиле ампир[51]. Бюро в стиле Вильгельма и Марии[52]. (Чувствую себя прямо как аукционист на аукционе.) Очень красивая китайская горка. Великолепное фортепьяно. Была и еще какая-то мебель, но она мне не запомнилась. Шесть превосходных японских гравюр. Две китайские картинки на зеркале. Пять или шесть очень красивых табакерок. На столе – японские нецке[53] из слоновой кости. Кое-какое старинное серебро, вазы, я думаю, эпохи Карла Первого[54]. Один-два предмета из баттерсийских эмалей…[55]
    – Браво! Браво! – зааплодировал Пуаро.
    – Староанглийская керамика – пара птиц и, кажется, фигурки Ральфа Вуда[56]. Потом еще кое-какие восточные вещи затейливой работы по серебру. Какие-то украшения, я в них мало что понимаю. Помню, еще несколько птичек челсийского фарфора[57]. Да, еще кое-какие миниатюрки под стеклом, по-моему, довольно приятные вещицы. Это, конечно, далеко не все, но все, что я мог вспомнить сейчас.
    – Великолепно! – воскликнул в восхищении Пуаро. – Вы действительно наблюдательный человек.
    – Упомянул ли я предмет, который вы имели в виду? – с любопытством спросил доктор.
    – Вот это-то и интересно, – сказал Пуаро. – Если бы вы назвали предмет, который меня интересует, это бы меня крайне удивило. Как я и ожидал, вы его не назвали.
    – И почему бы это?
    Пуаро сверкнул глазами.
    – Может быть, потому, что его не было.
    – Мне это что-то напоминает, – сказал Робертс, пристально глядя на Пуаро.
    – Это напоминает вам Шерлока Холмса, не так ли? Любопытный случай с собакой. Собака ночью не выла[58]. Вот это интересно! Так что я не прочь позаимствовать уловки.
    – Послушайте, мсье Пуаро, я совершенно не понимаю, что это дает.
    – Вот и отлично, отлично. Между нами говоря, это мое маленькое достижение.
    Видя, что доктор Робертс все-таки остается в полном недоумении, Пуаро, поднимаясь, сказал с улыбкой:
    – Неважно, главное, что все рассказанное вами будет мне полезно при следующих беседах.
    Доктор тоже поднялся.
    – Не могу понять, как именно, но верю вам на слово, – сказал он.
    Они обменялись рукопожатиями. Пуаро спустился по лестнице, вышел из дома и остановил проезжающее такси.
    – Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси, – сказал он шоферу.
    Глава 11 Миссис Лорример
    Чейни-Лейн, 111 оказался маленьким, очень аккуратным и чистеньким домом на тихой улочке. Дверь была выкрашена в черный цвет, а ступени тщательно побелены, медное дверное кольцо и ручка сверкали на полуденном солнце.
    Дверь открыла пожилая горничная в безукоризненной чистоты белом фартуке и чепчике.
    В ответ на вопрос Пуаро она сказала, что хозяйка дома, и повела его по узкой лестнице наверх.
    – Ваше имя, сэр?
    – Эркюль Пуаро.
    Его провели в гостиную простой Г-образной формы. Пуаро осмотрелся, примечая детали. Добротная, хорошо отполированная мебель – такая обычно достается по наследству. Блестящий ситец на стульях и канапе. Несколько фотографий на стенах в старомодных серебряных рамках. И обилие света, льющегося в окна, приятный простор, несколько по-настоящему красивых хризантем в высоком кувшине.
    Миссис Лорример вышла ему навстречу.
    Не проявив особого удивления при виде Пуаро, она поздоровалась за руку, указала на стул, села сама, сказала что-то о хорошей погоде.
    Наступила пауза.
    – Надеюсь, мадам, – начал Пуаро, – вы извините меня за этот визит.
    Глядя прямо ему в глаза, миссис Лорример спросила:
    – Визит связан с вашей профессией?
    – Признаюсь.
    – Вы, мсье Пуаро, надеюсь, понимаете, что хотя я, конечно, дам любую информацию и окажу в случае необходимости помощь инспектору Баттлу и вообще полиции, я ни в коей мере не собираюсь этого делать в отношении каких-либо неофициальных лиц.
    – Я отдаю себе в этом полный отчет, мадам. Если вы укажете мне на дверь, я тут же отправлюсь вон.
    Миссис Лорример слегка улыбнулась.
    – Ну, мсье Пуаро, к таким крайностям я прибегать еще не намерена. Я могу уделить вам десять минут. Но по истечении этого срока я буду вынуждена покинуть вас, меня ожидают на партию бриджа.
    – Десяти минут для меня будет вполне достаточно. Я хочу, мадам, чтобы вы описали мне комнату, в которой играли в бридж в тот вечер, комнату, в которой был убит мистер Шайтана.
    У миссис Лорример поднялись брови.
    – Странный вопрос! Не вижу в нем смысла.
    – Мадам, что, если бы, когда вы играете в бридж, кто-то стал вам говорить, – зачем вы ходите с валета, которого бьет дама, и почему не королем, который бы взял взятку? Если бы люди стали задавать вам подобные вопросы, ответы на них были бы длинные и утомительные, не так ли? (Миссис Лорример слегка улыбнулась.) Ведь вы в этой игре специалист, а я новичок. Весьма логично.
    Миссис Лорример с минуту подумала.
    – Это была большая комната. В ней находилось множество вещей.
    – Не можете ли вы описать некоторые из них?
    – Несколько оранжерейных цветов, модных, довольно красивых… И несколько, я думаю, китайских или японских картин. Была еще ваза с крошечными красными тюльпанами – на удивление рано для них.
    – Что еще?
    – К сожалению, я ничего толком не рассмотрела.
    – Мебель, вы помните цвет обивки?
    – Шелк, я думаю. Вот и все, что могу сказать.
    – Не обратили ли вы внимания на какие-нибудь мелкие предметы?
    – Вроде не обратила. Их было так много. Как в доме хорошего коллекционера.
    После некоторого молчания миссис Лорример вяло улыбнулась и сказала:
    – Кажется, я не очень-то вам помогла.
    – Есть еще кое-что. – Он вытащил подсчеты очков. – Вот три первых сыгранных роббера. Я гадал, сможете ли вы при помощи этих счетов восстановить раздачи.
    – Дайте взглянуть. – Миссис Лорример проявила заинтересованность, склонилась над записями. – Вот первый роббер, мы с мисс Мередит играли против мужчин. В первом гейме были четыре пики. Мы разыграли их и даже взяли лишнюю взятку. В следующей раздаче были две бубны, и доктор Робертс остался без одной. В третьей раздаче была довольно упорная торговля. Мисс Мередит пасовала. Майор Деспард заявил червы. Я пасовала. Доктор Робертс перескочил на три трефы. Мисс Мередит решилась на три пики. Майор Деспард заявил четыре пики. Я удвоила. Доктор Робертс взял игру на четырех червах. Они остались без одной.
    – Epatant, – сказал Пуаро. – Какая память!
    Миссис Лорример продолжала, не обращая внимания на его восторги:
    – В следующей раздаче майор Деспард пасовал, а я заявила бескозырную. Доктор Робертс заявил три червы. Моя партнерша спасовала. Деспард поддержал партнера, назвал четыре. Я удвоила, и они остались без двух. Затем я раздала, и мы разыграли объявленные четыре пики.
    Она взяла следующий счет.
    – Здесь потруднее, – сказал Пуаро. – Майор Деспард тут вычеркивал.
    – Я полагаю, для начала они подсели на пятьдесят. Затем доктор Робертс заявил пять бубен, мы дублировали и оставили его без трех взяток. Мы разыграли три трефы, но они сразу же сделали гейм на пиках. Следующий гейм сделали мы, на пяти трефах, и записали внизу сотню. Противники наши сыграли одну черву, мы – две без козыря, и наконец мы выиграли роббер, заявив четыре трефы.
    Миссис Лорример взяла третий счет.
    – Этот роббер был настоящим сражением. Начало его было непримечательно: майор Деспард и мисс Мередит разыграли одну черву. Потом и мы подсели на пару несчастных пятидесятых на четырех червах и четырех пиках. Затем они, как мы ни пытались им помешать, сделали гейм на пиках. Следующие три раздачи мы провалили, по счастью, без дублей. Но второй гейм выиграли мы, это была игра без козыря. Потом началась страшнейшая битва. По очереди подсаживались и мы и они. Доктор Робертс явно переоценивал свои возможности, и хотя значительно проваливался один или два раза, заявка его окупила все, потому что он не раз обрушивался на миссис Мередит, перебивая ее заявку. Потом он заявил сначала две пики, я – три бубны, он заявил четыре без козыря, я – пять пик, а он вдруг перепрыгнул на семь бубен. Нас, конечно, удвоили. У него не было основания делать такую заявку. Это своего рода чудо, что мы сыграли. Я бы никогда не подумала, что мы выиграем, когда увидела, что его игра нас подсаживает. Если бы они пошли по червам, мы бы остались без трех. Но они пошли с короля треф, и мы выполнили контракт. Вот уж поволновались!
    – Je croix bien[59], уязвимый «большой шлем», и вдруг удвоился! Это вызывает эмоции, еще бы! Я это хорошо понимаю, у меня не хватает нервов выходить на шлемы. Удовлетворяюсь геймом.
    – О, но вам и не следует, – с жаром произнесла миссис Лорример. – Вам надо хорошо играть гейм.
    – Вы хотите сказать, не следует рисковать?
    – Если заявлять правильно, риска нет. Нужен математический расчет. К несчастью, мало кто правильно заявляет. Рассчитывают начальные заявки, а потом теряют голову. Не могут разобраться, где бьющая карта, а где проигрышная. Ну, не мне вам читать лекцию по бриджу или по подсчетам возможностей.
    – Это наверняка, мадам, усовершенствовало бы мою игру.
    Миссис Лорример вернулась к изучению подсчетов.
    – После таких потрясений следующая игра была неинтересной. У вас тут есть четвертый счет? А-а, да. Битва с переменным успехом. Ни одна из сторон не может провести игру.
    – Так часто бывает, и вечер тогда тянется мучительно долго.
    – Да, начинается неинтересно, но потом игра раскручивается.
    Пуаро собрал карточные счета и слегка поклонился.
    – Мадам, я поздравляю вас. Ваша память на карты изумительна, просто изумительна! Вы, можно сказать, помните все разыгранные заявки!
    – Думаю, да.
    – Память – замечательный дар. Пока помнишь, прошлое не канет в вечность. Я представляю себе, мадам, что для вас минувшее так само и разворачивается перед глазами, всякий случай так ярок, словно произошел вчера.
    Она быстро взглянула на Пуаро. Глаза ее потемнели и широко раскрылись.
    Но это был один лишь момент, и она снова выглядела вполне уравновешенной светской дамой, однако Эркюль Пуаро не сомневался: выстрел попал в цель.
    Миссис Лорример поднялась.
    – Теперь мне придется вас оставить. Очень сожалею, но мне и в самом деле нельзя опаздывать.
    – Разумеется, разумеется. Я прошу прощения за то, что злоупотребил вашим вниманием.
    – Сожалею, что не смогла вам помочь.
    – Но вы мне помогли, – сказал Эркюль Пуаро.
    – Едва ли, – решительно заявила она.
    – Но вы действительно сообщили мне кое-что, что я хотел знать.
    Она не стала спрашивать, что это за «кое-что», а протянула руку.
    – Благодарю, мадам, за вашу снисходительность.
    – Вы необыкновенный человек, – пожимая ему руку, сказала она.
    – Я таков, каким меня сотворил всемогущий господь, мадам.
    – Мы, я полагаю, все такие.
    – Не все, мадам. Некоторые пытались усовершенствовать его творение. Мистер Шайтана, например.
    – В каком это смысле?
    – Во всяком случае, он достаточно хорошо разбирался в objets de virture[60] и в bric-a-brac[61], и ему следовало этим довольствоваться. Но ему этого оказалось мало, и он стал собирать иные вещи.
    – Какие вещи?
    – Ну, назовем это сенсациями.
    – А вы не думаете, что это было dans son caractere?[62]
    Пуаро печально покачал головой.
    – Он слишком успешно исполнял роль демона. Но он не был демоном. Au fond, он был глуп. И глупо умер.
    – Потому что был глуп?
    – Это грех, мадам, который никогда не прощается и всегда наказуем.
    Наступило молчание. Потом Пуаро сказал:
    – Я ухожу. Премного благодарен, мадам, за вашу любезность. Я к вам больше не появлюсь, пока вы за мной не пришлете.
    Она подняла брови.
    – С какой стати мне посылать за вами, мсье Пуаро?
    – Мало ли… Просто пришло в голову. Если что, я приду. Не забудьте.
    Он откланялся и вышел из комнаты. На улице он сказал себе: «Я прав… Я наверняка прав… иначе быть не может».
    Глава 12 Энн Мередит
    Из-за руля своего маленького автомобиля миссис Оливер выбралась с некоторым затруднением. Нельзя не заметить, что производители современных авто рассчитывают, что под рулем будут лишь грациозные ножки, к тому же модный дизайн предписывает сидеть как можно ниже. А раз так, то женщине в возрасте и немалых пропорций приходится сильно изгибаться, чтобы выбраться с водительского места. Второе сиденье, рядом, было завалено грудой крупномасштабных карт, там же лежала дамская сумочка, три романа и большой мешок яблок. Миссис Оливер была неравнодушна к яблокам, однажды, сочиняя сложнейший сюжет романа «Убийство в канализационной трубе», она действительно съела за один присест пять фунтов яблок и, придя в себя от начинающихся колик в животе, с ужасом подумала, что через час десять ей надлежит быть на ленче, устроенном в ее честь.
    Наконец, решительно поднявшись и стукнувшись коленкой об упрямую дверцу, она несколько поспешно и даже неожиданно оказалась перед воротами Уэнди-коттеджа, причем, едва она ступила на землю, вслед ей из машины посыпались огрызки яблок.
    Она тяжело вздохнула, решительно сдвинула на затылок загородную, с широкими полями, шляпу, с удовлетворением оглядела твидовый костюм, о котором вовремя вспомнила, собираясь в путь, немного нахмурилась, когда увидела, что по рассеянности надела лондонские, на высоких каблуках, изготовленные на заказ, кожаные туфли, и, толкнув калитку Уэнди-коттеджа, прошла по дорожке к парадной двери. Она позвонила и весело постучала причудливым дверным кольцом в форме жабьей головы.
    Поскольку это ни к чему не привело, она повторила эту процедуру.
    Прошло минуты полторы, и миссис Оливер энергично двинулась за угол дома на разведку.
    За коттеджем находился сад с астрами и хризантемами, а за ним – поле. За полем – река. Для октябрьского дня солнце было достаточно теплым.
    Две девушки как раз переходили поле, направляясь к коттеджу. Когда они вошли в калитку сада, первая остановилась как вкопанная.
    Миссис Оливер пошла навстречу девушкам.
    – Здравствуйте! Мисс Мередит? Вы ведь меня помните?
    – О-о, конечно. – Энн Мередит поспешно протянула руку, глаза большие, испуганные, но она овладела собой. – Это моя приятельница, с которой мы живем вместе, – мисс Доз, Рода Доз, а это – миссис Оливер.
    Вторая была высокая, смуглая, подвижная. Она сказала:
    – О, вы миссис Оливер? Ариадна Оливер?
    – Да, – сказала миссис Оливер и добавила, обратившись к Энн: – Давайте мы с вами где-нибудь присядем, потому что мне многое надо вам сказать.
    – Разумеется. И чаю попьем…
    – Чай может подождать, – сказала миссис Оливер.
    Энн повела ее к нескольким видавшим виды складным плетеным стульям. Миссис Оливер, уже имевшая несчастливые опыты с непрочной садовой мебелью, придирчиво осмотрев их, выбрала самый надежный.
    – Ну, моя милая, не будем ходить вокруг да около, – сказала она. – Убийство. Тогда, вечером… Пора что-то предпринять.
    – Что-то предпринять? – удивилась Энн.
    – Естественно, – сказала миссис Оливер. – Не знаю, что думаете вы, но у меня нет никаких сомнений. Это доктор. Как его?.. Робертс. Именно он! Робертс – валлийская[63] фамилия! Я никогда не доверяла валлийцам! У меня была няня валлийка, она взяла меня однажды с собой в Харрогейт[64], а потом уехала домой, обо мне даже и не вспомнив. Такая беспамятная. Но хватит о ней. Робертс! Вот главное. Надо им заняться, сообща подумать, как доказать…
    Рода Доз вдруг засмеялась, потом покраснела.
    – Я прошу прощения. Но вы… вы совсем не такая, как я себе представляла.
    – Разочарованы, наверное, – спокойно сказала миссис Оливер. – Ничего. Я к этому привыкла. Вы поняли, что нам требуется? Доказать, что это – Робертс!
    – Но как? – спросила Энн.
    – Не проявляй же такой беспомощности, Энн, – воскликнула Рода Доз. – Миссис Оливер такая чудная! Конечно, она в таких делах разбирается. Она будет действовать так же, как Свен Хьерсон.
    Услышав имя своего финского детектива, миссис Оливер слегка порозовела.
    – Нам необходимо это сделать, – сказала она, – и вот почему, дитя мое: вы же не хотите, чтобы люди думали, что это сделали вы?
    – Почему они будут так думать? – спросила Энн, и у нее стал проступать на щеках румянец.
    – Вы же знаете, каковы люди! – сказала миссис Оливер. – Трое, которые не убивали, будут под таким же подозрением, как и убийца.
    – Я все же не могу понять, миссис Оливер, почему вы приехали именно ко мне? – медленно произнесла Энн.
    – Потому что для тех двоих это, по-моему, не имеет значения. Лорример только и знает, что играть в бридж, она целыми днями болтается в бридж-клубе. Такие женщины сделаны из стали, они умеют за себя постоять! К тому же она немолодая. Какое имеет значение, если кто-нибудь и думает на нее? Девушка – другое дело. У нее вся жизнь впереди.
    – А майор Деспард? – спросила Энн.
    – Ба! – воскликнула мисс Оливер. – Он мужчина! Я никогда не беспокоюсь о мужчинах. Мужчины могут сами о себе позаботиться. И если вы меня спросите, отвечу, что делают они это на удивление хорошо. Кроме того, майору Деспарду доставляет удовольствие опасная жизнь, и развлекается он не дома, а на Иравади[65], вернее, я хочу сказать, на Лимпопо. Я имею в виду эту желтую африканскую реку, которую так любят мужчины. Нет, нет, до этих двух мне нет никакого дела.
    – Очень мило с вашей стороны, – медленно протянула Энн.
    – Надо же было такому случиться. Отвратительная история, – сказала Рода. – Это просто сломало Энн, миссис Оливер. Она ужасно впечатлительна. И я думаю, вы совершенно правы. Лучше что-нибудь предпринять, чем просто сидеть здесь сложа руки и перемалывать одно и то же.
    – Конечно, лучше, – сказала миссис Оливер. – По правде говоря, мне никогда еще не попадался настоящий убийца. И опять же, по правде говоря, я не думаю, что настоящий убийца придется мне по вкусу. Я так привыкла, что знаю все наперед, понимаете, что я имею в виду? Но не собираюсь выходить из игры и позволять какой-то троице мужчин самим получить все удовольствие. Я всегда говорила, что если бы женщина стояла во главе Скотленд-Ярда…
    – Ну? – Рода подалась вперед и раскрыла рот. – Если бы вы были во главе Скотленд-Ярда, что бы вы сделали?
    – Я бы немедленно арестовала доктора Робертса.
    – Да-а?
    – Однако я не возглавляю Скотленд-Ярд, – сказала миссис Оливер, покидая опасную почву. – Что такое я, частное лицо, дилетант.
    – Ой, что вы, совсем нет, – сказала Рода и тут же смутилась от невольного комплимента.
    – Вот мы и собрались тут, – продолжала миссис Оливер. – Три частных лица, и все три – женщины. Давайте посмотрим, на что мы способны, если пораскинем мозгами.
    Энн Мередит в раздумье кивнула, потом спросила:
    – Почему вы считаете, что это доктор Робертс?
    – Уж такой он человек, – тут же ответила миссис Оливер.
    – Неужели вы думаете… – мисс Мередит в нерешительности замялась, – …доктор? Хотя, наверное, какой-нибудь яд… ему это проще, чем другим.
    – Вовсе нет. Яд или лекарство сразу бы выдали доктора. Вспомните, как часто они забывают саквояжи с опасными лекарствами в автомобилях – по всему Лондону, а как часто их крадут? Нет, именно потому, что он доктор, он никоим образом не стал бы связывать свое преступление с медициной.
    – Понимаю, – не очень уверенно сказала Энн. – Но почему вы думаете, что он хотел убить мистера Шайтану? У вас есть какие-нибудь соображения?
    – Соображения? Да у меня сколько угодно соображений! В этом-то и трудность. Это у меня всегда. Никогда не могу сосредоточиться на одном сюжете. Я всегда думаю по крайней мере о пяти, а потом мучаюсь, никак не могу выбрать. С ходу могу назвать полдюжины великолепных причин убийства. Только вот был бы мне еще известен надежный способ определить, какая из них истинная. Ну, начнем. Может быть, мистер Шайтана был ростовщиком? У него был такой скользкий взгляд. Робертс оказался в затруднительном положении, не мог достать денег, чтобы погасить долг. Чем не причина? Или: Шайтана обесчестил его дочь или сестру. А может, Робертс был двоеженец, и Шайтана узнал об этом. Или, может быть, Робертс женился на троюродной сестре Шайтаны, чтобы унаследовать через нее все его деньги. Или… Сколько это уже?
    – Четыре, – сказала Рода.
    – А еще весьма вероятно, что Шайтана знал какую-то тайну из прошлого Робертса. Вы, моя дорогая, вероятно, не обратили внимания, но Шайтана говорил за обедом что-то довольно странное. И вдруг умолк… с таким значительным видом.
    Энн, склонившись над листком, потрогала пальчиком гусеницу и сказала:
    – Я уже не помню.
    – А что он говорил? – спросила Рода.
    – Что-то о… несчастном случае, о яде. Неужели не помните?
    Левая рука Энн крепко сжимала плетенку стула.
    – Действительно, теперь припоминаю что-то в этом роде, – довольно сдержанно сказала она.
    – Голубушка, тебе следует накинуть пальто. Не лето. Сходи-ка за ним, – вдруг забеспокоилась Рода.
    Энн покачала головой.
    – Мне совсем не холодно, – сказала она, но голос у нее слегка дрожал.
    – Вот какие у меня теории, – продолжала миссис Оливер. – Замечу, кстати, что кто-то из пациентов доктора случайно отравился, но, конечно, это было дело рук самого доктора. Я полагаю, что он прикончил так не одного и не двух.
    Внезапно щеки Энн снова порозовели.
    – Неужели доктора в самом деле мечтают укокошить как можно больше пациентов? Разве это не наносит урона их профессиональной репутации?
    – Должна, конечно, быть причина, – рассеянно произнесла миссис Оливер.
    – Я думаю, эта мысль абсурдна, – жестко сказала Энн. – Мелодраматична до абсурда.
    – Ну, Энн! – закричала Рода, как бы оправдываясь за нее. Ее глаза, сильно смахивающие на глаза умницы-спаниеля, казалось, пытаются что-то сказать. «Постарайтесь понять. Постарайтесь понять», – говорил этот взгляд.
    – Я думаю, миссис Оливер, это великолепная мысль, – продолжала Рода, – вполне может иметься подходящее средство, не оставляющее следов в организме. Ведь может?
    – О! – воскликнула Энн.
    Обе женщины как по команде обернулись.
    – Припоминаю еще кое-что, – сказала она. – Мистер Шайтана говорил что-то о возможностях врача под видом обычных опытов использовать… ну… такие вот… вещества.
    – Это не мистер Шайтана. – Миссис Оливер помотала головой. – Об этом говорил майор Деспард.
    Шаги на садовой дорожке заставили ее повернуть голову.
    – А, вот и он! – воскликнула она. – Легок на помине.
    Майор Деспард как раз выходил из-за угла дома.
    Глава 13 Второй посетитель
    При виде миссис Оливер майор Деспард несколько опешил. Его загорелое лицо покрылось густой краской. Смущение заставило его поспешить. Он обратился к Энн.
    – Я прошу прощения, мисс Мередит, – сказал он. – Звоню, звоню – никто не открывает. Вот и решил вас поискать.
    – Вы тоже извините, что так получилось, – сказала Энн. – У нас нет горничной, только женщина, которая приходит убирать по утрам.
    Она представила его Роде.
    Рода тут же нашлась:
    – Давайте попьем чаю. Становится прохладно. Лучше пройдем в дом.
    Все пошли к двери. Рода исчезла в кухне.
    – Какое совпадение, что мы вместе тут оказались, – сказала миссис Оливер.
    – Да-а, – медленно, по своему обыкновению, произнес Деспард, его глаза встретили ее задумчивый оценивающий взгляд.
    – Я убеждаю мисс Мередит, – сказала миссис Оливер, наслаждаясь собственной значимостью, – что нам нужно иметь план действий, по убийству я имею в виду. Конечно, это был доктор. Вы со мной согласны?
    – Не могу утверждать. Нам мало что известно.
    На лице миссис Оливер тут же возникло выражение, соответствующее ее любимой присказке «Ох уж эти мужчины!». На доверительную беседу рассчитывать не приходилось. Миссис Оливер мгновенно оценила обстановку. Когда Рода внесла чай, она поднялась и сказала, что ей надо возвращаться в город. Увы, она вынуждена отказаться от их любезного приглашения.
    – Оставляю вам свою визитную карточку, – сказала она. – Тут адрес. Разыщите меня, когда будете в городе, мы все обговорим и попытаемся общими усилиями добраться до истины!
    – Я провожу вас, – сказала Рода.
    Когда они уже подходили к калитке, их нагнала Энн Мередит.
    – Я все обдумала, – сказала она.
    Ее бледное лицо было необыкновенно решительно.
    – Да, дорогая?
    – Вы очень любезны, миссис Оливер, что взяли на себя этот труд. Но я лучше вообще ничего не буду делать. Это такой ужас. Я просто хочу забыть все.
    – Дорогое мое дитя, дадут ли вам забыть об этом? Вот в чем вопрос.
    – О, я прекрасно понимаю, что полиция этого так не оставит. Вероятно, придут сюда, будут задавать мне массу вопросов. Я к этому готова. Но, между нами говоря, мне, как бы то ни было, не хочется об этом думать. Да, я трусиха, пусть они занимаются этим сами.
    – Ну, Энн! – закричала Рода Доз.
    – Мне понятны ваши чувства, – сказала миссис Оливер, – но я совсем не уверена, что вы поступаете благоразумно. Предоставленные самим себе, полицейские, вероятно, никогда не докопаются до истины.
    Энн Мередит пожала плечами.
    – Какое это, в самом деле, имеет значение?
    – Ты что! – закричала Рода. – Еще какое! Еще какое имеет значение, правда, миссис Оливер?
    – Несомненно, – сухо произнесла миссис Оливер.
    – Не думаю, – угрюмо сказала Энн. – Кто знает меня, никогда не поверит, что я совершила убийство. Не вижу причин вмешиваться. Выяснять истину – дело полиции.
    – О, Энн, какая ты малодушная, – сказала Рода.
    – Так я, во всяком случае, считаю, – сказала Энн и протянула руку: – Спасибо вам большое, миссис Оливер. Очень любезно с вашей стороны, что вы проявили заботу.
    – Конечно, раз вы так считаете, тогда какие могут быть разговоры, – бодро сказала миссис Оливер, – я, во всяком случае, не буду сидеть сложа руки. До свидания, моя дорогая. Разыщите меня в Лондоне, если перемените решение.
    Она забралась в машину, завела двигатель и, весело помахав девушкам рукой, нажала на газ.
    Рода внезапно бросилась за машиной и прыгнула на подножку.
    – Вы сказали разыскать вас в Лондоне? – спросила она запыхавшись. – Вы имели в виду только Энн или меня тоже?
    Миссис Оливер притормозила.
    – Конечно, я имела в виду обеих.
    – О, спасибо. Не останавливайтесь. Я… я думаю, я, может быть, как-нибудь зайду. Есть кое-какие мысли… Нет. Нет, не останавливайтесь, я сумею спрыгнуть.
    Она так и сделала и, помахивая рукой, побежала назад к калитке, где стояла Энн.
    – С чего это ты… – начала было Энн.
    – Правда, она прелесть? – восторженно воскликнула Рода. – Как она мне нравится! У нее разного цвета чулки, ты заметила? Она, разумеется, жутко умная! Иначе и быть не может! Вспомни, какие у нее книги! Здорово будет, если она докопается до истины и оставит с носом полицию!
    – Зачем она сюда приезжала? – спросила Энн.
    Рода широко раскрыла глаза.
    – Дорогая, но она же сказала тебе…
    Энн нетерпеливо повела рукой.
    – Надо идти. Я забыла, оставила его совсем одного.
    – Майора Деспарда? Энн, просто ужас, до чего он хорош, правда?
    – Пожалуй.
    Они пошли по тропинке.
    Майор Деспард стоял у камина с чашкой чая в руках.
    Энн бросилась к нему с извинениями, но гость остановил ее:
    – Мисс Мередит, я хочу объяснить, почему я вот так к вам ворвался…
    – О, не стоит…
    – Я сказал, что случайно проходил мимо. Это не совсем так. Я пришел к вам специально.
    – Как вы узнали мой адрес? – помедлив, спросила Энн.
    – Мне дал его инспектор Баттл.
    Он заметил, что при этом имени Энн слегка поморщилась, и быстро продолжил:
    – Баттл сейчас направляется сюда. Я случайно встретился с ним на вокзале Паддингтон[66]. Я взял машину и приехал. Я знал, что приеду раньше поезда.
    – Но зачем?
    Деспард слегка замешкался.
    – Простите мою нескромность, но у меня создалось впечатление, что вы, как говорится, «одна-одинешенька на белом свете».
    – У нее есть я, – отозвалась Рода.
    Она стояла, опершись о камин, и ловила каждое слово Деспарда. У нее была красивая мальчишеская фигура. И вообще, они неплохо смотрелись вместе, майор Деспард и эта девушка.
    Деспард с симпатией взглянул на Роду.
    – Разумеется, у нее не может быть более прекрасного друга, чем вы, мисс Доз, – учтиво сказал он, – но мне пришло в голову, что при определенных обстоятельствах совет человека, достаточно умудренного жизнью, не повредит. Откровенно, ситуация такова: мисс Мередит подозревается в совершении убийства. То же самое относится ко мне и еще двоим, кто находился в комнате прошлым вечером. Подобная ситуация нетерпима и таит в себе определенные сложности и опасности, о которых вы в силу своего возраста, мисс Мередит, можете и не догадываться. По моему мнению, вам следует поручить себя заботам очень хорошего адвоката. Или вы уже это сделали?
    Мисс Мередит покачала головой.
    – Даже и не думала.
    – Так я и предполагал. Есть у вас надежный человек в Лондоне, на которого можно положиться?
    Энн опять покачала головой.
    – У меня, пожалуй, еще не было надобности в поверенном.
    – Есть мистер Бери, – сказала Рода. – Но ему чуть ли не сто лет, и он совсем выжил из ума.
    – Если вы позволите дать вам совет, мисс Мередит, я порекомендовал бы обратиться к мистеру Майхерну, моему личному поверенному. «Джейкобс, Пил энд Джейкобс» – официальное название фирмы. Это специалисты высокого класса, им известны все ходы и выходы.
    Энн стала еще бледнее. Она села.
    – Вы считаете, это действительно необходимо? – спросила она упавшим голосом.
    – Я бы настаивал на этом. Существует столько юридических тонкостей.
    – Наверное, это очень дорого?
    – Это не имеет ни малейшего значения, – сказала Рода. – Мы согласны, майор Деспард. Я думаю, вы совершенно правы. Энн следует защищаться.
    – Я надеюсь, вас не разорит гонорар за их услуги, – сказал Деспард и добавил серьезно: – Я в самом деле думаю, что правильнее будет поступить так, мисс Мередит.
    – Я так и поступлю, раз вы советуете.
    – Хорошо.
    – Ужасно мило с вашей стороны, майор Деспард. В самом деле ужас до чего мило, – с жаром сказала Рода.
    – Спасибо, – сказала Энн и, немного помедлив, нерешительно спросила: – Так вы сказали, сюда едет инспектор Баттл?
    – Да. Но вы понапрасну не беспокойтесь. Это формальности, от которых никуда не денешься.
    – О, понимаю, я ждала его.
    – Бедняжка, – взволнованно сказала Рода. – Она так убита. Неприятное дело. Такой позор, такая страшная несправедливость.
    – Согласен с вами, – сказал Деспард, – это свинство – впутывать девушку в такую историю. Если уж так кому-то захотелось воткнуть нож в Шайтану, следовало бы выбирать для этого более подходящее место и время.
    – А вы кого подозреваете? – напрямую спросила Рода. – Доктора или эту миссис Лорример?
    Еле заметная улыбка шевельнула усы Деспарда.
    – Как знать, может, это был я.
    – О нет! – закричала Рода. – Энн и я – мы знаем, это не вы.
    Он ответил им добрым взглядом.
    «Славные девочки. До умиления преданы друг другу. Кроткое маленькое существо – мисс Мередит. Ничего, Майхерн поможет ей. Другая – боец. Сомнительно, чтобы она так же упала духом, если бы оказалась на месте своей подруги. Надо поближе с ними познакомиться».
    Эти мысли пронеслись у него в голове. А вслух он сказал:
    – Ничего не принимайте на веру, мисс Доз. В отличие от большинства сограждан, я не слишком ценю человеческую жизнь. К чему все эти истерические вопли о смертях в автокатастрофах. Человек всегда на грани жизни и смерти: транспорт, микробы, уйма всякой всячины. Какая разница, от чего умирать. Я полагаю, как только вы приметесь усиленно оберегать свою особу от разных напастей, осторожничать, наверняка угодите на тот свет.
    – О, как я с вами согласна! – закричала Рода. – Да, лучше не осторожничать! Как славно подвергаться ужасным опасностям, то есть если повезет, конечно. На самом деле жизнь так скучна.
    – Но бывают моменты…
    – Да, у вас. Вы ездите в далекие края, на вас нападают тигры, вы охотитесь на всякое зверье, песчаные блохи забираются в вашу обувь, вас жалят насекомые, и все ужас как тревожно и жутко захватывающе.
    – Ну, мисс Мередит тоже испытала глубокое потрясение. Думаю, нечасто вам случается находиться в комнате, когда происходит убийство.
    – О, не надо! – закричала Энн.
    – Простите! – быстро сказал он.
    – Конечно, это было ужасно, – со вздохом сказала Рода, – но зато как интересно! Думаю, Энн недооценивает это. Вы знаете, по-моему, миссис Оливер тоже потрясена до глубины души тем, что произошло в тот вечер.
    – Миссис?.. А, ваша толстая приятельница, которая пишет книжки о финне с труднопроизносимым именем. Решила опробовать плоды своего вдохновения в реальной жизни?
    – Наверно.
    – Что ж, пожелаем ей удачи. Будет забавно, если она переплюнет этого Баттла и К°.
    – А что он, собственно, из себя представляет, этот Баттл? – с любопытством спросила Рода.
    – О, чрезвычайно проницательный человек. Человек выдающихся способностей, – важно произнес Деспард.
    – Ну! – сказала Рода. – А Энн говорила, что с виду он глуповат.
    – Э-э, думаю, это просто маска Баттла, он все время напускает на себя такой вид. Нет, не следует обольщаться. Баттл не дурак.
    Деспард поднялся.
    – Ну, надо ехать. Есть еще одна вещь, о которой мне все-таки хотелось бы сказать.
    Энн тоже поднялась.
    – Да? – сказала она, протягивая руку. Деспард с минуту помедлил, удерживая ее руку в своей.
    Он взглянул в ее красивые серые глаза и, тщательно подбирая слова, произнес:
    – Не обижайтесь на меня, просто выслушайте: возможно, имеются определенные нюансы вашего знакомства с Шайтаной, которые вы не хотели бы обсуждать. Если так – не сердитесь, прошу вас (он почувствовал, что она инстинктивно отдернула руку), – вы имеете полное право отказаться отвечать на вопросы, которые будет задавать Баттл, без присутствия своего адвоката.
    Энн выдернула руку, широко раскрыв потемневшие от гнева глаза.
    – Нет ничего… ничего не было… я едва знала этого отвратительного человека.
    – Прошу прощения, – сказал майор Деспард. – Думаю, я обязан был вас уведомить.
    – Энн говорит правду, – сказала Рода. – Она едва его знала. Он ей совсем не нравился. Но он устраивал ужасно восхитительные приемы.
    – По-видимому, это единственное, что оправдывало существование покойного мистера Шайтаны, – мрачно произнес майор Деспард.
    – Инспектор Баттл, – холодно сказала Энн, – может спрашивать все, что ему хочется. Мне нечего скрывать, нечего.
    – Пожалуйста, простите меня, – виновато произнес Деспард.
    Энн взглянула на него. Раздражение прошло. Она улыбнулась, и это была очень милая улыбка.
    – Ничего, – сказала она, – вы из добрых побуждений, я понимаю.
    Она снова протянула руку, Деспард пожал ее.
    – Понимаете, мы в одной лодке. Мы должны быть друзьями… – сказал он и направился к двери.
    Энн сама проводила его до калитки. Когда она возвратилась, Рода смотрела в окно и насвистывала. Как только подружка вошла в комнату, она обернулась.
    – Ужас какой интересный, Энн.
    – Да, симпатичный, верно.
    – Более чем симпатичный… Я просто влюбилась в него. Почему не я была на этом дурацком обеде? Уж я бы с удовольствием попереживала… вокруг меня стягивается сеть… призрак злодея…
    – Какое тут удовольствие? Ты несешь чепуху, Рода, – отрезала Энн. Немного смягчившись, она сказала: – Очень любезно с его стороны проделать такой путь ради незнакомого человека – девушки, которую только раз видел.
    – О, он влюбился в тебя. Точно! Мужчины просто так не делают одолжений. Он бы не приехал и не расхаживал тут, будь ты косой и прыщавой.
    – Неужели ты так думаешь?
    – А то нет, дурочка ты моя милая. Миссис Оливер гораздо менее заинтересованное лицо.
    – Мне она не нравится, – резко сказала Энн. – Не лежит к ней душа… Интересно, зачем она приезжала?
    – Обычная наша женская подозрительность. Позволь заметить, что майор Деспард тоже не так уж прост.
    – Вот уж нет, – запальчиво возразила Энн и покраснела, когда Рода принялась над ней смеяться.
    Глава 14 Третий посетитель
    Инспектор Баттл прибыл в Уоллингфорд около шести. Прежде чем побеседовать с мисс Энн Мередит, он решил как следует познакомиться с невинными местными сплетнями. Собрать подобную «информацию», если таковая имелась в наличии, не составляло труда. Инспектор официально никому не представлялся, и люди по-разному судили о его положении в обществе и профессии.
    По крайней мере, одни сказали бы, что он подрядчик из Лондона, который приехал посмотреть, как пристроить новое крыло к коттеджу, другие – что это один из тех, кто хочет снять на выходные меблированный коттедж, а третьи, что им точно известно и что так оно и есть на самом деле: это представитель фирмы по устройству теннисных кортов с твердым покрытием.
    В информации, которую получил инспектор, не было ничего настораживающего.
    – Уэнди-коттедж? Да, правильно, на Марлбери-роуд. Как не знать. Да, две молодые дамы, мисс Доз и мисс Мередит. Очень приятные молодые дамы. Такие скромные.
    – Давно они здесь?
    – Нет, недавно. Года два с небольшим. Приехали как-то осенью. У мистера Питерсгила купили. Он так и не попользовался домом как следует, после смерти жены не приезжал.
    Нет, собеседник Баттла никогда не слышал, что они приехали из Нортумберленда. Он думал – они из Лондона. Соседи относятся к ним хорошо, хотя среди них есть и люди старого закала. Поначалу насторожились: что это две молодые дамы решили жить отдельно, сами по себе? Но очень скромные.
    Никаких приемов с возлияниями. Мисс Рода – та живая, любит приодеться. Мисс Мередит – тихая. Да, именно мисс Доз оплачивает счета. У нее деньги.
    Изыскания инспектора наконец привели его к мисс Аствелл, той самой, что по утрам приходила прибираться в Уэнди-коттедж.
    Уж что-что, а поговорить миссис Аствелл любила.
    – Ну нет, сэр, думаю, вряд ли захотят продать. Не так скоро. Они въехали только два года назад…
    – Да, сэр, убираюсь у них с самого начала. С восьми часов до двенадцати. Очень приятные, веселые молодые дамы, вечно шутки шутят. И не заносчивы. Ну, конечно, я не могла бы полностью отнести это к мисс Доз, вы знаете, сэр, такая, видно, семья. Представляю себе, как они живут в Девоншире[67]. Ей то и дело присылают сливки[68], и она говорит, что они напоминают ей дом, я думаю, так оно и есть…
    – Как вы говорите, сэр, печально, что многим молодым дамам приходится зарабатывать на жизнь в наши дни. Этих молодых дам не назовешь богатыми, но они очень славно живут. У мисс Доз, конечно, деньги. Мисс Энн ее, как говорится, компаньонка, полагаю, и вы бы так ее назвали. Коттедж принадлежит мисс Доз…
    – Я не могла бы определенно сказать, из каких мест мисс Мередит родом. Я слышала, что она упоминала остров Уайт[69], и знаю, что не любит Северную Англию. Они с мисс Родой были вместе в Девоншире – я слыхала, как они посмеиваются над горами, вспоминают о красивых бухточках и пляжах…
    Поток красноречия не иссякал. То и дело инспектор Баттл мысленно брал кое-что себе на заметку. Потом в его записной книжке появилось несколько загадочных словечек.
    В тот же вечер, в половине девятого, он подошел к дорожке, ведущей к дверям Уэнди-коттеджа.
    Ему открыла высокая темноволосая девушка в платье из оранжевого кретона.
    – Мисс Мередит здесь проживает? – осведомился инспектор Баттл.
    Он выглядел совсем как бравый деревянный солдатик.
    – Да, здесь.
    – Простите, я бы хотел поговорить с ней. Инспектор Баттл.
    Он был немедленно удостоен пристального взгляда.
    – Проходите, – сказала Рода Доз, отходя в сторону.
    Энн Мередит сидела в уютном кресле у огня, потягивая кофе. На ней была крепдешиновая, украшенная вышивкой пижама.
    – Это инспектор Баттл, – сказала Рода, впуская гостя.
    Энн поднялась и вышла вперед, протягивая руку.
    – Несколько, правда, поздновато для визита, – сказал Баттл, – но мне хотелось застать вас дома, а день был прекрасный.
    Энн улыбнулась.
    – Не выпьете ли кофе? Рода, принеси еще чашечку.
    – Спасибо, вы очень любезны, мисс Мередит.
    – Мы считаем, что варим довольно хороший кофе, – сказала Энн.
    Она указала на стул, и инспектор сел. Рода принесла чашку, а Энн налила кофе. Уютно потрескивающий огонь в камине, цветы в вазах действовали умиротворяюще.
    Располагающая домашняя атмосфера. Энн выглядела спокойной, держалась непринужденно, другая девушка продолжала смотреть на него с жадным интересом.
    – Мы ждали вас, – сказала Энн.
    Ее тон был почти укоризненный, в нем словно звучало: «Почему вы ко мне так невнимательны?»
    – Простите, мисс Мередит, у меня было еще столько дел.
    – И успешных?
    – Не особенно. Но все равно их не избежать. Выжал из доктора все, что было можно. И из миссис Лорример. А теперь пришел то же самое делать с вами, мисс Мередит.
    Энн улыбнулась.
    – Я готова.
    – А как насчет майора Деспарда? – спросила Рода.
    – Он не останется без внимания. Обещаю вам, – сказал Баттл.
    Он поставил кофейную чашечку и посмотрел на Энн. Она чуть напряглась.
    – Я готова, инспектор. Что вас интересует?
    – Ну, в общих чертах все о себе, мисс Мередит.
    – Что ж, я девушка вполне порядочная, – с улыбкой сказала Энн.
    – Жизнь у нее совершенно безупречная, – подтвердила Рода. – Могу поручиться.
    – Ну вот и замечательно, – бодро сказал инспектор. – Значит, вы давно знаете мисс Мередит?
    – Вместе учились в школе, – сказала Рода. – Сколько воды утекло с тех пор, верно, Энн?
    – Так давно, что и не вспомнить, я полагаю, – посмеиваясь, сказал Баттл. – Итак, мисс Мередит, простите, но мне нужны, что называется, «анкетные данные».
    – Я родилась… – начала Энн.
    – У бедных, но честных родителей, – вставила Рода.
    Инспектор погрозил ей пальцем.
    – Так, так, юная леди, – подбодрил он мисс Энн.
    – Рода, дорогая, – укоризненно сказала та подруге. – Дело серьезное.
    – Простите, – сказала Рода.
    – Так, мисс Мередит, где же вы родились?
    – В Кветте, в Индии.
    – Вот оно что! Кто-то из родственников служил в армии?
    – Да, мой отец – майор Джон Мередит. Мать умерла, когда мне было одиннадцать лет. Когда мне исполнилось пятнадцать, отец вышел в отставку и перебрался в Челтнем[70]. Он умер, когда мне было восемнадцать, и практически не оставил денег.
    Баттл сочувственно кивнул головой.
    – Представляю, каким это было для вас ударом.
    – Да, достаточно ощутимым. Я всегда знала, что мы не богаты, но узнать, что нет, по существу, ничего, – это совсем другое.
    – И как вы поступили, мисс Мередит?
    – Мне пришлось пойти работать. Я не получила хорошего образования и не имела никаких полезных навыков. Я не умела ни печатать на машинке, ни стенографировать – ничего. Подруга в Челтнеме нашла мне работу у своих друзей – приглядывать за двумя маленькими мальчиками в выходные и помогать по дому.
    – Фамилию, пожалуйста.
    – Это была миссис Элдон, «Лиственницы», Ветнор. Я оставалась там два года, а потом Элдоны уехали за границу. Тогда я пошла к миссис Диринг.
    – Моей тете, – вставила Рода.
    – Да, Рода нашла мне работу. Я очень обрадовалась. Рода иногда приходила, даже оставалась, и мы были счастливы.
    – Кем же вы там были, компаньонкой?
    – Да, что-то вроде.
    – Скорее помощницей садовника, – сказала Рода и объяснила: – Моя тетя Эмили просто помешана на своем саде. Энн большую часть времени проводила за прополкой и посадкой всяких там луковиц.
    – И вы ушли от миссис Диринг?
    – У нее ухудшилось здоровье, и ей пришлось нанять профессиональную медсестру.
    – У нее рак, – сказала Рода. – Ей, несчастной, приходится колоть морфий и прочее.
    – Она была очень добра ко мне. Жаль было уходить от нее, – сказала Энн.
    – А я как раз подыскивала коттедж и хотела, чтобы с кем-нибудь на двоих. Папочка женился опять на особе совсем не по моему вкусу. Я попросила Энн приехать, и с тех пор она здесь.
    – Действительно, самая что ни на есть безупречная биография, – сказал Баттл. – Давайте только уточним даты. Вы были у миссис Элдон два года. Между прочим, какой у нее сейчас адрес?
    – Она в Палестине. Ее муж получил туда какое-то правительственное назначение. Точно не знаю какое.
    – Ну, ладно, я выясню. А после этого вы переехали к миссис Диринг?
    – Я была у нее три года, – быстро сказала Энн. – Ее адрес: Марш-Дин, Литтл-Хембури, Девон.
    – Понятно, – сказал Баттл. – Значит, вам сейчас двадцать пять. Остается только имя и адрес одного-двух человек, кто знал в Челтнеме вас и вашего отца.
    Энн снабдила его адресами.
    – Теперь о Швейцарии, где вы познакомились с мистером Шайтаной. Вы одна туда ездили, или и мисс Доз была с вами?
    – Мы ездили вместе. Объединились еще кое с кем, и получилась компания из восьми человек.
    – Расскажите мне о вашей встрече с мистером Шайтаной.
    Энн наморщила лоб.
    – На самом деле нечего и рассказывать. Просто он был там. Мы знали его не больше, чем вы знаете какого-нибудь соседа в гостинице. Он получил первый приз на костюмированном балу. Был Мефистофелем.
    Инспектор Баттл вздохнул.
    – Да, это его вечная страсть корчить из себя Мефистофеля.
    – Он и в самом деле был изумителен, – сказала Рода. – Ему даже не надо было гримироваться.
    Инспектор переводил взгляд с одной на другую.
    – Кто же из вас знал его лучше?
    Энн молчала, за нее ответила Рода:
    – Мы обе знали его одинаково. То есть ужасно мало. Видите ли, в нашей компании все лыжники. Днем мы большей частью все разбредались, только по вечерам собирались потанцевать. Тогда Шайтана, видно, сильно увлекся Энн. Знаете, все комплименты ей старался делать и всякое такое. Мы то и дело подтрунивали над ней по этому поводу.
    – Я думаю, он просто хотел досадить мне, – сказала Энн. – Потому что он мне был несимпатичен. Я думаю, ему доставляло удовольствие смущать меня.
    Рода засмеялась.
    – Мы говорили Энн, что он для нее прекрасная, очень выгодная партия. Ее наши шутки прямо из себя выводили.
    – Может быть, – сказал Баттл, – вы назовете мне еще людей из вашей тогдашней компании.
    – Вы просто Фома Неверующий[71], – сказала Рода. – Вы что же думаете, что каждое наше слово – ложь?
    Инспектор Баттл заморгал.
    – Просто хочу удостовериться, – растерянно сказал он.
    – Вы всех подозреваете, – сказала Рода.
    Она написала на бумажке несколько фамилий и протянула ему.
    Баттл поднялся.
    – Что ж, большое спасибо, мисс Мередит, – сказал он. – Оказывается, как говорит мисс Доз, у вас совершенно безупречная жизнь. Думаю, вам не о чем особенно беспокоиться. Непонятно только поведение мистера Шайтаны по отношению к вам. Уж извините, что спрашиваю, но не предлагал ли он вам выйти за него замуж? Или… или не досаждал ли вам вниманием другого рода?..
    – Соблазнять ее он не пытался, – пришла на помощь Рода. – Если вы это имели в виду.
    Энн залилась румянцем.
    – Ничего такого, – сказала она. – Он всегда был чрезвычайно любезен и… и официален. Мне и было-то не по себе из-за его манер, как будто он специально репетировал.
    – Ну, а он не говорил о мелких подарках, не намекал?
    – Нет. Он никогда ни на что не намекал.
    – Прошу прощения, сердцееды это иногда делают. Что ж, доброй ночи, мисс Мередит. Спасибо большое. Кофе отличный. Доброй ночи, мисс Доз.
    – Вот и миновало, – сказала Рода, когда Энн вернулась в комнату, закрыв за Баттлом парадную дверь. – И не так уж страшно. Добрый такой, просто родной отец, и, видно, нисколько тебя не подозревает. Все оказалось лучше, чем я предполагала.
    Энн со вздохом села.
    – В самом деле, ничего страшного, – сказала она. – Глупо с моей стороны было так психовать. Я думала, он будет пытаться запугать меня, как в спектаклях про концлагеря.
    – Он вроде бы человек вполне здравомыслящий, – сказала Рода. – Прекрасно знает, что ты не из тех женщин, которые способны на убийство. – Она помялась немного, потом сказала: – Слушай, Энн, ты ведь не упомянула, что была в Комбиакре[72]. Забыла?
    – Думала, что неважно, – сказала Энн. – Я была-то там всего пару месяцев. И расспрашивать там про меня некого. Могу написать и сообщить ему, если ты считаешь, что это важно, но наверняка – нет. Давай оставим это.
    – Хорошо, давай оставим.
    Рода встала и включила приемник. Раздался хриплый голос: «В исполнении „Черных нубийцев“ вы только что прослушали песенку „Зачем ты лжешь мне, детка?“».
    Глава 15 Майор Деспард
    Майор Деспард вышел к Олбани, быстро повернул на Риджент-стрит[73] и вскочил в автобус.
    Час пик уже прошел, наверху оставалось много свободных мест. Деспард пробрался вперед и сел на переднее сиденье.
    В автобус он прыгнул на ходу. Но вот автобус остановился, взял пассажиров и снова поехал по Риджент-стрит.
    Еще один пассажир взобрался по ступенькам наверх, прошел вперед и сел на переднее сиденье с другой стороны.
    Деспард не обратил на него внимания, но через несколько минут раздался вкрадчивый голос:
    – Ну разве не прекрасен Лондон, когда смотришь на него с верхнего этажа автобуса?
    Деспард повернул голову. Какое-то мгновение он выглядел озадаченным, потом лицо его прояснилось.
    – Прошу прощения, мсье Пуаро. Не заметил вас. Да, как говорится, взгляд с высоты птичьего полета. Однако раньше, без этой застекленной клетки, было лучше.
    Пуаро вздохнул.
    – Tout de meme[74] только не в мокрую погоду, ведь тогда внизу набивалась тьма народу. А погода здесь часто мокрая.
    – Дождик? Дождик никому еще вреда не причинил.
    – Вы ошибаетесь, – сказал Пуаро. – Он часто приводит к inflammation pneumonie[75].
    Деспард улыбнулся.
    – Я вижу, вы, мсье Пуаро, следуете поговорке: «Пар костей не ломит».
    Пуаро, без сомнения, неплохо оградил себя от превратностей осеннего дня. На нем было пальто и кашне.
    – Надо же, какая неожиданность! Встретиться в автобусе!
    Лицо, наполовину скрытое кашне, оставалось серьезно. В этой встрече не было ничего неожиданного. Выяснив, когда примерно Деспард выйдет из своей квартиры, Пуаро поджидал его. Он предусмотрительно не стал прыгать в автобус, а пробежал рысцой за ним до остановки и вошел там.
    – Верно. Мы ведь не виделись еще после вечера у мистера Шайтаны, – ответил он.
    – Вы расследуете это дело? – спросил Деспард.
    Пуаро изящно почесал ухо.
    – Я обдумываю, – сказал он. – Тщательно обдумываю. Бегать туда-сюда, вести следствие, – нет. Это мне не по возрасту, не по нутру, не для моей комплекции.
    – Обдумываете, э-э? Это хорошо, – вдруг поддержал его Деспард. – Теперь все слишком торопятся. Если бы люди не суетились и думали, прежде чем приниматься за что-то, было бы поменьше неразберихи.
    – Вы так и действуете всегда, майор Деспард?
    – Как правило, – просто ответил тот. – Суммируйте ваши соображения, выработайте линию, взвесьте все «за» и «против», принимайте решение и следуйте ему. – Он плотно сомкнул губы.
    – И после этого ничто не собьет вас с пути? – спросил Пуаро.
    – О, этого я не говорил. К чему упорствовать? Сделали ошибку, признайте ее.
    – Следовательно, вы, майор, ошибки редко совершаете.
    – Все мы ошибаемся, мсье Пуаро.
    – Некоторые делают их меньше, чем другие, – весьма холодно возразил Пуаро, возможно из-за местоимения, которое тот употребил.
    Деспард взглянул на него, слегка улыбнулся и сказал:
    – Неужели вы никогда не терпели неудач, мсье Пуаро?
    – Последний раз двадцать восемь лет назад, – произнес тот с чувством собственного достоинства. – И даже тогда были обстоятельства. Но не в этом дело.
    – Звучит довольно впечатляюще, – сказал Деспард и спросил: – А как насчет убийства Шайтаны? Впрочем, это не в счет, ведь формально это не ваше дело.
    – Не мое дело, нет. Но все равно оскорбление для amour propre[76]. Я считаю это верхом наглости. Вы понимаете, ведь убийца действовал у меня под носом, подвергнуты осмеянию мои профессиональные данные.
    – Под носом не только у вас, – сухо сказал Деспард. – Но и уголовно-следственного отдела.
    – Вот это было, вероятно, серьезной ошибкой, – мрачно заметил Пуаро. – Добродушный, прямолинейный инспектор Баттл, может, и имеет сходство с дубом, но в голове у него отнюдь не опилки.
    – Согласен, – сказал Деспард. – Он только прикидывается мямлей, в действительности же очень умный и способный офицер.
    – И я думаю, он хорошо проявляет себя в деле.
    – Да, совсем недурно. Видите того симпатичного парня с военной выправкой на заднем сиденье?
    Пуаро посмотрел через плечо.
    – Сейчас здесь никого, кроме нас, нет.
    – А-а, значит, внутри. Ни на шаг от меня не отстает. Очень расторопный. Внешность меняет. Большой мастер.
    – А вас не обманешь. Глаз у вас острый.
    – У меня хорошая память на лица, даже на лица чернокожих, а это совсем не пустяк.
    – Вот такой человек мне и нужен, – сказал Пуаро. – Какая удача, что я вас сегодня встретил! Мне нужен человек с верным глазом и цепкой памятью. Malheureusement[77], такое сочетание редко. Я ставил вопрос доктору Робертсу – безрезультатно, мадам Лорример – то же самое. Теперь я испытаю вас и посмотрю, добьюсь ли желаемого. Вернитесь мысленно назад, в комнату мистера Шайтаны, где вы играли в карты, и скажите, что вы помните.
    Деспард удивился:
    – Не совсем понимаю вас.
    – Опишите мне комнату, ее обстановку, предметы.
    – Не знаю, смогу ли тут помочь, – медленно произнес Деспард. – Эта комната была не из приятных, на мой взгляд. Непохожа на комнату мужчины. Много парчи, шелка и всякой дряни. Такая же, как и сам Шайтана.
    – Подробности, пожалуйста…
    – Боюсь, не обратил особого внимания… Ну, несколько хороших ковров. Два бухарских, три или четыре отличных персидских, в том числе Хамадан[78] и Тебриз[79]. Довольно хорошо обработанная голова южноафриканской антилопы, нет, – она была в холле. От Роланда Уорда, я полагаю.
    – Вы же не думаете, что покойный мистер Шайтана увлекался охотой на диких животных?
    – Нет, не думаю. Держу пари, он ничем другим не занимался, кроме сидячих игр. Что еще там было? Простите, что подвожу вас, но я действительно мало чем могу помочь. Везде лежало множество безделушек. Столы от них ломились. Единственная вещь, на которую я обратил внимание, – это довольно смешной идол. Остров Пасхи[80], наверное. Хорошего полированного дерева. Такие попадаются редко. Кроме того, были разные малайские штуковины. Нет, сожалею, но я вам не помощник.
    – Неважно, – сказал Пуаро, словно слегка раздосадованный, и продолжал: – Вы знаете миссис Лорример. Представить себе не можете, какая у нее память на карты! Она смогла припомнить почти все заявки и раздачи. Изумительно!
    Деспард пожал плечами.
    – Бывают такие женщины. Играют, я полагаю, целыми днями, часто неплохо играют.
    – Вы бы не могли так, а?
    Майор покачал головой.
    – Я помню всего пару раздач. Одну, где я мог сыграть на бубнах, но Робертс перебил мне игру, а сам – подсел, только мы его не удвоили, к сожалению. Помню еще бескозырную. Ненадежное дело – все карты не те. Подсели без двух.
    – Вы часто играете в бридж?
    – Нет, так, иногда. Хотя игра эта хорошая.
    – Вы ее предпочитаете покеру?
    – Лично я – да. В покере слишком много азарта.
    – Думаю, что мистер Шайтана не играл ни в какие игры, в карточные то есть, – задумчиво сказал Пуаро.
    – Только в одну игру Шайтана играл постоянно, – мрачно заключил Деспард.
    – В какую же?
    – В самую подлую.
    Пуаро помолчал немного.
    – И вы это знаете? Или только предполагаете?
    Деспард стал красным как кирпич.
    – Вы имеете в виду, что следует сослаться на источник? Я полагаю, это правда. Словом, сведения точные. Я случайно узнал. Но я не могу открыть вам источник. Информация, которую я получил, адресована мне лично.
    – Вы хотите сказать, что дело связано с женщиной или женщинами?
    – Да, Шайтана – подлец, он предпочитал иметь дело с женщинами.
    – Вы думаете, он шантажировал их? Интересно.
    Деспард покачал головой:
    – Нет, нет, вы меня не так поняли. В определенном смысле Шайтана был шантажистом, но не обычного толка. Для него не представляли интереса деньги. Он был духовным вымогателем, если только так можно выразиться.
    – И он получал… что именно?
    – Он получал удовольствие. Единственно, чем я это могу объяснить. Получал наслаждение, наблюдая, как люди боятся и дрожат перед ним. Я полагаю, это позволяло ему чувствовать себя не какой-нибудь букашкой, а человеком значительным. Весьма эффектная поза перед женщинами. Стоило ему только намекнуть, что ему все известно, как они начинали ему рассказывать такое, чего он, может быть, и не знал. Это удовлетворяло его своеобразное чувство юмора. Он самодовольно расхаживал потом с мефистофельским видом: «Я все знаю! Я великий Шайтана!» Шут проклятый!
    – И вы предполагаете, что он таким образом напугал мисс Мередит?
    – Мисс Мередит? – в недоумении посмотрел на него Деспард. – Я не думал о ней. Она не из тех, кто боится таких мужчин, как Шайтана.
    – Pardon. Вы имеете в виду миссис Лорример?
    – Нет, нет, нет. Вы меня неправильно поняли, я говорил вообще. Напугать миссис Лорример не так-то просто. И она не похожа на женщину с роковым прошлым. Нет, определенно я никого не имел в виду.
    – Это, так сказать, обобщение, к которому вы пришли?
    – Вот именно.
    – Очень может быть, – медленно начал Пуаро, – что, этот, как вы его называете, даго очень тонко понимал женщин, знал, как подойти к ним, как выудить у них секреты… – Он остановился.
    Деспард нетерпеливо перебил его.
    – Абсурд. Этот человек был просто шут, ничего опасного в нем на самом деле не было. Но все же женщины опасались его. Нелепо! – Деспард вдруг поднялся. – Хэлло! Я слишком далеко зашел. Чересчур увлекся темой. Всего доброго, мсье Пуаро. Посмотрите вниз и увидите, как моя верная тень выйдет за мной из автобуса.
    Он поспешно ретировался и сбежал по ступенькам вниз. Раздался звонок кондуктора. Но он успел сойти до второго[81].
    Посмотрев вниз на улицу, Пуаро обратил внимание на Деспарда, шагающего по тротуару… Он не стал утруждать себя разглядыванием его преследователя. Пуаро интересовало нечто другое.
    Глава 16 Свидетельство Элси Батт
    «Мечта служанок» – так едко прозвали сержанта О'Коннора его коллеги по Скотленд-Ярду.
    Несомненно, он был видный мужчина. Высокий, стройный, широкоплечий. Но не столько правильные черты лица, сколько лукавый и дерзкий взгляд делали его неотразимым для прекрасного пола. Было ясно, что сержант О'Коннор добьется результатов, и добьется быстро.
    И верно, уже четыре дня спустя после убийства мистера Шайтаны сержант О'Коннор сидел на дешевых местах в «Уилли Нилли ревю»[82] бок о бок с мисс Элси Батт, бывшей горничной миссис Краддок, 117, Норд-Адли-стрит.
    Тщательно выдерживая тактику наступательной операции, сержант О'Коннор как раз приступал к штурму.
    – Вон тот тип на сцене напоминает мне, – говорил он, – одного из моих старых хозяев. Краддок фамилия. Забавный, знаете, был малый.
    – Краддок? – повторила Элси. – Я когда-то работала у каких-то Краддоков.
    – Вот здорово! Может быть, у тех самых?
    – Жили на Норд-Адли-стрит, – сказала она.
    – Когда я приехал в Лондон, я поступил к ним, – поспешно подхватил О'Коннор. – Да, кажется, на Норд-Адли-стрит. Миссис Краддок – вот это было нечто! Для нас, слуг.
    Элси вскинула голову.
    – У меня терпения на нее не хватало, вечно что-то выискивала и ворчала. Все ей не так.
    – И мужу доставалось тоже, верно?
    – Она всегда жаловалась, что он не уделяет ей никакого внимания, всегда говорила, что здоровье у нее никудышное, и все вздыхала, охала. А правду сказать, и не больная была вовсе.
    О'Коннор хлопнул себя по колену.
    – Вспомнил! Ведь что-то там такое было у нее с каким-то доктором? Крутила вовсю или не очень?
    – Вы имеете в виду доктора Робертса? Очень симпатичный джентльмен был, очень.
    – Все вы, девицы, одинаковы, – сказал сержант О'Коннор. – Как только мужчина перестает быть ангелом, вы сразу начинаете его защищать. Знаю я таких удальцов.
    – Нет, не знаете. Вы совсем не правы насчет него. Он ничего такого не делал. Это не его вина, что миссис Краддок все время посылала за ним. А что доктору было делать? Если вы хотите знать, он вообще о ней не думал, для него она была пациентка, и все. Это она все устраивала. Оставила бы его в покое, так нет, не оставляла.
    – Все это очень хорошо, Элси. Не возражаете, что я вас так называю – Элси? Такое чувство, будто знаю вас целую жизнь.
    – Ну что вы! Конечно, Элси. – Она вскинула голову.
    – Очень хорошо, мисс Батт. – Он взглянул на нее. – Очень хорошо, говорю я. Но муж, он не мог этого перенести, так ведь?
    – Да, как-то он очень рассердился, – согласилась Элси. – Но если хотите знать, он был тогда болен. И вскоре, знаете, умер.
    – Припоминаю, какая-то странная была причина, верно?
    – Что-то японское это было… да, новая кисточка для бритья. Неужели они такие опасные? С тех пор мне все японское не по вкусу.
    – «Английское – значит лучшее», – вот мой девиз, – нравоучительно произнес сержант О'Коннор. – И вы, кажется, говорили, что он поссорился с доктором?
    Элси кивнула, наслаждаясь оживающими в ее памяти скандальными сценами.
    – Ну и ругались они тогда, – сказала она. – По крайней мере, хозяин. А доктор Робертс был, как всегда, спокоен. Только все твердил: «Глупости!» и «Что вы себе вбили в голову?»
    – Это, наверное, было дома?
    – Да. Она послала за ним. А потом она и хозяин крупно поговорили, и в разгар ссоры явился доктор Робертс. Тут хозяин и обрушился на него.
    – Что же именно он сказал?
    – Конечно, считалось, что я ничего не слышу. Все это происходило в спальне у миссис. Ну, а я, раз что-то стряслось, взяла совок для мусора и принялась мести лестницу: надо же быть в курсе дела.
    Сержант О'Коннор искренне одобрял такое решение, размышляя, какая удача, что к Элси обратились неофициально. На допросы сержанта О'Коннора из полиции она бы с добродетельной миной заявила, что ничегошеньки не слышала.
    – Так вот, говорю, – продолжала Элси, – доктор Робертс, он вел себя тихо, а хозяин все время кричал.
    – Что же он кричал? – снова спросил О'Коннор, подступая к самой сути.
    – Оскорблял его всячески, – сказала Элси, явно смакуя воспоминания.
    – Как, какими словами?
    Да когда же эта девица скажет что-нибудь конкретное?
    – Ну, я мало что разобрала, – призналась Элси. – Было много длинных слов: «непрофессиональный подход», «воспользовался» – и другие подобные вещи. Я слышала, как он говорил, что добьется, чтобы доктора Робертса вычеркнули из… из Медицинского реестра[83]. Что-то в этом роде.
    – Правильно, – сказал О'Коннор. – Напишет жалобу в Медицинский совет.
    – Да, вроде так он и говорил. А миссис продолжала кричать в истерике: «Вы никогда обо мне не заботились. Вы пренебрегли мной. И оставьте меня в покое!» И я слышала, как она говорила, что доктор Робертс – ее добрый ангел. А потом доктор с хозяином прошли в туалетную комнату и закрыли дверь в спальню. И я слышала, он прямо сказал: «Любезный мой, неужели вы не отдаете себе отчета в том, что ваша жена – истеричка? Она не понимает, что говорит. Сказать по правде, это трудный и тяжелый случай, и я бы давно бросил им заниматься, если бы не считал, что это про… про… – ну такое длинное слово, – противоречит моему долгу». Вот что он сказал. Еще говорил он, что нельзя переходить границы, да еще что-то, что должно быть между доктором и больным. Так он немного успокоил хозяина, а потом и говорит: «Знаете, вы опоздаете на работу. Идите лучше. И обдумайте все спокойно. Мне кажется, вы поймете, что вся эта история – ваше заблуждение. А я помою тут руки, перед тем как идти на следующий вызов. Обдумайте все это, старина. Уверяю вас, виной всему – расстроенное воображение вашей жены». Ну а хозяин в ответ: «Не знаю, что и думать». И вышел. И, конечно, я тут вовсю подметала, но он даже не обратил на меня внимания. Я вспоминала потом, что выглядел он плохо. Доктор же довольно весело насвистывал и мыл руки в туалетной комнате, куда проведена и горячая и холодная вода. Вскоре он вышел, саквояж в руках, поговорил со мной любезно и весело, как всегда, и спустился вниз, довольно бодрый и оживленный. Так что, выходит, за ним наверняка греха нет. Это все она.
    – А потом Краддок заболел сибирской язвой?
    – Да я думаю, она у него уже была. Хозяйка ухаживала за ним очень, но он умер. На похоронах были такие восхитительные венки.
    – А потом? Доктор Робертс приходил потом в дом?
    – Нет, не приходил. Ну и любопытный! Что это вы так на него? Я вам говорю, ничего не было. Если бы было, он бы на ней женился, когда хозяин умер, ведь верно? А он так и не женился. Не такой дурак. Он ее хорошо раскусил. Она, бывало, звонит ему, только все никак не заставала. А потом она продала дом, нас уволила, а сама уехала за границу, в Египет.
    – И вы за все это время не видели доктора Робертса?
    – Нет. Она – да, потому что она ходила делать эту, – как это называется? – дезактивацию, что ли… ну, против брюшного тифа[84]. Она вернулась, у нее потом вся рука разболелась от этого. Если хотите знать, он тогда и дал ей ясно понять, что ничего не выйдет. Она ему больше не звонила и уехала очень веселая, накупила кучу платьев, и все светлых тонов, хотя была середина зимы, но она сказала, что там жара и все время будет светить солнце.
    – Правильно, – подтвердил сержант О'Коннор. – Я слышал, там иногда бывает очень жарко. Она ведь и умерла там. Я думаю, вам и об этом известно?
    – Нет. Неужели? Вот не знала. Надо же представить такое! Ей, может быть, было хуже, чем я думала, бедняжечка! – сказала Элси и со вздохом добавила: – Интересно, куда подевались эти ее восхитительные наряды? Там они все чернокожие, им эти платья ни к чему.
    – Я понимаю, что вы нашли бы им применение, – сказал сержант О'Коннор.
    – Нахал! – возмутилась Элси.
    – Что ж, вам больше не придется терпеть моего нахальства, – сказал сержант О'Коннор. – Фирма посылает меня по делам.
    – И далеко отправляетесь?
    – Наверно, за границу, – сказал сержант.
    Элси скисла.
    И хотя она не знала известного стихотворения лорда Байрона[85] «Я не любил газели милой…», оно очень точно отражало в данный момент ее настроение. Она подумала: «Смешно, по-настоящему привлекательные мужчины всегда готовы сбежать в любую минуту. Хорошо, что у меня есть Фред».
    Действительно хорошо, ибо внезапное вторжение сержанта О'Коннора в жизнь Элси не оставило неизгладимого следа. Фред, может быть, даже выиграл.
    Глава 17 Свидетельство Роды Доз
    Рода Доз вышла из «Дебнемза»[86] и стояла, задумавшись, на тротуаре. Лицо ее отражало борьбу. Это было очень живое лицо, выдававшее малейшие оттенки настроения.
    В этот момент ее явно одолевали сомнения: «Стоит или нет? А хотелось бы… Но, может быть, лучше не надо…»
    Швейцар спросил с надеждой:
    – Такси, мисс?
    Рода покачала головой.
    Полная сияющая женщина, отправившаяся пораньше «прошвырнуться по магазинам ради Рождества», с ходу налетела на нее, но Рода продолжала стоять как вкопанная. Она пыталась принять решение.
    Обрывки мыслей проносились у нее в голове.
    «В конце концов, почему бы и нет? Она меня просила, но, может быть, она всем так говорит… Из вежливости… В конце концов, Энн не захотела идти вместе со мной. Она ясно дала понять, что хочет пойти с майором Деспардом к поверенному одна… Почему бы ей не сходить? Конечно, трое – уже толпа… И потом, это не мое дело… Неужели мне так хочется увидеть майора Деспарда?.. Хотя он симпатичный… Я думаю, он, наверное, влюбился в Энн. Мужчины не станут себя утруждать, если у них нет… Их доброта – это всегда не просто так…» Мальчик-посыльный наткнулся на Роду.
    – Извините, мисс, – сказал он с упреком.
    «Ой, – подумала Рода. – Не могу же я проторчать здесь весь день. Вот дура, не могу решиться… Думаю, пиджак с юбкой будут ужасно милы. Коричневый подойдет лучше, чем зеленый? Нет, пожалуй, нет. Ну, идти или не идти? Половина четвертого. Время вполне подходящее, не подумают, будто бы я пришла поесть за чужой счет или еще что-нибудь подобное. Шла мимо и решила заглянуть».
    Она решительно перешла через улицу, повернула направо, потом налево по Харли-стрит[87] и наконец остановилась у многоквартирного дома, который миссис Оливер с легкостью окрестила «типичной частной лечебницей».
    «Ну не съест же она меня», – рассудила Рода и нырнула в подъезд.
    Квартира миссис Оливер была на последнем этаже. Служитель в униформе быстро поднял ее на лифте и высадил на нарядный новый коврик перед ярко-зеленой дверью.
    «Страх-то какой… – подумала Рода. – Хуже, чем к дантисту. Но надо теперь довести дело до конца».
    Розовея от смущения, она позвонила.
    Дверь открыла пожилая прислуга.
    – Э-э… могу ли я… миссис Оливер дома? – пробормотала Рода.
    Прислуга отступила в сторону. Девушка вошла. Ее провели в гостиную, где был полный беспорядок.
    – Простите, как мне доложить о вас?
    – А… мисс Доз… мисс Рода Доз…
    Роде показалось, прошло целое столетие, но на самом деле – около двух минут. Горничная вернулась.
    – Пройдите, мисс, сюда.
    Зардевшись еще сильнее, Рода последовала за ней. Она прошла коридор, повернула за угол, и перед нею открылась дверь. С содроганием Рода вступила куда-то, что с первого, испуганного взгляда показалось ей африканским лесом.
    Птицы, масса птиц: зеленые попугаи, попугаи ара[88], птицы, неизвестные орнитологам[89], заполняли все уголки и закоулки, казалось, девственного леса. И среди разгула этой птичьей и растительной жизни Рода различила обшарпанный кухонный стол с пишущей машинкой, разбросанные по всему полу листки машинописного текста и миссис Оливер, – волосы у нее были в диком беспорядке, – поднимающуюся с расшатанного стула.
    – Дорогая моя, как я рада вас видеть, – сказала миссис Оливер, протягивая руку, испачканную копиркой, и пытаясь второй рукой пригладить волосы – процедура совершенно бессмысленная.
    Со стола упал задетый ее рукой бумажный кулек, и по всему полу запрыгали, покатились яблоки.
    – Ничего, дорогая, не беспокойтесь, кто-нибудь их потом подберет.
    Едва дыша Рода разогнулась с пятью яблоками в руках.
    – О, спасибо. Не надо снова укладывать их в кулек, он, кажется, здорово порвался. Положите их на камин. Вот правильно. Теперь присаживайтесь. Давайте побеседуем.
    Рода принесла еще один расшатанный стул и уставилась на хозяйку дома.
    – Послушайте, мне ужасно неудобно. Не помешала ли я вам? – спросила Рода, затаив дыхание.
    – И да и нет, – ответила миссис Оливер. – Как видите, я работаю. Но этот мой отвратительный финн совсем запутался. Он сделал какое-то страшно умное заключение о тарелке фасоли, а сейчас только что обнаружил смертельный яд в начинке из шалфея с луком для гуся на Михайлов день[90], а я как раз вспомнила, что фасоль к Михайлову дню уже не продают.
    Захваченная интригующей возможностью стать свидетелем творческого процесса, Рода едва дыша произнесла:
    – Она могла быть консервированной.
    – Конечно, могла бы, – сказала миссис Оливер с сомнением. – Но это сильно нарушило бы весь замысел. Я вечно вру что-нибудь, когда мне нужно писать про сад или огород. Люди пишут мне, что цветы у меня в романах рассажены совсем неправильно – как будто это имеет значение, – во всяком случае, в лондонских магазинах они чувствуют себя отлично – в букетах.
    – Конечно, не имеет значения, – преданно глядя на миссис Оливер, сказала Рода. – О, миссис Оливер, должно быть, так здорово быть писателем.
    Миссис Оливер потерла лоб пальцем, перепачканным копиркой, и спросила:
    – Почему же?
    – Ну-ну… – сказала Рода, немного опешив. – Потому, что это должно быть… Должно быть замечательно, так просто сесть и написать целую книжку.
    – Это происходит не совсем так, – сказала миссис Оливер. – Приходится даже думать, знаете. А думать всегда утомительно. Надо выстроить сюжет. А потом то и дело застреваешь, и кажется, что никогда не выберешься из этой путаницы, но выбираешься! Писать книжки не ахти какое удовольствие. Это тяжелая работа, как и всякая другая.
    – Ну, это не похоже на работу, – возразила Рода.
    – Для вас, – сказала миссис Оливер. – Потому что вы ее и не нюхали! Для меня это еще какая работа. Я иной раз несколько дней кряду только и делаю, что бормочу себе под нос сумму, которую я смогу получить за очередную публикацию в журнале. И знаете, это как шпоры коню. Так же, как ваша банковская книжка, когда вы видите, как у вас растет счет в банке.
    – Никогда бы не подумала, что вы сами печатаете на машинке, – сказала Рода. – Я думала, у вас секретарь.
    – У меня действительно была секретарша, и я пыталась диктовать ей, но она была такой грамотейкой, что просто вводила меня в депрессию, работать не хотелось. Я поняла: она намного лучше меня знает английский и грамматику, всякие там точки и точки с запятыми, и начала испытывать чувство неполноценности. Тогда я попыталась работать с совсем уж малограмотной девицей, но, конечно, из этого тоже ничего не вышло.
    – Это так здорово, уметь все придумывать, – сказала Рода.
    – Придумывать я люблю, – со счастливой улыбкой сказала миссис Оливер. – Что в самом деле утомительно – так переносить потом все это на бумагу. Вроде бы запишешь, а потом оказывается, что объем в два раза меньше, чем тебе заказали, и тогда мне приходится добавлять еще убийство и новое похищение героини. Это очень надоедает.
    Рода не ответила. Она с изумлением смотрела на миссис Оливер, с по-юношески пылким благоговением перед знаменитостью, но тем не менее она была разочарована.
    – Вам нравятся обои? – спросила миссис Оливер, описывая рукой широкий круг. – Я страшно люблю птиц. Предпочтительнее тропических на соответствующем фоне. Это вызывает у меня ощущение жаркого дня, даже когда на улице мороз. Ничего не могу делать, пока как следует не согреюсь. Зато мой Свен Хьерсон каждое утро разбивает ледяную корку, когда ныряет в прорубь.
    – Все это просто изумительно, – сказала Рода. – И ужасно мило то, что вы не сердитесь, что я оторвала вас от работы.
    – Выпьем кофе с тостами, – сказала миссис Оливер. – Очень черного кофе с очень горячими тостами. Я готова это делать когда угодно.
    Она пошла к двери и, открыв ее, громко крикнула прислуге, потом возвратилась и спросила:
    – Зачем вы приехали в город, за покупками?
    – Да, я сделала кое-какие покупки.
    – Мисс Мередит тоже приехала?
    – Да, она пошла с майором Деспардом к адвокату.
    – Э-э, к адвокату? – Брови миссис Оливер вопрошающе поднялись.
    – Да. Понимаете, майор Деспард сказал ей, что следует взять адвоката. Вы знаете, он был так любезен.
    – Я тоже была любезна, – сказала миссис Оливер, – но, увы, это не очень-то подействовало, верно? Собственно, мне кажется, вашу подругу мой визит возмутил.
    – О, поверьте мне, нет. – От смущения Рода заерзала на стуле. – На самом деле это и есть одна из причин, почему я сегодня пришла к вам, чтобы объяснить… Видите ли, по-моему вы все не так поняли. Она, правда, казалась очень нелюбезной, но на самом деле это не так. Я имею в виду, ее насторожил не ваш приход. А что-то, что вы сказали.
    – Что-то, что я сказала?
    – Случайно, конечно… Это просто неудачно совпало.
    – Что же я такое сказала?
    – Вы, наверно, даже и не помните. Это было так, между прочим. Вы сказали что-то о несчастном случае и яде.
    – Да?
    – Я так и знала, что вы не помните. Видите ли, в жизни Энн был когда-то страшный случай. Она была в доме, где женщина приняла яд – краситель для шляп. Я думаю, по ошибке, перепутала с чем-то другим. И она умерла. И, конечно, для Энн это было тяжелым ударом. Она ни слышать, ни говорить об этом не может. А вы напомнили ей, сказав о яде, и она сразу переменилась, стала такая холодная, натянутая. И я заметила, что вы обратили на это внимание. Я ничего не могла сказать при ней. Но я очень хотела, чтобы вы знали: это не то, что вы думаете. Это не неблагодарность.
    Миссис Оливер взглянула на зардевшееся подвижное лицо Роды и медленно сказала:
    – Понимаю.
    – Энн ужасно впечатлительная, – сказала Рода. – Она не умеет переносить трудности. Если ее что-то расстраивает, она лучше об этом не будет говорить, хотя на самом-то деле в этом нет ничего хорошего, по крайней мере, я так думаю. Это только уход от трудностей, делаешь вид, что их не существует. Я бы предпочла избавиться от них, каких бы мучений мне это ни стоило.
    – О, да вы, моя дорогая, солдат, – спокойно сказала миссис Оливер. – А ваша Энн – нет.
    Рода вспыхнула.
    – Энн – чудная.
    – Я не отрицаю, что она чудная, – с улыбкой сказала миссис Оливер. – Я только говорю, что она не столь мужественна. – Она вздохнула и довольно неожиданно для девушки спросила: – Вы верите, что правда ценнее всего?
    – Конечно, верю, – сказала Рода, настораживаясь.
    – Да, легко сказать, но если задуматься… Правда иногда причиняет страдания, разрушает иллюзии.
    – Все равно лучше ее знать, – сказала Рода.
    – Вот так и я думаю. Но не знаю, так уж ли это разумно.
    – Не говорите Энн, что я вам рассказала, ладно? Ей это не понравится.
    – Разумеется, еще бы. У меня и в мыслях не было. Давно это произошло?
    – Около четырех лет назад. Странно, не правда ли, как некоторых преследует какая-то напасть. У меня была тетя, которая все время попадала в кораблекрушения. И Энн – эти две внезапные смерти. Что, конечно, гораздо хуже. Убийство – это довольно страшно. Верно?
    – Да, страшно.
    В эту минуту появился черный кофе и горячие тосты с маслом.
    Рода пила и ела с удовольствием, как ребенок. Запросто пить кофе со знаменитостью для нее было большим событием. Когда с тостами было покончено, она встала и сказала:
    – Я все же надеюсь, что не очень вам помешала. Вы не будете возражать, в общем, вас не затруднит, если я пришлю одну из ваших книжек и попрошу подписать ее мне?
    Миссис Оливер рассмеялась.
    – О, мы можем поступить проще. – Она открыла буфет в дальнем углу комнаты. – Какая вам нравится? Мне очень нравится «История второй золотой рыбки». Не такая откровенная халтура, как остальные.
    Немного шокированная тем, как писательница характеризует детище своего пера, Рода с радостью приняла подарок. Миссис Оливер, раскрыв книжку, невероятно размашисто расписалась и вручила ее Роде:
    – Вот вам.
    – Спасибо. Это в самом деле очень приятно. Вы не сердитесь за мой визит?
    – Напротив, – сказала миссис Оливер и, немного помолчав, добавила: – Вы такое милое дитя. До свидания. Будьте осторожны, дорогая.
    – И с чего это я ей так сказала? – пробормотала миссис Оливер, когда дверь за гостьей закрылась.
    Она покачала головой, взъерошила волосы и вернулась к мудрым заключениям Свена Хьерсона относительно смертоносной начинки из шалфея и лука.
    Глава 18 Чайная интерлюдия
    Миссис Лорример вышла из дома на Харли-стрит.
    Она постояла с минуту на крыльце, потом стала спускаться.
    Вид у нее был несколько необычный – на ее лице была написана суровая решимость и одновременно странная неуверенность. Она слегка сдвинула брови, как бы сосредотачиваясь на какой-то всепоглощающей проблеме.
    И тут она увидела на противоположной стороне Энн Мередит.
    Энн стояла, пристально разглядывая большой многоквартирный дом на самом углу.
    Миссис Лорример некоторое время колебалась, потом перешла на противоположную сторону.
    – Здравствуйте, мисс Мередит!
    Энн вздрогнула и обернулась.
    – О, миссис Лорример, здравствуйте!
    – Все еще в Лондоне? – спросила миссис Лорример.
    – Нет, я только на сегодня приехала. Уладить кое-какие юридические дела. – Она не переставала рассеянно оглядывать многоквартирный дом.
    – Что-нибудь случилось? – поинтересовалась миссис Лорример.
    Энн вздрогнула.
    – Случилось? – с виноватым видом переспросила она. – Нет, что же должно случиться?
    – Вы так выглядите, будто о чем-то очень задумались.
    – Нет. Хотя, в общем-то, да. Но ничего особенного, глупости всякие. – Она слегка усмехнулась и продолжала: – Просто мне показалось, что я видела свою подругу, девушку, с которой мы вместе живем, будто бы она зашла туда, и я подумала, не решила ли она навестить миссис Оливер.
    – Так здесь живет миссис Оливер? А я и не знала.
    – Да. Она заезжала к нам на днях повидаться, дала свой адрес и приглашала к себе в гости. Интересно, зашла Рода или нет?
    – Хотите выяснить?
    – Нет, пожалуй, не стоит.
    – Пойдемте со мной попьем чаю. Я знаю здесь одно местечко неподалеку.
    – Благодарю вас, – нерешительно ответила Энн, принимая приглашение.
    Бок о бок они пошли по улице, свернули в боковую. В небольшой булочной им подали чай с горячей сдобой.
    Разговор у них не клеился, казалось, обе боялись нарушить молчание.
    Энн вдруг спросила:
    – Миссис Оливер к вам не заходила?
    Миссис Лорример покачала головой.
    – Ко мне никто не приходил, за исключением мсье Пуаро.
    – Я не это имела в виду… – начала было Энн.
    – Да? А я думала это, – сказала миссис Лорример.
    Девушка подняла глаза – быстрый испуганный взгляд. Что-то в лице миссис Лорример вроде бы успокоило ее.
    – А у меня он не был, – медленно сказала она.
    Наступила пауза.
    – А инспектор Баттл приходил к вам? – поинтересовалась Энн.
    – О да, как же, – ответила миссис Лорример.
    – А о чем он вас расспрашивал? – неуверенно спросила Энн.
    Миссис Лорример утомленно зевнула.
    – Как обычно. По-моему, обыкновенный сбор сведений. При этом он был весьма любезен.
    – Думаю, он со всеми беседовал.
    – Конечно.
    Опять наступила пауза.
    – Миссис Лорример, как вы считаете, они когда-нибудь обнаружат, кто это сделал? – спросила Энн.
    Глаза у нее были опущены в тарелку. Она не могла видеть странного выражения глаз немолодой дамы, когда та смотрела на эту опущенную голову.
    – Не знаю… – невозмутимо произнесла миссис Лорример.
    – Это не очень… не очень хорошо, верно?
    У миссис Лорример был тот же самый любопытствующе-испытующий и одновременно сочувствующий взгляд, когда она спросила:
    – Сколько вам лет, мисс Мередит?
    – Я… Мне?.. – Девушка запнулась. – Двадцать пять.
    – А мне – шестьдесят три, – сказала миссис Лорример. – У вас-то еще вся жизнь впереди.
    Энн вздрогнула.
    – Меня может задавить автобус по дороге домой, – сказала она.
    – Да, это верно. А меня – нет, – произнесла она как-то странно.
    Энн ошеломленно взглянула на нее.
    – Жизнь – нелегкое дело, – сказала миссис Лорример. – Узнаете, когда доживете до моих лет. Она требует неимоверного мужества и большого терпения. И в конце концов задаешься вопросом: «А стоило ли?..»
    – О, не надо, – запротестовала Энн.
    Миссис Лорример рассмеялась, оставившая было ее житейская мудрость снова вернулась к ней.
    – Довольно мрачных рассуждений о смысле жизни, – сказала она, подозвала официантку и расплатилась.
    Когда они выходили из дверей магазина, мимо проезжало такси. Миссис Лорример остановила его.
    – Вас подвезти? – спросила она. – Я еду в южную часть парка.
    Лицо Энн просветлело.
    – Нет. Спасибо, – сказала она. – Я вижу, подружка поворачивает за угол. Благодарю вас, миссис Лорример. До свидания.
    – До свидания. Счастливо вам, – ответила пожилая дама.
    Она уехала, а Энн заторопилась вперед.
    Лицо Роды зарделось, когда она увидела подругу, потом на нем появилось несколько виноватое выражение.
    – Рода, ты что, ходила к миссис Оливер? – строго спросила Энн.
    – В общем, да.
    – А я тут же тебя поймала.
    – Не понимаю, что значит – ты меня поймала? Пойдем, нам пора на автобус. Ты пошла по своим делам со своим приятелем. Я подумала, что он хоть чаем тебя угостит…
    Энн молчала, голос подруги звенел у нее в ушах: «Что, мы не можем взять твоего приятеля и пойти куда-нибудь попить вместе чаю?» И ее собственный моментальный ответ: «Большое тебе спасибо, но я уже сговорилась с другими». Вранье, и какое глупое вранье. Ну зачем было плести первое, что придет в голову, нет чтобы минуту-другую подумать. Ничего бы не стоило сказать: «Спасибо, но мой приятель приглашен на чай в гости». То есть если вы не хотите, а она не хотела, чтобы Рода участвовала в чаепитии.
    Странно, но она не хотела, чтобы с ними была Рода. Она определенно хотела придержать Деспарда для себя. Приревновала к Роде. Рода такая яркая, говорливая, она полна энтузиазма, жизни. Накануне вечером майор Деспард явно симпатизировал Роде. Но ведь майор Деспард пришел к ней, а не к Роде. А уж Рода, она такая, она не хочет, она и не думает отступать на задний план. Нет, определенно Рода ей была тут ни к чему.
    Но она поступила очень глупо, не надо было так спешить. Если бы она действовала умнее, она бы сидела сейчас за чаем у майора Деспарда в клубе или еще где-нибудь.
    Она почувствовала, что Рода ее раздражает. Рода мешала ей. И что она делала у миссис Оливер?
    – Зачем ты ходила в гости к миссис Оливер? – спросила Энн.
    – Она ведь приглашала.
    – Да, но я не думала, что она это на самом деле. Я полагаю, она всегда так говорит.
    – А она – на самом деле. Она ужас какая прелесть. Лучше не может быть. Она мне подарила свою книжку. Смотри!
    Рода помахала своим трофеем.
    – О чем вы разговаривали? Обо мне? – с подозрительностью спросила Энн.
    – Подумаешь, какая самонадеянная девица!
    – А ты? Ты говорила об… об убийстве?
    – Мы говорили о ее убийствах. Она описывает такое убийство, где яд в шалфее с луком. Она была ужасно замечательной, она говорила, что писать – ужасно тяжелый труд, и сказала, в какую неразбериху она попадает с сюжетами, мы пили черный кофе с горячими тостами с маслом, – триумфальным залпом завершила Рода и тут же добавила: – О Энн, тебе надо выпить чаю.
    – Нет. Я пила. С миссис Лорример.
    – С миссис Лорример? Это та… та, что там была?
    Энн кивнула.
    – Где же ты ее встретила? Ты к ней в гости ходила?
    – Нет. Мы встретились на Харли-стрит.
    – Как она держалась?
    – Не знаю. Довольно странно. Совсем не так, как тогда вечером.
    – Ты продолжаешь думать, что это сделала она? – спросила Рода.
    Энн немного помолчала, потом сказала:
    – Я не знаю. Лучше не будем об этом, Рода. Ты знаешь, что я терпеть не могу болтовни.
    – Хорошо, дорогая. Что из себя представляет адвокат? Какой-нибудь сухарь-законник?
    – Очень расторопный еврей.
    – Звучит обнадеживающе. – Чуть помедлив, она спросила: – Как майор Деспард?
    – Был очень любезен.
    – Ты ему понравилась, Энн. Я в этом уверена.
    – Рода, не говори глупостей.
    – Вот посмотришь.
    Рода замурлыкала что-то себе под нос. Она подумала: «Конечно, она ему понравилась, Энн ужасно хорошенькая. Правда, хлипковата. Она никогда не решится отправиться с ним в поход. Куда ей, она закричит, едва завидя змею… Мужчины вечно поглядывают на тех женщин, что им не подходят».
    Потом она громко сказала:
    – Этот автобус довезет нас до Паддингтона. Мы как раз успеем на четыре сорок восемь.
    Глава 19 Совещание
    В комнате Пуаро зазвонил телефон. Раздался солидный голос:
    – Сержант О'Коннор. Привет от инспектора Баттла, не можете ли вы, мсье Пуаро, явиться в Скотленд-Ярд к одиннадцати тридцати?
    Пуаро сказал, что придет, и сержант О'Коннор повесил трубку.
    В одиннадцать тридцать, минута в минуту, Пуаро вышел из такси у подъезда Нового Скотленд-Ярда[91], и тут же был захвачен миссис Оливер.
    – Мсье Пуаро! Какое счастье! Не выручите ли меня?
    – Enchante[92], мадам. Чем могу быть полезен?
    – Заплатите за такси. Не знаю, как получилось, но я взяла сумку, где у меня деньги для поездок за границу, а таксист не хочет брать ни франков, ни лир, ни марок!
    Пуаро галантно извлек кое-какую завалявшуюся мелочь, и они вместе с миссис Оливер вошли в здание.
    Их провели в личный кабинет инспектора Баттла. Инспектор сидел за столом, и его «деревянность» стала еще очевидней.
    – Прямо современная скульптура, – шепнула миссис Оливер Пуаро.
    Баттл поднялся, поздоровался с ними за руку, все сели.
    – Я подумал, что пора собраться на маленькое совещание, – сказал он. – Вам надо бы услышать, как у меня дела, а я бы хотел послушать, как у вас. Только дождемся полковника Рейса и тогда…
    В этот момент двери отворились, и вошел полковник.
    – Простите за опоздание, Баттл. Как поживаете, миссис Оливер? Приветствую вас, мсье Пуаро! Приношу извинения, если заставил себя ждать. Но я завтра не работаю, и много еще всяких забот.
    – Куда вы собираетесь? – спросила миссис Оливер.
    – Немного пострелять в Белуджистан[93].
    – Маленькие неприятности в этой части мира, не так ли? – иронично посмеиваясь, сказал Пуаро. – Вам следует быть осторожным.
    – Непременно, – степенно сказал Рейс, но в глазах его при этом мелькнул огонек.
    – Есть что-нибудь интересное для нас, сэр? – спросил Баттл.
    – Я добыл для вас информацию относительно Деспарда, вот… – Он выложил ворох бумаг. – Здесь масса дат и событий, большинство которых к делу, надо думать, не относятся. Против него ничего нет. Он человек основательный. Характеристика – безупречная. Сторонник строгой дисциплины. Везде пользуется любовью и доверием местных жителей. Одно из его громоздких имен в Африке – там любят такое – «Человек, который держит рот закрытым и судит справедливо». Общее мнение, что из всей белой расы только Деспард пака-сагиб[94]. Прекрасный стрелок. Холодная голова. А главное, дальновиден, искренен и надежен.
    Не растрогавшись таким панегириком[95], Баттл спросил:
    – Какие-нибудь внезапные смерти имеют к нему отношение?
    – Этому я уделил особенное внимание. На его счету есть чудесное спасение. Один из его товарищей попал в лапы ко льву…
    Баттл вздохнул.
    – Не спасение меня интересует.
    – Вы настойчивы, старина Баттл. Нашелся только один инцидент, который я смог притянуть и который отвечает на ваш вопрос. Во время экспедиции в глубь Южной Америки Деспард сопровождал профессора Лаксмора, знаменитого ботаника, и его жену. Профессор умер от лихорадки и похоронен где-то в верховьях Амазонки[96].
    – Лихорадка, говорите?
    – Лихорадка. Но буду честен с вами. Один из туземцев-носильщиков (который, между прочим, был уволен за воровство) рассказывал, что профессор не умер от лихорадки, а был застрелен. Его рассказ никогда всерьез не принимали.
    – Может быть, тогда время еще не настало.
    Рейс покачал головой:
    – Я изложил вам факты. Вы у меня их просили, и вы можете ими распорядиться, но я держал бы пари на любых условиях, что Деспард не совершил этого грязного дела в тот вечер. Он – белый человек, Баттл.
    – Вы имеете в виду не способен на убийство?
    Полковник Рейс помедлил:
    – Да, судя по всему, не способен на то, что я называю убийством, – сказал он.
    – Но способен убить человека по причине, которая могла ему показаться веской, ведь так?
    – Если так, то это была бы весьма основательная причина!
    Баттл покачал головой.
    – Нельзя допускать, чтобы один человек выносил приговор другому и приводил его в исполнение своими собственными руками.
    – Случается, Баттл, случается.
    – Это не должно случаться, такова моя позиция. А что вы скажете, мсье Пуаро?
    – Я с вами согласен, Баттл, я ни в коем случае не одобряю убийств.
    – Что за прелесть эти ваши странные рассуждения, – сказала миссис Оливер. – Словно речь идет об охоте на лис или как подстрелить скопу[97] для шляпки. Неужели вы не знаете, что есть такие люди, которых следует уничтожать?
    – Вероятно.
    – Ну вот, видите!
    – Вы не понимаете. Меня не столько жертва волнует, сколько ее воздействие на характер убийцы.
    – Ну, а война?
    – Во время войны вы не осуществляете права личного суда. Опасно вот что: как только человек внушит себе мысль, что он знает, кому следует разрешить жить, а кому нет, ему недалеко до того, чтобы стать самым опасным убийцей из всех существующих – самонадеянным преступником, который убивает не ради выгоды, а по идейным соображениям. Он узурпирует функции le bon Dieu[98].
    Полковник Рейс поднялся.
    – Сожалею, что не могу более задерживаться. Слишком много дел. Мне бы хотелось узнать о завершении этого расследования, не удивлюсь, если оно так ничем и окончится. Даже если вы и установите, кто убил, это будет почти невозможно доказать. Я представил факты, которые вам понадобились, но мое мнение – Деспард не тот человек. Я не верю, чтобы у него на счету имелись убийства. До Шайтаны, может быть, дошли какие-то искаженные слухи о смерти профессора Лаксмора, но я считаю, что им не стоит придавать значения. Деспард – человек белой расы, и я не верю, что он мог совершить убийство. Таково мое мнение. А я кое-что понимаю в людях.
    – Что представляет из себя миссис Лаксмор? – спросил Баттл.
    – Она живет в Лондоне, так что можете сами выяснить. Адрес найдете в бумагах. Где-то в Южном Кенсингтоне[99]. Но, повторяю, Деспард не тот человек.
    Полковник Рейс вышел из комнаты неслышным пружинистым, охотничьим шагом.
    Когда за ним закрылась дверь, Баттл в задумчивости опустил голову.
    – Вероятно, Рейс прав, – сказал он. – Ему ли не знать людей. Но все равно нельзя ничего принимать на веру.
    Он принялся просматривать документы, которые Рейс выложил на стол, изредка делая пометки карандашом в своем блокноте.
    – Инспектор Баттл, – сказала миссис Оливер, – что же вы не говорите, что делаете?
    Он поднял глаза и медленно улыбнулся, и от этой улыбки его деревянное лицо раздвинулось.
    – Это все совершенно несущественно, миссис Оливер. Надеюсь, вы это понимаете.
    – Глупости, – возразила миссис Оливер. – Я и не сомневалась, что вы расскажете лишь о том, что сочтете уместным…
    Баттл покачал головой.
    – Нет, – сказал он. – Карты на стол – вот девиз этого дела. Игра ведется в открытую.
    Миссис Оливер придвинула свой стул поближе.
    – Тогда рассказывайте, – попросила она.
    – Начну с того, – медленно проговорил Баттл, – что у меня нет ни на грош сведений, хоть в какой-то мере относящихся к убийству мистера Шайтаны. Нет в его бумагах ни намека, ни ключика. Ну, а что касается этой четверки, естественно, я не упускал их из виду, но без каких-либо заметных результатов. Этого и следовало ожидать. Нет, как сказал мсье Пуаро, есть только одна надежда – прошлое. Выяснить, какие именно преступления (если они имели место, в конце концов, может быть Шайтана просто наплел чепухи, чтобы произвести впечатление на мсье Пуаро) совершили эти люди, что, возможно, подскажет нам, кто убил Шайтану.
    – Ну, вы что-нибудь узнали? – спросила Баттла миссис Оливер.
    – Я получил данные на одного из них.
    – На кого?
    – На доктора Робертса.
    Миссис Оливер взглянула на инспектора, сгорая от нетерпения.
    – Как известно присутствующему здесь мсье Пуаро, я обдумал многие возможные варианты! Я вполне определенно установил тот факт, что непосредственно в его семье не было случаев внезапной смерти. Я расследовал все линии как можно лучше, и все свелось к одной-единственной, и, скорее всего, последней возможности. Несколько лет назад Робертс, должно быть, был виновен в неблагоразумном поступке по отношению к одной из своих пациенток. Скорее всего, ничего особенного в том и не было. Но дама оказалась эмоциональная, истеричная, она любила устраивать сцены, и либо муж понял, в чем дело, либо жена «призналась». Так или иначе, дело оборачивалось для доктора неважно. Разгневанный муж грозил донести о нем в Главный медицинский совет, что, вероятно, означало бы конец его медицинской карьеры.
    – Что же такое произошло? – затаив дыхание, спросила миссис Оливер.
    – Очевидно, Робертсу удалось на время успокоить разгневанного джентльмена, а вскоре после этого он умер от сибирской язвы.
    – Сибирская язва? Но ведь это болезнь скота?
    Инспектор усмехнулся.
    – Совершенно верно, миссис Оливер. Это не экзотический яд, которым американские индейцы мажут наконечники своих стрел. Может быть, вы помните, что примерно в то время была порядочная паника по поводу зараженных дешевых кисточек для бритья. Оказалось, что это и стало причиной заражения Краддока.
    – Его лечил доктор Робертс?
    – О нет. Он слишком осторожен для этого. Смею сказать, что Краддок и сам бы не захотел. Единственное свидетельство, которым я располагаю, и оно достаточно малозначащее, состоит в том, что среди пациентов доктора был в то время случай заболевания сибирской язвой.
    – Вы подозреваете, что доктор заразил кисточку для бритья?
    – Мысль интересная! Но напоминаю вам, только мысль. Ничего более. Чистое предположение. Но могло быть и так.
    – Он не женился потом на миссис Краддок?
    – О господи, нет! Как я понял, нежные чувства испытывала только дама. По моим сведениям, она оставила безнадежные попытки заполучить доктора и, вполне счастливая, в радужном настроении вдруг отправилась на зиму в Египет. И там она умерла. Какое-то малоизвестное заболевание крови. Название – очень длинное, но я думаю, оно мало что нам объяснит. Очень редкое заболевание у нас и довольно частое среди местного населения в Египте.
    – Значит, доктор не мог ее отравить?
    – Не знаю, – медленно произнес Баттл. – Я говорил с одним своим знакомым – бактериологом, страшно трудно получить четкий ответ от этих людей. Они никогда не скажут «да» или «нет». Всегда: «могло быть при определенных условиях» или «в зависимости от общего состояния пациента», «подобные случаи известны», «многое зависит от индивидуальной идиосинкразии»[100] и другая тому подобная чушь. Но все-таки я смог выудить из своего знакомого, что микроб или микробы могли быть введены в кровь до отъезда из Англии. Симптомы могли некоторое время не проявляться.
    – Миссис Краддок была сделана прививка против брюшного тифа? – спросил Пуаро. – Насколько я знаю, большинству делают эту прививку.
    – Вы правы, мсье Пуаро.
    – И прививку делал доктор Робертс?
    – Совершенно верно. И опять этим мы ничего не можем доказать. Ей было сделано, как полагается, две инъекции, и это, возможно, были две прививки от брюшного тифа, как нам известно. Или одна из них от брюшного тифа, а вторая от чего-то еще. От чего – мы не знаем. И никогда не узнаем. Остаются только гипотезы. Все, что мы можем сказать, это: могло быть и так.
    Пуаро задумчиво кивнул.
    – Это соответствует тому, что говорил мне мистер Шайтана. Он превозносил удачливого убийцу – человека, которому никогда не смогут предъявить обвинения в совершенном преступлении.
    – Как же тогда сам Шайтана узнал об этом? – спросила миссис Оливер.
    Пуаро пожал плечами.
    – Это навсегда останется тайной. Сам он одно время был в Египте. Нам это известно, потому что там он познакомился с миссис Лорример. Он, может быть, слышал какие-то разговоры местных врачей об особенностях болезни миссис Краддок, знал, что их удивила эта невесть откуда взявшаяся инфекция. В какое-то иное время он, может быть, слышал сплетни о Робертсе и миссис Краддок. Он мог ради забавы обронить какую-нибудь многозначительную фразу при докторе и заметить в его глазах испуг. Обо всем этом мы никогда не узнаем. У некоторых людей есть необыкновенный талант выпытывать секреты. Шайтана принадлежал к таким людям. Нам это мало что дает. Мы можем сказать: он догадывался, что что-то не так. Но были ли его догадки относительно доктора верны?
    – Я думаю, да, – сказал Баттл. – У меня такое ощущение, что наш веселый неунывающий доктор не слишком щепетилен. Я знал людей, похожих на него, – до чего же определенные типы бывают похожи друг на друга! Я подозреваю, что он ловкий убийца. Он убил Краддока, он, может быть, убил миссис Краддок, если она начала досаждать ему и устраивать скандалы. Но убил ли он Шайтану? Вот это – вопрос. И, сравнивая преступления, я сильно сомневаюсь. В случаях с Краддоками он каждый раз пользовался медицинскими средствами. Смерть выглядела следствием естественных причин. Я считаю, если бы он убил Шайтану, он бы и здесь применил медицину. Он бы использовал микробы, а не нож.
    – Я никогда не думала на него, – пробормотала миссис Оливер. – Ни разу. Он как-то слишком очевиден.
    – Исключим Робертса, – пробормотал Пуаро. – А остальные?
    Баттл сделал нетерпеливый жест.
    – Все пока довольно чисто. Миссис Лорример вот уже двадцать лет вдовствует. Она прожила в Лондоне большую часть жизни, иногда выезжала на зиму за границу. В приличные места: Ривьера[101], Египет. Я не обнаружил никаких загадочных смертей, имеющих к ней отношение. Ее достаточно обеспеченная, по всей видимости, жизнь не отличалась какими-либо особенностями – обыкновенная жизнь светской женщины. Все, кажется, ее уважают, и репутация у нее самая что ни на есть прочная. Самое худшее, что о ней могут сказать, – не жалует дураков! Не могу не признаться, что обрыскал все и всех вокруг нее… И все-таки что-то должно быть. Шайтана знал кого позвать. – Он удрученно вздохнул. – Далее, мисс Мередит. Ее история вырисовывается у меня довольно четко. Обычная история. Дочь офицера. Осталась почти без денег. Пришлось самой зарабатывать на жизнь. Я поинтересовался, как она начала самостоятельную жизнь в Челтнеме. Все совершенно просто. Все очень жалеют бедняжку. Она попала к каким-то людям на остров Уайт – была там кем-то вроде бонны и помощницы хозяйки. Женщина, у которой она служила, сейчас в отъезде, в Палестине, но я встретился с ее сестрой, и та сказала, что миссис Элдон девушка очень нравилась. И ни о каких загадочных смертях не было и речи.
    Когда миссис Элдон уехала за границу, мисс Мередит отправилась в Девоншир и заняла место компаньонки у тетушки своей школьной подруги. Школьная подруга – это та девушка, с которой она теперь поселилась, мисс Рода Доз. Она пробыла в Девоншире два года, пока миссис Доз серьезно не заболела и не пришлось прибегнуть к услугам профессиональной медицинской сестры. Рак, по всей видимости. Она еще жива, но очень плоха. Держится только на морфии, я думаю. Я беседовал с ней. Она помнит Энн, очень, говорит, милая девчушка. Поговорил я и с соседями, которые еще помнили события тех лет. Ни одной смерти в округе, за исключением нескольких стариков, с которыми, как я понял, мисс Мередит никогда даже не встречалась.
    Потом она была в Швейцарии. Думал, там нападу на след какого-нибудь фатального трагического случая. Но ничего, как и в Уоллингфорде.
    – Таким образом, мисс Мередит оправдана? – спросил Пуаро.
    Баттл несколько помедлил.
    – Видите ли, я бы так не сказал. Что-то есть… Какой-то испуг во взгляде, который, по-моему, не связан с Шайтаной. Она какая-то чересчур настороженная, слишком недоверчивая. Я бы поклялся, что что-то было… А так вроде жизнь ее вполне безгрешна.
    Миссис Оливер глубоко вздохнула, и вздох этот был особенным.
    – И все же, – сказала она, – мисс Мередит довелось присутствовать в таком доме, где женщина приняла по ошибке яд и умерла.
    Она не могла пожаловаться на эффект, который произвели ее слова.
    Инспектор Баттл моментально повернулся на стуле и изумленно уставился на нее.
    – В самом деле, миссис Оливер? Как вы об этом узнали?
    – Я провела расследование, – сказала миссис Оливер. – Видите ли, я наладила с девушками отношения. Я съездила навестить их, поделилась с ними своими глупыми подозрениями по поводу доктора Робертса. Подруга Мередит Рода прониклась уважением ко мне, она была просто поражена, что их посетила такая знаменитость, как я. А мисс Мередит испытывала определенную неловкость от моего визита, и это было очень заметно. Она проявляла даже какую-то подозрительность. С чего бы это, если она, как вы сказали, непогрешима? Я пригласила девушек в гости к себе в Лондон. И вот Рода явилась ко мне. Она-то и выложила мне все, объяснила, в чем причина несколько странного отношения Энн к моему визиту. Оказывается, то, что я наговорила про Робертса, напомнило ей о печальном случае в ее жизни. И она объяснила, что это за печальный случай.
    – Она сказала, когда и где он произошел?
    – Три года назад в Девоншире.
    Инспектор пробормотал что-то себе под нос и черкнул несколько слов в своем блокноте. От его обычной деревянной невозмутимости не осталось и следа.
    Миссис Оливер наслаждалась триумфом. Она радовалась, как никогда в жизни.
    Баттл овладел собой.
    – Снимаю шляпу перед вами, миссис Оливер, – с поклоном произнес он. – На этот раз вы нас обошли. Весьма ценная информация. И еще она показывает нам, как легко упустить что-нибудь важное. – Он нахмурился. – Где бы это ни случилось, она не могла пребывать там слишком долго. Самое большое – месяц-другой. Должно быть, между островом Уайт и мисс Доз. Да, этого могло быть вполне достаточно. Естественно, что сестра миссис Элдон помнит только, что она нашла какое-то место в Девоншире, но не помнит, где и у кого.
    – Скажите, – заговорил Пуаро, – эта миссис Элдон неряшливая женщина?
    Баттл с любопытством посмотрел на Пуаро.
    – Странно, что вы об этом спрашиваете, – сказал он. – Не понимаю, из чего вы это заключили. Сестра ее особа весьма аккуратная, действительно, помню, говорила мне: «Сестра моя страшно неряшлива и небрежна». Как вы об этом догадались?
    – Наверное, потому, что ей потребовалась помощница? – предположила миссис Оливер.
    Пуаро покачал головой:
    – Нет, нет, не потому. Это не имеет значения. Я просто поинтересовался. Продолжайте, инспектор.
    – Я как-то считал само собой разумеющимся, – продолжал Баттл, – что она пришла к мисс Доз прямо с острова Уайт. Она скрытная, эта девица. Прекрасно провела меня. Оказывается, лгала!
    – Ложь – не всегда признак виновности, – заметил Пуаро.
    – Знаю, мсье Пуаро. Бывают лжецы от природы. Собственно говоря, по-моему, она к таким и принадлежит. Любят все приукрасить. Но только довольно рискованно замалчивать подобные факты.
    – Она же не знала, что вас будут интересовать прошлые преступления, – сказала миссис Оливер.
    – Тем более довод за то, чтобы не скрывать эту незначительную информацию. Это и воспринималось бы тогда bona fide[102], как доказательство случайной смерти. Так что ей нечего было бояться, если она невиновна.
    – Если невиновна в смерти в Девоншире – да, – сказал Пуаро.
    Баттл повернулся к нему.
    – Да, я понимаю. Но даже если эта случайная смерть окажется не случайной, отсюда вовсе не следует, что она убила Шайтану. Однако эти остальные убийства – тоже убийства. Я хочу иметь возможность уличить в убийстве человека, совершившего его.
    – Согласно мистеру Шайтане, это невозможно, – заметил Пуаро.
    – Такое же положение и с Робертсом. И еще неизвестно, верно ли это в отношении мисс Мередит. Завтра я отправляюсь в Девон.
    – А вы знаете, куда ехать? – спросила миссис Оливер. – Я предпочла не выпытывать у мисс Доз детали.
    – Вы сделали правильно. Тут особых трудностей нет. Это должно быть зафиксировано в протоколах коронерского следствия[103]. Придется поискать. Обычная для полиции работа. К завтрашнему утру все данные мне отпечатают.
    – А как насчет майора Деспарда? – спросила миссис Оливер. – Удалось вам что-нибудь узнать о нем?
    – Я ожидал сообщения полковника Рейса. Конечно, я не упускал майора из виду. И, любопытное дело, он ездил в Уоллингфорд навестить мисс Мередит. А вы ведь помните, он сказал, что никогда ее не видел до того вечера.
    – Но это ведь очень хорошенькая девушка, – буркнул Пуаро.
    Баттл засмеялся.
    – Да, я тоже решил, что этим-то все и объясняется. Но, между прочим, Деспард не полагается на судьбу, он уже проконсультировался у адвоката. Словно ожидает неприятностей.
    – Просто он предусмотрительный человек, – сказал Пуаро. – Человек, который старается подготовиться ко всяким непредвиденным обстоятельствам.
    – И потому не тот человек, который второпях воткнет в кого-нибудь нож, – со вздохом произнес Баттл.
    – Если это не единственный выход, – тут же добавил Пуаро. – Помните! Он умеет действовать быстро!
    Баттл взглянул на него через стол.
    – Да, мсье Пуаро, а как с вашими картами? Не вижу пока, чтобы вы что-то выложили на стол.
    Пуаро улыбнулся.
    – Тут такая малость. Не думайте, что я что-то скрываю от вас. Это не так. Я узнал немного фактов. Я разговаривал с доктором Робертсом, с миссис Лорример, с майором Деспардом (мне еще надо поговорить с мисс Мередит), и что же я узнал? Узнал, что доктор Робертс тонкий наблюдатель, что миссис Лорример обладает замечательной способностью сосредоточиваться на чем-либо, но зато почти не замечает окружающего. Узнал, что она любит цветы. Деспард замечает только вещи, которые ему нравятся: ковры, спортивные призы. У него нет ни того, что я называю внешним видением (видеть детали вокруг себя – иначе говоря, наблюдательности), ни внутреннего видения, то есть способности сфокусировать зрение на каком-либо одном объекте. У него ограниченное целенаправленное зрение. Он видит только то, что отвечает складу его ума.
    – Э-э, так это вы и называете фактами? – с недоумением спросил Баттл.
    – Это факты. Очень мелкие, может быть, но факты.
    – Ну, а мисс Мередит?
    – Я ее оставил напоследок. Ей я тоже задам вопросы о том, что она запомнила в комнате.
    – Странный метод, – задумчиво произнес Баттл. – Чистая психология. Выведет ли она вас на правильный путь?
    Пуаро с улыбкой покачал головой.
    – Иное и невозможно. Будут ли они пытаться помешать мне, будут ли стараться помочь, они неизбежно выдадут свой тип мышления.
    – Да, в этом, несомненно, что-то есть, – задумчиво произнес Баттл. – Хотя сам я не мог бы работать таким образом.
    – Я считаю, – продолжая улыбаться, сказал Пуаро, – что сделал очень мало по сравнению с вами и миссис Оливер, да и с полковником Рейсом. Я выкладываю на стол довольно слабые карты.
    Баттл сверкнул на него глазами.
    – Что до карт, мсье Пуаро, то козырная двойка – слабая карта, но она побивает любого из трех тузов. При всем этом я собираюсь попросить вас заняться нелегкой работой.
    – То есть?
    – Я хочу попросить вас побеседовать с вдовой Лаксмора.
    – Почему вам самому этим не заняться?
    – Потому что, как я только что сказал, отправляюсь в Девоншир.
    – Все же почему вы сами не хотите?
    – Не отказывайтесь, пожалуйста. Сказать вам правду, так я думаю, вы узнаете у нее больше, чем я.
    – Мои методы не так прямолинейны?
    – Можно сказать и так, – ухмыльнулся Баттл. – Недаром инспектор Джепп говорит, что у вас изощренный ум.
    – Как у покойного Шайтаны?
    – Вы считаете, он мог у нее все выведать?
    – Я даже думаю, он у нее все и выведал, – медленно проговорил Пуаро.
    – Что заставляет вас так думать? – вдруг живо спросил Баттл.
    – Случайное замечание майора Деспарда.
    – Выходит, он выдал ее? Это на него не похоже.
    – О, дорогой друг, чтобы никого не выдать, надо не открывать рта. Речь наша – величайшая разоблачительница.
    – Даже если лгать? – спросила миссис Оливер.
    – Да, мадам, потому что можно сразу почувствовать, что вы преподносите ложь, и притом определенную.
    – От ваших разговоров становится как-то не по себе, – сказала, поднимаясь, миссис Оливер.
    Инспектор Баттл проводил ее до дверей и горячо пожал ей руку.
    – Вы – находка, миссис Оливер, – сказал он. – Вы гораздо лучший детектив, чем ваш долговязый лапландец[104].
    – Финн, – поправила его миссис Оливер. – Конечно, он порядочный идиот. Но людям он нравится. До свидания.
    – Я тоже должен откланяться, – сказал Пуаро.
    Баттл написал на клочке бумаги адрес и сунул его в руку Пуаро.
    – Идите и поговорите с ней.
    – И что я должен у нее узнать?
    – Правду о смерти профессора Лаксмора.
    – Mon cher[105] Баттл! Разве кто-нибудь о чем-нибудь знает правду?
    – Я еду по этому делу в Девоншир, – решительно заявил инспектор.
    – Интересно, – пробормотал Пуаро.
    Глава 20 Свидетельство миссис Лаксмор
    Горничная, что отворила дверь по адресу миссис Лаксмор в Южном Кенсингтоне, окинула Эркюля Пуаро хмурым взглядом. Похоже, она не собиралась впускать его в дом.
    Пуаро невозмутимо протянул ей визитную карточку.
    – Передайте вашей госпоже. Думаю, она меня примет.
    Это была одна из его весьма представительных карточек. В углу были оттиснуты слова: «Частный детектив». Он специально завел такие с целью получения «интервью» у так называемого прекрасного пола. Почти каждая женщина, считает она себя виновной или нет, горит желанием увидеть частного детектива и узнать, чего он от нее хочет.
    Униженно топчась у двери, Пуаро рассматривал дверное медное кольцо с невероятным отвращением к его запущенному состоянию.
    – А надо всего-то немного порошка да кусочек ветоши, – пробормотал он себе под нос.
    Горничная вернулась взволнованная и смущенно пригласила Пуаро войти в дом.
    Он был препровожден в комнату бельэтажа – комнату довольно темную, пропахшую увядшими цветами и нечищеными пепельницами. Бросалось в глаза множество запыленных шелковых диванных подушек каких-то странных тонов. Стены были изумрудно-зеленые, а потолок отделан под медь.
    Высокая, довольно интересная женщина стояла у камина. Она выступила вперед и осведомилась низким хриплым голосом:
    – Мсье Эркюль Пуаро?
    Пуаро поклонился. Он вел себя так, как будто то был не совсем он. Не просто иностранец в Англии, а какой-то особенный иностранец. Жесты его были поистине причудливы. И все его манеры немного, совсем немного, напоминали покойного мистера Шайтану.
    – Чему обязана вашим визитом?
    Пуаро снова поклонился.
    – Не позволите ли сесть? Мое дело не потребует много времени…
    Она нетерпеливо указала на стул и сама уселась на краешке дивана.
    – Да? Ну так что же?
    – Понимаете, мадам, я тут навожу некоторые справки. Частным образом.
    Чем больше он тянул, тем сильнее становилось ее нетерпение.
    – Ну же, я вас слушаю!
    – Я навожу справки о смерти покойного профессора Лаксмора.
    Она подавила вздох изумления. Ее испуг был очевиден.
    – Но зачем? Что вы имеете в виду? Какое это имеет к вам отношение?
    Пуаро, прежде чем продолжить разговор, внимательно проследил, как она отреагировала на его слова.
    – Пишут, понимаете ли, книгу о жизни вашего замечательного супруга. Писатель, естественно, старается использовать только проверенные факты. Но вот что касается смерти вашего супруга…
    Она тут же оборвала его:
    – Мой муж скончался на Амазонке от лихорадки.
    Пуаро откинулся на спинку стула. Медленно, очень медленно он начал качать головой, это действовало на нервы.
    – Мадам, мадам, – запротестовал он.
    – Но я знаю! Я находилась там в то время.
    – Ну да, конечно. Вы были там. Это следует и из имеющейся у меня информации.
    – Какой информации? – закричала она.
    Пытливо вглядываясь в ее лицо, Пуаро сказал:
    – Информации, представленной мне покойным мистером Шайтаной.
    Она отпрянула словно от удара хлыстом.
    – Шайтаной? – пробормотала она.
    – Этот человек обладал огромным количеством различных сведений. Удивительный человек. Ему было известно немало тайн.
    – По-видимому, да, – сказала она, облизывая сухие губы.
    Пуаро подался вперед. Он слегка похлопал ее по коленке.
    – Он знал, например, что ваш муж умер не от лихорадки.
    Она в упор взглянула на Пуаро. В ее глазах были тревога и отчаяние.
    Пуаро снова откинулся назад, любуясь эффектом, произведенным его словами.
    Она с очевидным усилием овладела собой.
    – Не знаю, не знаю, что вы имеете в виду. – Это было произнесено очень неуверенно.
    – Мадам, – сказал Пуаро. – Не буду таиться. – Он улыбнулся. – Выкладываю карты на стол. Ваш муж умер не от лихорадки. Он умер от пули.
    – О! – вскрикнула она.
    Она закрыла лицо руками, стала раскачиваться из стороны в сторону. Она была в отчаянии. Но почему-то казалось, что втайне она любовалась своими переживаниями. Пуаро был в этом совершенно уверен.
    – Следовательно, – произнес Пуаро соответствующим тоном, – вы могли бы мне все рассказать.
    – Это произошло совсем не так, как вы думаете.
    Пуаро опять подался вперед, опять похлопал ее слегка по коленке.
    – Вы меня не поняли, вы совершенно меня не поняли, – сказал он. – Я прекрасно знаю, что не вы его застрелили. Это майор Деспард. Но вы были причиной.
    – Не знаю, не знаю. Возможно, да. Все это было так ужасно. Какой-то рок преследует меня.
    – Ах, как это верно! – воскликнул Пуаро. – Но часто ли с подобным сталкиваешься? И все-таки встречаются такие женщины. Куда бы они ни отправились, трагедия следует по пятам. И это не их вина. Это происходит независимо от них.
    Миссис Лаксмор тяжело вздохнула.
    – Вы понимаете меня. Я вижу, вы меня понимаете. Все произошло так дико.
    – Вы вместе отправились в глубь континента, не так ли?
    – Да. Мой муж писал книгу о редких растениях. Майора Деспарда нам порекомендовали как человека, который знает обстановку и может организовать экспедицию. Моему мужу он очень понравился. И вот мы отправились.
    Наступила пауза. Минуты полторы Пуаро не нарушал молчания, потом принялся как бы рассуждать с самим собой:
    – Да. Можно себе представить. Извилистая река… тропическая ночь… гудят насекомые… сильный решительный мужчина… красивая женщина…
    Миссис Лаксмор вздохнула.
    – Мой муж, конечно, был намного старше меня. Я, по существу, еще ребенок, решилась на замужество, прежде чем поняла, что делаю…
    Пуаро печально покачал головой.
    – Очень вас понимаю. Такое случается нередко.
    – Никто из нас не представлял себе, что может произойти, – продолжала миссис Лаксмор. – Джон Деспард ни словом не обмолвился… Он был человеком чести.
    – Но женщина всегда чувствует, – подсказал Пуаро.
    – Да, вы правы… женщина чувствует… Но я никогда не показывала виду. Мы до конца были друг для друга майор Деспард и миссис Лаксмор… Нам двоим было предначертано сыграть эту игру.
    Она замолчала, преисполненная восхищением от таких благородных отношений.
    – Верно, – пробормотал Пуаро, – играть надо в крикет. Как прекрасно сказал один наш поэт: «Я бы не любил тебя, дорогая, так сильно, если бы еще больше не любил крикет»[106].
    – Честь, – поправила миссис Лаксмор, слегка нахмурившись.
    – Конечно, конечно – честь. Если бы не любил больше честь.
    – Эти слова были написаны будто для нас, – прошептала миссис Лаксмор. – Чего бы это нам ни стоило, нам не суждено было произнести роковое слово. А потом…
    – А потом?.. – спросил Пуаро.
    – Эта кошмарная ночь.
    Миссис Лаксмор содрогнулась.
    – И что же?
    – Они, должно быть, повздорили. Я имею в виду Джона и Тимоти. Я вышла из палатки… Я вышла из палатки…
    – Да, да?..
    Глаза миссис Лаксмор потемнели, сделались большими. Она как будто снова видела эту сцену, будто снова все повторялось перед нею.
    – Я вышла из палатки, – повторила она. – Джон и Тимоти были… О! – Ее передернуло. – Как это происходило, я почти не помню. Я бросилась между ними… Я сказала: «Нет! Нет, это неправда!» Тимоти ничего не хотел слушать. Он бросился на Джона. Джону пришлось выстрелить… это была самооборона. Ах! – Она с рыданиями закрыла лицо руками. – Он был убит… убит наповал… прямо в сердце.
    – Ужасный момент, мадам.
    – Мне никогда этого не забыть. Джон был благороден. Он готов был предать себя в руки правосудия. Я не хотела и слышать об этом. Мы спорили всю ночь. «Ради меня!» – убеждала я его. В конце концов он согласился со мной. Он не мог допустить, чтобы я страдала. Такая слава! Только представьте себе газетные заголовки: «Двое мужчин и женщина в джунглях. Первобытные страсти». Я предоставила все решать Джону. Он все-таки уступил мне. Люди ничего не видели и не слышали. У Тимоти был приступ лихорадки. Мы сказали, что от него он и скончался. Похоронили его там, на Амазонке. – Тяжелый вздох потряс ее тело. – Затем – назад к цивилизации и разлука навек.
    – В этом была необходимость, мадам?
    – Да, да. Мертвый Тимоти встал между нами так же, как это сделал Тимоти живой. Даже более… Мы распрощались друг с другом навсегда. Иногда я встречаю Джона Деспарда в свете. Мы улыбаемся, вежливо разговариваем, и никто не догадывается, что мы пережили. Но я вижу по его глазам, а он по моим, что нам этого никогда не забыть…
    Воздавая должное рассказанному, Пуаро не прерывал чуть затянувшегося молчания.
    Миссис Лаксмор достала косметичку и попудрила нос, магия высокой страсти тут же исчезла.
    – Какая трагедия, – произнес Пуаро уже совершенно обыденным тоном.
    – Вы понимаете, мсье Пуаро, – серьезно сказала миссис Лаксмор, – мир никогда не должен узнать правды.
    – Это больно слышать.
    – Но это невозможно. Ваш друг, этот писатель, вы уверены, что он не станет отравлять жизнь ни в чем не повинной женщины?
    – Или требовать, чтобы повесили ни в чем не повинного мужчину? – буркнул Пуаро.
    – Вы тоже так считаете? Я очень рада. Он не виноват. И преступление, внушенное страстью, нельзя называть преступлением. Тем более что это была самооборона. Он был вынужден выстрелить. Так вы, мсье Пуаро, действительно согласны со мной, что людям незачем знать, отчего на самом деле умер Тимоти?
    – Писатели иногда на редкость бессердечны, – пробормотал Пуаро.
    – Ваш друг женоненавистник? Он хочет заставить нас страдать? Но вы не должны допустить этого! Я не позволю. Если потребуется, я возьму всю вину на себя. Скажу, что я застрелила Тимоти!
    Она встала и решительно вскинула голову.
    Пуаро тоже поднялся.
    – Мадам, – сказал он, взяв ее за руку, – в вашем вызывающем восхищение самопожертвовании нет необходимости. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы истинные факты никогда не стали известны.
    Нежная улыбка слегка тронула лицо миссис Лаксмор. Она немного подняла руку, так что Пуаро, хотел он того или не хотел, вынужден был поцеловать ее.
    – Несчастная женщина благодарит вас, мсье Пуаро, – сказала она.
    Это было последнее слово преследуемой королевы удостоившемуся благосклонности придворному. Пуаро пришлось удалиться, дабы соответствовать предложенной ему роли.
    Оказавшись на улице, он с наслаждением вдохнул свежий воздух.
    Глава 21 Майор Деспард
    – Quelle femme![107] – восхитился вслух Пуаро. – Ce pauvre Despard! Ce qu'il a du souffrir! Quel voyage epou-vantable![108]
    Вдруг он расхохотался.
    Он шел по Бромптон-роуд. Остановился, достал часы, прикинул.
    – Ну, да у меня еще есть время. Во всяком случае, подождать ему не вредно. Я могу пока заняться другим маленьким дельцем. Как это, бывало, напевал мой друг из английской полиции, сколько же лет тому назад? Сорок? «Кусочек сахара для птички…»
    Мурлыкая давно позабытую мелодию, Эркюль Пуаро вошел в роскошный магазин, торгующий женской одеждой и различными украшениями, и направился к прилавку с чулками.
    Выбрав симпатичную и не слишком заносчивую продавщицу, он сказал ей, что ему требуется.
    – Шелковые чулки? О, у нас прекрасный выбор. Только из натурального шелка, не сомневайтесь.
    Пуаро отодвинул коробочки в сторону. Он еще раз применил все свое красноречие.
    – Ах, французские? Вы знаете, они с пошлиной, очень дорогие.
    Была подана новая партия коробок.
    – Очень мило, мадемуазель, но все же я имею в виду более тонкие.
    – Это – сотый номер. Конечно, у нас есть и особо тонкие, но, к сожалению, они идут по тридцать пять шиллингов пара. И очень непрочные, конечно. Прямо как паутина.
    – C'est ca. C'est ca, exactement[109].
    На этот раз молодая дама отсутствовала довольно долго.
    Наконец она вернулась.
    – К сожалению, они в самом деле тридцать семь шиллингов шесть пенсов за пару. Но красивые, не правда ли?
    Она осторожно вытащила чулки из прозрачного конверта – тончайшие, прозрачнейшие чулки.
    – Enfin[110], вот это как раз то, что надо!
    – Прелесть, правда? Сколько вам пар, сэр?
    – Мне надо… подождите, дайте сообразить. Девятнадцать пар.
    Юная дама чуть было не упала за прилавком, и только профессиональный навык сохранять невозмутимый вид и при самых экстравагантных просьбах покупателей позволил ей устоять на ногах.
    – На две дюжины полагается скидка, – едва слышно сказала она.
    – Нет, мне надо девятнадцать. И пожалуйста, различных оттенков.
    Девушка покорно отобрала чулки, завернула их, выписала чек.
    Когда Пуаро удалился с покупкой, девушка за соседним прилавком не выдержала:
    – Интересно, кто эта счастливица? Должно быть, противный старикашка-то. Впрочем, она, кажется, здорово водит его за нос. Чулки по тридцать семь шиллингов шесть пенсов, ну и ну!
    Не ведающий о такой уничижительной характеристике, данной ему юными леди от господ «Харвид энд Робинсонс», Пуаро рысью несся домой.
    Он пробыл дома около получаса, когда раздался звонок. Минутой позже в комнату вошел Деспард.
    Он явно едва сдерживал раздражение.
    – За каким чертом вам надо было являться к миссис Лаксмор? – спросил он.
    Пуаро улыбнулся.
    – Видите ли, мне хотелось узнать правду о смерти профессора Лаксмора.
    – Узнать правду? Вы что же думаете, что женщины могут говорить правду? – возмутился Деспард.
    – Eh bien[111], меня порой удивляет это, – признался Пуаро.
    – Тут удивишься. Эта женщина сумасшедшая.
    – Ничего подобного, – возразил Пуаро. – Она романтичная особа, вот и все.
    – Какая к черту романтика! Она лгунья каких поискать. Я иногда даже думаю, что она и сама верит в свою ложь.
    – Вполне возможно.
    – Отвратительная женщина. Я с ней там натерпелся.
    – Этому я тоже вполне могу поверить.
    Деспард уселся на стул.
    – Послушайте, мсье Пуаро, я выложу вам всю правду.
    – Вы хотите сказать, что дадите свою версию случившегося?
    – Моя версия – это правда.
    Пуаро не ответил.
    Деспард холодно продолжал:
    – Я прекрасно понимаю, что не заслуживаю похвалы за то, что явился сейчас. Но я должен сказать правду, потому что это единственное, что необходимо теперь сделать. Поверите вы мне или нет – это ваше дело. У меня нет никаких доказательств.
    Он помолчал немного и начал свой рассказ:
    – Я снарядил для Лаксмора экспедицию. Он был довольно симпатичный старикан, только сильно помешан на разных мхах и прочей растительности. Она – ну, вы сами видели, какая она! Экспедиция была кошмаром. На кой черт мне сдалась эта дамочка! Она скорее была мне даже неприятна. Впечатлительная, сентиментальная, с такими женщинами я всегда чувствую себя не в своей тарелке. Первые две недели все было довольно сносно. Потом всех нас прихватила лихорадка. У меня и у нее она протекала в легкой форме. Старика Лаксмора она совсем выбила из колеи. Однажды вечером – слушайте теперь меня внимательно, – вечером я сидел возле своей палатки. Вдруг я увидел вдалеке Лаксмора. Шатаясь, он ковылял к кусту на самом берегу реки. Он был в бреду и не отдавал отчета в своих поступках. Еще шаг, другой – и он бы свалился в реку. И тут бы ему конец. Ни единого шанса на спасение. И не было уже времени догнать его, остановить. Оставалось одно… Ружье, как всегда, было при мне. Стрелок я достаточно меткий. Я был абсолютно уверен, что попаду в ногу, завалю старика. А потом, когда я стрелял, эта идиотка, откуда ни возьмись, кинулась на меня, завопила: «Не стреляйте, ради бога, не стреляйте!» Она схватила меня за руку, толкнула, правда, не сильно, но как раз в тот момент, когда ружье выстрелило. В результате пуля попала ему в спину и сразила наповал.
    Сознаюсь, это был очень неприятный момент. А дурища эта, черт бы ее подрал, так и не поняла, что она наделала. Вместо того чтобы понять, что именно она виновата в гибели мужа, она продолжает считать, что это я хотел убить ее старикана, подстрелить ни за что ни про что – из-за любви к ней. Как вам это нравится? У нас была дьявольская сцена. Она настаивала на том, чтобы мы сказали, что он умер от лихорадки. Мне стало жаль ее, особенно когда увидел, что она так и не поняла, что натворила. Но ей пришлось бы понять, если бы правда выплыла наружу. Кроме того, ее глубочайшая уверенность, что я по уши влюблен в нее, порядком раздражала меня. Заварилась бы такая каша, если бы она ходила и твердила всем об этом. В конце концов я согласился поступить так, как хотела она. Признаюсь, отчасти ради спокойствия. В конце концов, кажется, какая разница. Лихорадка или несчастный случай. И у меня не было желания доставлять женщине кучу неприятностей, даже если она и набитая дура. На следующий день я объявил, что профессор умер от лихорадки. Носильщики, конечно, знали правду, но они все были преданы мне, и я знал: в случае необходимости присягнут, что так все и было. Мы похоронили беднягу Лаксмора и возвратились в цивилизованный мир. С тех пор (а прошло уже много лет) я избегаю эту женщину. – Он помолчал немного, потом сказал: – Вот и вся моя история, мистер Пуаро.
    – На этот инцидент мсье Шайтана и намекал, или вы подумали, что намекал, за обедом в тот вечер? – неторопливо спросил Пуаро.
    Деспард кивнул.
    – Он, должно быть, слышал об этом от миссис Лаксмор. Он мог без труда выудить из нее эту историю. Он же обожал вещи подобного рода.
    – В руках такого человека, как Шайтана, это, несомненно, было для вас опасно.
    Деспард пожал плечами:
    – Я не боялся Шайтаны.
    Пуаро молчал.
    – И опять же вам приходится верить мне на слово, – спокойно произнес Деспард. – Полагаю, я убедил вас, что у меня тоже был мотив для убийства Шайтаны. Что же, теперь правда известна, поступайте как хотите.
    Пуаро протянул руку.
    – Я это учту, майор Деспард. У меня нет никаких сомнений, что события в Южной Африке происходили именно так, как вы описали.
    Лицо Деспарда просветлело.
    – Благодарю, – только и сказал он и крепко пожал руку Пуаро.
    Глава 22 Свидетельство из Комбиакра
    Инспектор Баттл находился в полицейском участке Комбиакра. Инспектор Харпер, человек с довольно красным лицом и медленной, приятной девонширской речью, заканчивал доклад.
    – Так вот, сэр, как все это произошло. Казалось, все совершенно чисто. Доктор удовлетворен. Все удовлетворены. А почему бы нет?
    – Мне нужны точные данные о двух бутылках. Я хочу иметь здесь полную ясность.
    – Сироп из инжира – вот какая была бутылка. Она, кажется, принимала его регулярно. Потом была краска для шляпы, которой она пользовалась, или, скорее, ее больше использовала молодая дама, компаньонка. Освежала свою садовую шляпу. Оставалось еще много, но бутылка треснула, и миссис Бенсон сама попросила: «Перелей в пустую бутылку из-под инжирного сиропа». Все ясно. Слуги слышали, как она это сказала. Молодая дама, мисс Мередит, и экономка, и горничная – все они в этом сходятся. Краску перелили в пустую бутылку из-под инжира и поставили на верхнюю полку в ванной комнате вместе с остальными.
    – Другую наклейку не сделали?
    – Нет. Небрежность, конечно. Коронер отметил это.
    – Продолжайте.
    – В тот самый вечер покойная зашла в ванную, взяла бутылку с сиропом, налила себе значительную порцию и выпила. Она поняла, что случилось, и тут же послала за врачом. Он был у больного, и прошло некоторое время, прежде чем до него добрались. Было сделано все возможное, но она умерла.
    – Она сама верила, что это несчастный случай?
    – О да. Все так думали. Конечно, ясно, что бутылки как-то переставили. Высказывали предположение, что это горничная, когда вытирала пыль, но она клянется, что бутылок не трогала.
    Инспектор Баттл молча раздумывал. До чего просто. Бутылка, снятая с верхней полки, поставлена на место другой. Как трудно добраться до сути в подобного рода истории. Руки были, вероятно, в перчатках, да и в любом случае последние отпечатки пальцев наверняка принадлежат самой миссис Бенсон. Да-а, до чего просто. Но все равно убийство! Безупречное преступление.
    Но зачем? Это все еще оставалось для него загадкой.
    – Молодая дама-компаньонка, эта мисс Мередит, она не получила в наследство деньги после смерти миссис Бенсон? – спросил он.
    – Нет. Она пробыла здесь всего около шести недель. Нелегко тут было, как я догадываюсь. Молодые дамы обычно долго не задерживались.
    Баттл все еще ломал голову. Молодые дамы долго не задерживались… Тяжелая женщина, очевидно, была. Но если Энн Мередит это не устраивало, она могла уйти, как поступали ее предшественницы. Из-за этого не убивают, если только это не какая-то бессмысленная месть. Он покачал головой. Все это выглядело неправдоподобным.
    – Кому достались деньги миссис Бенсон?
    – Я не могу сказать, сэр, племянникам и племянницам, я полагаю. Но денег было не слишком много, нечего было и делить. Я слыхал, что большую часть ее состояния составляла рента.
    Значит, и тут – ничего. Но миссис Бенсон умерла. А Энн Мередит умолчала о том, что была в Комбиакре.
    Все это ничего не объясняло.
    Он провел тщательное, кропотливое расследование. Доктор был совершенно категоричен: «Никаких сомнений, что это не что иное, как несчастный случай. Мисс – не могу припомнить ее имя – очень милая девушка, но довольно беспомощная, была весьма расстроена и подавлена». Приходский священник тоже припомнил последнюю компаньонку миссис Бенсон – приятную, скромную девушку. Всегда приходила в церковь с миссис Бенсон. Нет, характер у миссис Бенсон не был тяжелым, но к молодежи она относилась со строгостью. Она была ревностной христианкой.
    Баттл побеседовал еще с несколькими жителями городка, но не выяснил ничего существенного. Энн Мередит едва помнили. Она прожила там месяц с небольшим, и ее личность не была такой уж приметной, чтобы произвести достаточное впечатление. Симпатичная девица – таково было общее мнение.
    Миссис Бенсон вырисовывалась немного отчетливее. Самодовольная, эдакая гренадерша, заставляющая работать компаньонок и часто меняющая слуг. Особа неприветливая, но не более того.
    Тем не менее инспектор Баттл уехал из Девоншира с твердым убеждением, что по некоторым неизвестным причинам мисс Мередит умышленно убила свою работодательницу.
    Глава 23 Свидетельство пары шелковых чулок
    В то время как инспектор Баттл несся в поезде на восток, Энн Мередит и Рода Доз находились в гостиной у Пуаро.
    Энн не хотела принимать приглашение, которое пришло к ней с утренней почтой, но Роза все-таки сумела ее уговорить.
    – Энн, ты трусиха, да, именно трусиха. Что хорошего быть страусом, прячущим голову в песок. Произошло убийство, и ты одна из подозреваемых, и, я бы сказала, наименее вероятных…
    – Совсем хорошо, – сказала Энн как бы в шутку, – именно наименее вероятный всегда и оказывается настоящим преступником.
    – Но ты ведь одна из этих четырех, – продолжала Рода, не смутившись тем, что ее прервали. – Ты все брезгливо принюхиваешься, как будто убийство – это дурной запах, который не имеет к тебе никакого отношения. Какой смысл?
    – А оно действительно ко мне не имеет отношения, – упрямо твердила Энн. – Я готова отвечать на любые вопросы, которые задаст мне полиция, но при чем тут этот человек, какой-то Эркюль Пуаро?
    – А что он подумает, если ты будешь уклоняться от ответов и избегать расспросов? Не подумает ли он, что ты боишься разоблачения?
    – Я вовсе не боюсь разоблачения, – холодно сказала Энн.
    – Дорогая, я знаю это. Ты бы никого не могла убить, если бы даже попыталась. Но ужасно подозрительные иностранцы этого не знают. Я думаю, нам как раз следует пойти к нему домой. Иначе он явится сюда и будет выпытывать все у слуг.
    – У нас нет слуг.
    – У нас есть мамаша Аствелл. Она может молоть языком с кем угодно! Пойдем, Энн, давай пойдем, вот потеха-то будет.
    – Не понимаю, зачем ему надо меня видеть, – упорствовала Энн.
    – Чтобы обскакать официальную полицию, конечно, – нетерпеливо сказала Рода. – Они всегда так делают, частные детективы. Они всегда стараются доказать, что в Скотленд-Ярде – сплошные идиоты.
    – Ты думаешь, этот Пуаро умный?
    – Не похож на Шерлока[112], – сказала Рода. – Думаю, был довольно хорош в свое время. Теперь он, конечно, уже свихнулся. Ему, должно быть, по меньшей мере шестьдесят. Ну, шевелись, Энн, пойдем навестим старика. Он, может быть, наговорит нам всяких ужасов об остальных.
    – Хорошо, – согласилась Энн и добавила: – Тебе все это доставляет такое удовольствие.
    – Наверное, потому, что это меня не касается, – сказала Рода. – Ты, Энн, ушами хлопала, не поднять глаз в нужный момент! Если бы ты только не прозевала, ты бы жила как герцогиня до конца дней своих, шантажируя убийцу.
    Итак, приблизительно около трех часов того же самого дня Рода Доз и Энн Мередит чинно восседали на стульях в аккуратной комнате Пуаро и пили маленькими глотками из старомодных бокалов черносмородинный сироп (они терпеть его не могли, но из вежливости не решились отказаться).
    – С вашей стороны было чрезвычайно любезно откликнуться на мою просьбу, мадемуазель, – сказал Пуаро.
    – Буду рада помочь, чем смогу, – невнятно пробормотала Энн.
    – Надо вспомнить сущую мелочь.
    – Вспомнить?
    – Да. Я уже задавал эти вопросы миссис Лорример, доктору Робертсу и майору Деспарду. Никто из них, увы, не дал ожидаемого ответа.
    Энн продолжала недоуменно смотреть на Пуаро.
    – Я хочу, чтобы вы, мадемуазель, мысленно вернулись к тому вечеру в гостиной мистера Шайтаны.
    Тень усталости пробежала по лицу Энн. Как ей надоел этот кошмар!
    Пуаро уловил это выражение.
    – Знаю, мадемуазель, знаю, – добродушно сказал он. – C'est penible, n'est ce pas?[113] Вполне естественно. Вы, такая молодая, впервые соприкоснулись с этаким ужасом. Вероятно, вы никогда не сталкивались с насильственной смертью.
    Рода немного нервно поудобнее переставила ноги.
    – Ну и что же? – сказала Энн.
    – Мысленно перенеситесь назад. Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что помните о той комнате.
    Энн в упор, с подозрением смотрела на Пуаро.
    – Я не понимаю.
    – Ну вот стулья, столы, безделушки, обои, занавеси, каминный прибор. Вы видели все это, разве вы не можете их описать?
    – А, понятно. – Энн нахмурилась. – Это трудно. Не думаю, что так уж хорошо все помню. На обои я вообще не обратила внимания. Стены, по-моему, были выкрашены в какой-то не привлекающий внимания цвет. На полу лежали ковры. Был рояль. – Она покачала головой. – В самом деле, я, наверное, больше и не могу сказать.
    – Но вы и не пытаетесь, мадемуазель. Были же там какие-то предметы, какие-то украшения, bric-a-brac?[114]
    – Помню, была шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, – медленно проговорила Энн. – В стороне, у окна.
    – Ах, да. В самом дальнем углу от стола, на котором лежал маленький кинжал.
    Энн посмотрела на него.
    – Я знать не знаю, на каком он был столе.
    «Pas si bete[115], – прокомментировал про себя Пуаро. – Но тогда и Пуаро – не Пуаро! Знай она меня лучше, поняла бы, что я никогда не предлагаю такую явную piege[116]». Вслух он сказал:
    – Шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, вы говорите?
    – Да, – чуть оживившись, подтвердила Энн. – Довольно привлекательные вещицы. Голубая с красным эмаль. Несколько хорошеньких колечек. И скарабеи[117], но я их не особенно люблю.
    – Он был настоящим коллекционером – наш мистер Шайтана, – пробормотал Пуаро.
    – Да, по-видимому, – согласилась Энн. – В комнате было полно всякой всячины. Все рассмотреть было просто невозможно.
    – Значит, вы не можете упомянуть что-нибудь еще, на чем задержалось ваше внимание?
    Энн слегка улыбнулась.
    – Только вазу с хризантемами, которым давно надо было поменять воду.
    – Ах, верно, прислуга всегда пренебрегает такими вещами.
    Пуаро некоторое время молчал.
    Энн робко спросила:
    – К сожалению, я, видимо, не упомянула того, что вы от меня ждали.
    Пуаро добродушно улыбнулся.
    – Это не имеет значения, mon enfant[118]. Я расспросил вас просто так, на всякий случай. Скажите, вы в последнее время не виделись с майором Деспардом?
    Он увидел, что лицо девушки слегка порозовело. Она ответила:
    – Он сказал, что скоро навестит нас еще раз.
    – Это не он! – вмешалась Рода. – Энн и я в этом абсолютно уверены.
    Пуаро подмигнул им.
    – Какая удача, убедить двух таких очаровательных молодых дам в собственной невиновности.
    «О господи, – подумала Рода, – неужели он собирается вести себя как француз, я буду чувствовать себя дура дурой». Она поднялась и принялась старательно рассматривать гравюры на стене.
    – Ужасно хорошие, – сказала она.
    – Неплохие, – согласился Пуаро.
    Он нерешительно взглянул на Энн.
    – Мадемуазель, – наконец произнес он. – Меня интересует, не могу ли я попросить вас о большом одолжении… нет, нет, это не имеет никакого отношения к убийству. Это нечто совершенно личное.
    Энн немного удивленно взглянула на него. Пуаро же несколько смущенно продолжал:
    – Дело, понимаете ли, вот в чем. Приближается Рождество, мне надо приготовить подарки для множества племянниц и внучатых племянниц. Мне трудновато сообразить, что юным дамам в настоящее время по душе. Мой вкус, увы, слишком старомоден.
    – Я вас слушаю, – с готовностью отозвалась Энн.
    – Вот, например, шелковые чулки. Приятно получить такой подарок?
    – Да, конечно, всегда приятно получить чулки.
    – У меня камень с души свалился. Очень прошу вас оказать мне услугу. Я приготовил несколько пар различных цветов, думаю, не то пятнадцать, не то шестнадцать… Не будете ли вы столь любезны взглянуть на них и отобрать полдюжины, которые покажутся вам наиболее подходящими?
    – Непременно, непременно, – сказала Энн со смехом, поднимаясь со стула.
    Пуаро указал на столик в углу комнаты – сваленные на нем предметы вопиюще не соответствовали своим видом (если бы она только это знала!) хорошо известной приверженности Эркюля Пуаро к аккуратности и порядку: беспорядочные груды чулок, какие-то меховые перчатки, календари, коробки с конфетами.
    – Я отправляю свои посылки несколько a l'avance[119], – пояснил Пуаро. – Смотрите, мадемуазель, вот чулки, выберите мне, умоляю вас, шесть пар.
    Он обернулся и встретился взглядом с Родой, которая наблюдала за ним.
    – А для вас, мадемуазель, у меня тоже кое-что имеется на десерт, так сказать, по-моему, мадемуазель Мередит это не понравится.
    – Что же такое? – воскликнула Рода.
    Пуаро понизил голос.
    – Нож, мадемуазель, которым двенадцать человек когда-то закололи мужчину. Он был преподнесен мне в качестве сувенира «Международной компанией спальных вагонов».
    – Какой ужас! – не выдержала Энн.
    – О-о! Дайте же взглянуть, – сказала Рода.
    Пуаро повел ее в другую комнату, принявшись объяснять:
    – Он был дан мне «Международной компанией спальных вагонов», потому что… – И оба вышли из комнаты.
    Минуты через три они вернулись. Энн подошла к ним.
    – Я думаю, эти шесть самые подходящие, мсье Пуаро. Две эти – хороши по оттенкам для вечера, а те, что посветлее, подойдут для лета и для светлых вечеров.
    – Mille remerciments[120], мадемуазель.
    Он предложил им еще сиропа, от которого девушки отказались, и наконец проводил до дверей, все не переставая оживленно болтать.
    Когда они в конце концов ушли, он возвратился в комнату и направился прямо к заваленному подарками столику. Чулки продолжали лежать беспорядочной грудой. Пуаро отсчитал шесть отобранных пар, потом принялся пересчитывать остальные.
    Он купил – девятнадцать. Теперь их было только семнадцать.
    Он медленно кивнул самому себе головой.
    Глава 24 Три убийцы – вне подозрения
    По прибытии в Лондон инспектор Баттл сразу же пришел к Пуаро. Энн и Рода уже час как покинули его.
    Без особых церемоний инспектор подробно изложил результаты своего расследования в Девоншире.
    – Мы на верном пути – ни тени сомнения, – заверил он. – Вот что имел в виду Шайтана, говоря о «домашнем несчастном случае». Но что меня озадачивает, так это мотив. Зачем ей надо было убивать женщину?
    – Думаю, что могу вам здесь помочь, друг мой.
    – Окажите милость, мсье Пуаро.
    – Сегодня я провел маленький эксперимент. Я пригласил сюда мадемуазель и ее подругу. Я задал ей свой обычный вопрос о том, что она видела в тот вечер в комнате.
    Баттл смотрел на него с любопытством.
    – Вы очень любите об этом спрашивать.
    – Да, это полезный вопрос. Он мне многое раскрывает. Мадемуазель Мередит была подозрительна, очень подозрительна. Она ничего не принимает на веру, эта юная дама. И вот добрый пес Эркюль Пуаро показал один из своих лучших трюков. Он устроил примитивную ловушку. Мадемуазель упомянула шкатулку с ювелирными изделиями. Я спросил, не та ли, что была в противоположном углу от столика с кинжалом? Мадемуазель не попадает в ловушку. Она ловко ее минует. После этого она довольна собой и несколько ослабляет бдительность. Так вот какова цель приглашения: заставить ее признать, что ей было известно, где был кинжал, и что она обратила на него внимание! Она решила, что сумела провести меня, настроение у нее поднялось. И преспокойненько стала рассказывать мне о ювелирных изделиях. Даже остановилась на некоторых деталях. Больше в комнате она ничего не запомнила, только заметила, что в вазе с хризантемами надо сменить воду.
    – Что-что? – переспросил Баттл.
    – Да. Это примечательно. Предположим, мы бы ничего не знали о девушке. Ее слова дали бы нам ключ к ее характеру. Она обращает внимание на цветы. Она любит цветы? Нет, поскольку не вспомнила об очень большой чаше с ранними тюльпанами: они бы сразу привлекли внимание того, кто любит цветы. Нет, в ней говорит только наемная компаньонка, в чьи обязанности входило менять воду в вазах – и к тому же заметьте, девушка эта обращает внимание на ювелирные изделия и явно их любит. Разве это не наводит хотя бы на размышления?
    – Ага, – произнес Баттл, – я начинаю понимать, к чему вы клоните.
    – Именно. Как я уже недавно сказал, я раскладываю карты на столе. Когда вы подробно излагали на днях ее историю и миссис Оливер сделала свое потрясающее сообщение, мне тут же пришла в голову мысль: убийство могло быть совершено и не из корысти, так как мисс Мередит продолжала зарабатывать на жизнь и после того, как это случилось. Тогда ради чего? Я поразмышлял над характером мисс Мередит, каким он мне представляется. Довольно робкая молодая девушка, бедная, но хорошо одета, любит красивые вещи… Характер не убийцы, нет, скорее вора. И я тут же поинтересовался, была ли миссис Элдон аккуратной женщиной. Вы ответили, нет, она не была аккуратной. И вот я сформулировал гипотезу. Я предположил, что Энн Мередит обладает определенной слабостью, то есть она из тех девушек, что тащат разную мелочь из больших магазинов. Я представил себе, что бедная, но любящая притом красивые вещи, она не постеснялась взять одну-две вещицы у своей хозяйки. Возможно, брошку какую-нибудь, оставшиеся после магазина полкроны[121] или крону, нитку бус. Миссис Элдон, беспечная, неаккуратная, отнесла бы эту пропажу на счет собственной рассеянности, она бы не заподозрила свою тихую компаньонку. Но представим себе теперь другой тип хозяйки, которая все замечает и может обвинить мисс Мередит в воровстве. Это могло послужить возможным мотивом для убийства. Как я говорил прошлым вечером, мисс Мередит совершила бы убийство только из страха. Она знает, что ее работодательница может раскрыть ее воровство. И только одно может спасти – смерть работодательницы. И вот она подменяет бутылки, и миссис Бенсон умирает, по иронии судьбы убежденная, что она жертва собственной ошибки, ни на миг не заподозрив, что к этому приложила руку ее скромная компаньонка.
    – Возможно, – сказал инспектор Баттл, – хотя это всего лишь гипотеза, но так могло и быть.
    – Это немного больше, чем «так могло и быть», друг мой. Я бы даже сказал: «это весьма вероятно». Дело в том, что сегодня же я устроил еще и маленькую ловушку с прекрасной приманкой. Настоящую ловушку, после фальшивой, которая не дала результата. Если мои подозрения имеют под собой основания, то Энн Мередит никогда, ни в коем случае не устоит перед парой дорогих чулок, сказал я себе. Я попросил ее помочь мне отобрать чулки для подарков, осторожно дав понять, что точно не знаю, сколько у меня там пар чулок, вышел из комнаты, оставил ее одну, и в результате, друг мой, у меня осталось семнадцать пар чулок вместо девятнадцати. Две пары ушли в сумочке мисс Мередит.
    – Вот так так! – присвистнул инспектор. – Какой, однако, риск!
    – Pas du tout[122]. В чем, по ее мнению, я могу ее обвинить? В убийстве. Какой же тогда риск в краже пары-другой чулок? Я не буду искать вора. Кроме того, и вор и клептоман[123] всегда убеждены, что они в любом случае выкарабкаются.
    Баттл кивнул головой:
    – Очень верно. Невероятная глупость. Как говорится, повадился кувшин по воду ходить… Словом, между нами говоря, мы, очевидно, добрались до истины. Энн Мередит поймана на воровстве. Энн Мередит переставила бутылки с одной полки на другую. Мы знаем, что это было убийство. Но будь я проклят, если мы сможем это когда-нибудь доказать. Успешное преступление номер два. Робертс выходит сухим из воды. Энн Мередит выходит сухой из воды. А как насчет Шайтаны? Убила Энн Мередит Шайтану? – Он помолчал с минуту. Потом покачал головой. – Нет, пожалуй, это нереально, – нехотя сказал он. – Она не из тех, кто пойдет на риск. Поменять бутылки – да, она знала, что тут к ней не придерешься. Это было совершенно безопасно, потому что любой мог это сделать! Конечно, это могло и не сработать. Миссис Бенсон могла бы заметить замену, прежде чем выпить содержимое, или могла бы, скажем, не умереть от этого. Это было убийство, которого хотели. Оно могло состояться, а могло и не состояться. В данном случае, как говорится, сработало. Но Шайтана… тут совсем иное дело. Это было дерзко задуманное, преднамеренное убийство.
    Пуаро кивнул головой:
    – Я согласен с вами. Два различных вида преступления.
    Баттл почесал нос.
    – Так что, видимо, вина ее в этом случае отпадает. Робертс и девушка, обоих вычеркиваем из списка. А как насчет Деспарда? Каковы успехи с миссис Лаксмор?
    Пуаро рассказал о своих вчерашних похождениях.
    Баттл усмехнулся.
    – Знаком с такими. Не разберешь, где они говорят правду, где сочиняют.
    Пуаро продолжал. Он сообщил о визите Деспарда и о том, что тот ему рассказал.
    – Вы ему верите? – вдруг спросил Баттл.
    – Да, верю.
    Баттл вздохнул.
    – И я тоже. Не тот это человек, чтобы стрелять в кого-то, потому что положил глаз на его жену. Для таких крайностей существуют разводы. Все решает суд. Деспард не профессиональный военный, и никакие бракоразводные процессы не повредили бы его карьере. Нет, думаю, наш покойный мистер Шайтана попал в данном случае мимо мишени. Таким образом, убийца номер три – не убийца. – Он взглянул на Пуаро. – Значит, остается?..
    – Миссис Лорример, – сказал Пуаро.
    Зазвонил телефон. Пуаро поднялся и снял трубку. Он произнес несколько слов, выслушал собеседника, снова что-то сказал. Затем повесил трубку и с торжествующим лицом возвратился к столу.
    – Это звонила миссис Лорример, – сказал он. – Она хочет, чтобы я к ней сейчас заехал.
    Они с Баттлом посмотрели друг на друга. Инспектор медленно покачал головой.
    – Ну что, я прав? Или вы ждали чего-то подобного?
    – Я предполагал, – сказал Эркюль Пуаро. – Только предполагал.
    – Тогда поспешите. Может быть, вам наконец удастся добраться до истины.
    Глава 25 Говорит миссис Лорример
    День был не слишком ясный, и комната миссис Лорример казалась темноватой, безрадостной. Да и у нее самой вид был довольно унылый, и выглядела она гораздо старше, чем тогда, когда Пуаро был у нее в прошлый раз.
    Миссис Лорример приветствовала его своей обычной уверенной улыбкой.
    – Очень любезно с вашей стороны – незамедлительно приехать, мсье Пуаро. Я знаю, вы очень занятой человек.
    – К вашим услугам, мадам, – сказал Пуаро, слегка поклонившись.
    Миссис Лорример нажала звонок у камина.
    – Нам сейчас принесут чаю. Не знаю, как вы на это смотрите, но, по-моему, никогда не следует к конфиденциальным беседам приступать с места в карьер.
    – Значит, предстоит конфиденциальный разговор, мадам?
    Миссис Лорример не ответила, поскольку в этот момент явилась на звонок ее горничная. Когда она, получив распоряжения, снова ушла, миссис Лорример бесстрастно заговорила:
    – Если помните, когда вы были у меня в прошлый раз, вы сказали, что приедете, если я пошлю за вами. У вас, я думаю, были какие-то соображения, если вы мне это сказали.
    И она снова замолчала, потому что принесли чай. Разливая чай, миссис Лорример деликатно вела беседу о текущих событиях.
    Воспользовавшись паузой, Пуаро заметил:
    – Я слышал, вы на днях пили чай с мисс Мередит.
    – Пили. Вы недавно виделись с ней?
    – Как раз сегодня.
    – Значит, она в Лондоне, или вы ездили в Уоллингфорд?
    – Нет. Она и ее подруга были столь любезны, что нанесли мне визит.
    – А-а… с подругой. Я с ней незнакома.
    – Это убийство, оно послужило к rapprochement[124]. Вы и мисс Мередит пьете вместе чай. Майор Деспард, он тоже старается поддерживать знакомство с мисс Мередит. Доктор Робертс, может быть, единственный, оставшийся в стороне.
    – На днях я встретилась с ним в гостях за бриджем, – сказала миссис Лорример. – Он по-прежнему вполне жизнерадостен.
    – И продолжает любить бридж?
    – Да. И по-прежнему делает самые невероятные заявки, но очень часто уходит с добычей. – Она немного помолчала. – А с инспектором Баттлом вы давно виделись?
    – Тоже сегодня. Днем. Он был у меня, когда вы звонили.
    Прикрывая лицо от огня рукой, миссис Лорример спросила:
    – Как у него дела?
    – Он не очень-то расторопен, миляга Баттл. Он движется медленно, но в конце концов все-таки доберется до цели, мадам.
    – Любопытно. – Ее губы скривились в несколько ироничной улыбке. – Он уделил мне довольно много внимания, – продолжала она. – Копался в моем прошлом вплоть до девичества, побеседовал с моими друзьями, с прислугой – и не только с той, что у меня сейчас, но и с той, что служила у меня в прошедшие годы. Не знаю, что он выискивал – искать-то было нечего. Я ведь сказала ему все как есть. Правду. Я совсем мало знала Шайтану. Я познакомилась с ним в Луксоре, и наше знакомство никогда не было чем-то большим. Инспектор Баттл никуда не денется от этих фактов.
    – Возможно, – сказал Пуаро.
    – А вы, мсье Пуаро? Вы разве не занимались расспросами?
    – О вас, мадам?
    – Да, именно это я имею в виду.
    Маленький человечек медленно покачал головой.
    – Это было бы бесполезно, мадам.
    – Что вы хотите этим сказать, мсье Пуаро?
    – Буду совершенно откровенен, мадам. Я с самого начала понял, что из четырех лиц, находившихся в тот вечер в комнате мистера Шайтаны, у одного были наилучшие мозги, самая холодная, логически мыслящая голова. У вас, мадам. Если бы надо было побиться об заклад, что кто-то из вас четверых задумал убийство, совершит его и выйдет сухим из воды, я бы сделал ставку на вас, мадам.
    Миссис Лорример подняла брови.
    – Предполагается, что я должна почувствовать себя польщенной? – сухо спросила она.
    Пуаро продолжал, не обращая внимания на ее реплику:
    – Для того чтобы преступление было успешным, обычно необходимо заранее тщательно обдумать все его детали, должны быть учтены всевозможные непредвиденные обстоятельства. Должно быть точно расписано время. Досконально продуманы все детали. Доктор Робертс мог бы сделать все кое-как, в спешке и с излишней самоуверенностью; майор Деспард, очевидно, был бы чересчур осмотрителен, чтобы совершить преступление; мисс Мередит могла бы потерять голову и выдать себя. Вы, мадам, не допустили бы ничего подобного. Вы бы действовали хладнокровно и решительно. Вы могли бы быть достаточно сильно одержимы безрассудной идеей, но вы не из тех женщин, что теряют голову.
    Миссис Лорример сидела молча, странная улыбка играла на ее губах. Наконец она изрекла:
    – Так вот какого вы мнения обо мне, мсье Пуаро. Значит, я такая женщина, которая может совершить идеальное убийство.
    – По крайней мере, вы столь любезны, что не обижаетесь за такую гипотезу.
    – Я нахожу ее очень интересной. Значит, по-вашему, я единственный человек, кто мог успешно убить Шайтану?
    – Есть, правда, одна несуразность, мадам.
    – В самом деле? Поделитесь со мной.
    – Вы, может быть, обратили внимание, что я только что сказал примерно такую фразу: «Для того чтобы преступление было успешным, обычно необходимо заранее тщательно продумать каждую деталь». «Обычно» – вот слово, на которое я хотел бы обратить ваше внимание. И это потому, что существует еще один вид успешного преступления. Не случалось ли вам сказать кому-нибудь вдруг: «Возьми камень, посмотрим, попадешь ты вон в то дерево», и человек, повинуясь, быстро, не раздумывая, бросает и, на удивление вам, попадает в это дерево? Но когда ему приходится повторить бросок, попасть так просто не удается, потому что он начинает думать: «Сильно – не сильно, немного правее – левее». В первом случае было почти бессознательное действие. Мышцы повиновались мозгу, как повинуются мышцы животного. Eh bien[125], мадам, существует такой тип преступления – преступление, совершаемое под влиянием момента, некоего вдохновения, озарения, оно не оставляет времени на раздумье. Именно такое преступление и стало причиной гибели мистера Шайтаны. Внезапная жесткая необходимость, озарение, мгновенная реакция. – Пуаро покачал головой. – А это, мадам, не ваш тип преступления, отнюдь не ваш. Если бы вы убили мистера Шайтану, это было бы заранее продуманным преступлением.
    – Понимаю. – Она слегка помахивала перед лицом рукой, отгоняя жар пламени, полыхавшего в камине. – Несомненно, преступление не было заранее продумано. Так что, значит, я не могла убить его, э-э, так ведь, мсье Пуаро?
    Пуаро поклонился.
    – Совершенно верно, мадам.
    – И все же… – она наклонилась вперед, рука ее замерла в воздухе, – все же Шайтану убила я, мсье Пуаро.
    Глава 26 Правда
    Наступила пауза, очень длинная пауза.
    В комнате собрались сумерки. Весело прыгали по стенам блики пламени от камина.
    Миссис Лорример и Пуаро не смотрели друг на друга, предпочитая смотреть на огонь. Казалось, само время остановилось.
    Потом Эркюль Пуаро вздохнул и пошевелился.
    – Так вот что, все это время… Почему вы убили его, мадам?
    – Я думаю, вы знаете почему, мсье Пуаро.
    – Потому что он знал что-то о вас. Что-то, что произошло давно?
    – Да.
    – А это «что-то» еще одна смерть, мадам?
    Она кивнула.
    – Зачем вы мне это говорите? Что побудило вас послать за мной?
    – Вы как-то мне сказали, что когда-нибудь я все равно это сделаю.
    – Да. То есть я надеялся… я знал, мадам, что есть только один способ узнать правду, поскольку дело касается вас, – ваша личная добрая воля. Если бы вы не хотели говорить, вы бы и не сказали, и вы бы никогда не сдались. Но я считал, что все-таки не исключена возможность… возможность, что вы сами пожелаете заговорить.
    Миссис Лорример кивнула.
    – Ваше предвидение делает вам честь… усталость, одиночество… – Ее голос замер.
    – Поэтому так и произошло? Да, понимаю, может быть…
    – Одна, совсем одна, – сказала миссис Лорример. – Никто не знает, каково это – жить с сознанием того, что тобой совершено. Это может понять только тот, кто сам испытал нечто подобное.
    – Это неуместно, мадам, но позвольте мне выразить свое сочувствие?
    Она слегка наклонила голову:
    – Спасибо, мсье Пуаро.
    Наступила еще одна пауза. Потом Пуаро снова заговорил, но уже несколько живее:
    – Правильно я понял, мадам, что вы восприняли слова мистера Шайтаны, сказанные за обедом, как прямую угрозу для вас?
    Она кивнула.
    – Я сразу поняла, что его разговор предназначался для вполне конкретного человека. Этим человеком была я. Фраза о том, что яд – это женское оружие, предназначалась мне. Он знал. Я уже заподозрила это раньше. Он превращал всякий разговор со мной в определенное испытание, и я видела, как его глаза следят за моей реакцией. И в них была какая-то жуткая осведомленность. А в тот вечер я уже была абсолютно уверена.
    – Вы были также уверены и в его намерениях?
    – Маловероятно, что присутствие инспектора Баттла и ваше было случайностью, – сухо сказала она. – Я подумала, что Шайтана собирается продемонстрировать вам обоим свои способности, свое открытие, ведь он открыл нечто такое, о чем никто даже не догадывался.
    – И когда же вы решились действовать, мадам?
    – Трудно в точности вспомнить, когда мне это пришло в голову, – сказала она. – Я обратила внимание на кинжал еще перед тем, как сели за стол. Когда мы вернулись в гостиную, я подобрала его и спрятала у себя. Я уверена, что никто не видел, как я это сделала.
    – Я не сомневаюсь, мадам, что это было сделано ловко.
    – Вот тогда я и решилась. Оставалось только осуществить. Риск был, но были и шансы на удачу.
    – Ваша рассудительность, ваше умение оценить ситуацию сыграли тут не последнюю роль. Это очевидно.
    – Мы стали играть в бридж, – продолжала миссис Лорример, ее голос был холоден, без эмоций. – Наконец представилась возможность. Я была болваном. Я прошла через комнату к камину. Шайтана уснул. Я оглянулась на остальных. Они были заняты игрой. Я наклонилась и сделала это… – Голос ее немного дрогнул, но в тот же момент вернулся к прежней своей холодной отчужденности. – Я поговорила с ним. Мне пришло в голову, что это будет своего рода алиби. Я сказала что-то об огне, затем сделала вид, будто он мне что-то ответил, и, как бы продолжая разговор, сказала что-то вроде: «Согласна с вами. Я тоже не люблю батареи парового отопления».
    – Он даже не вскрикнул?
    – Нет. По-моему, он что-то проворчал, и все. Со стороны это можно было принять за какие-то невнятные слова.
    – А потом?
    – А потом я вернулась за стол к бриджу. Мы как раз разыгрывали последнюю взятку.
    – И вы сели и продолжили игру?
    – Да.
    – С достаточным интересом к игре и были способны потом сказать мне о всех заявках и раскладах?
    – Да, – просто сказала миссис Лорример.
    – Epatant![126] – сказал Эркюль Пуаро.
    Он откинулся назад на стуле. Он кивнул несколько раз. Затем покачал головой из стороны в сторону.
    – Но есть все же кое-что, мадам, чего я все-таки не понимаю.
    – Да?
    – Мне кажется, есть один фактор, который я упустил. Вы – женщина, которая все тщательно обдумывает и взвешивает. Вы решили по определенным причинам пойти на огромный риск. И вам удается совершить задуманное. Но не прошло и двух недель, как вы во всем признаетесь. Откровенно говоря, мадам, мне это кажется неправдоподобным.
    Еле заметная болезненная улыбка тронула ее черты.
    – Вы совершенно правы, мсье Пуаро, есть одна деталь, которая вам неизвестна. Мисс Мередит не говорила вам, где она меня встретила?
    – Как она сказала мне, где-то неподалеку от квартиры миссис Оливер.
    – По-видимому, так, но я имею в виду улицу, ее название. Энн Мередит встретила меня на Харли-стрит.
    – А-а! – Он внимательно посмотрел на нее. – Начинаю понимать.
    Ее улыбка становилась все шире и шире, она уже не была болезненной, вымученной, горькой. Она вдруг стала приятной.
    – Мне осталось недолго играть в бридж, мсье Пуаро. О, он так прямо мне этого не сказал. Он слегка завуалировал правду. Вам надо с большой осторожностью… и так далее… и тому подобное… и проживете еще несколько лет. Но я не собираюсь осторожничать, я не такая женщина.
    – Да, да, я понимаю, – сказал Пуаро.
    – Это все меняет, понимаете. Месяц, может быть, два – не больше. А потом, как раз когда я вышла от специалиста, я встретила мисс Мередит и пригласила ее попить со мной чаю.
    Она остановилась, задумалась.
    – Я, в конце концов, не совсем потерянная женщина, – продолжала она. – Все время, что мы пили чай, я раздумывала. Своими действиями в тот вечер я не только лишила человека – Шайтану – жизни (дело сделано, и уже ничего не вернешь), но в той или иной степени навлекла неприятности еще на троих людей. Ведь из-за того, что я совершила, доктор Робертс, майор Деспард и Энн Мередит, не сделавшие мне ничего дурного, подвергаются весьма тяжелым испытаниям и могут даже оказаться в опасности. И я могу избавить их от этих испытаний. Я не переживаю особенно ни за доктора Робертса, ни за майора Деспарда, хотя им на этом свете еще бы жить да жить, куда больше, чем мне. Они мужчины и могут как-то постоять за себя. Но когда я взглянула на Энн Мередит…
    Она помолчала, словно испытывая еще какие-то сомнения, затем медленно продолжала:
    – Энн Мередит, можно сказать, еще ребенок. У нее вся жизнь впереди. Это печальное дело может искалечить ей всю жизнь…
    – Неприятно думать об этом…
    – И, раздумывая обо всем этом, я поняла, что ваш намек тогда был очень уместен. Я не могу больше молчать. Вот я и позвонила вам…
    Бежали минуты.
    Эркюль Пуаро подался вперед. В сгущавшихся сумерках он всматривался в лицо миссис Лорример. Она отвечала ему внимательным, без тени волнения взглядом.
    Наконец он сказал:
    – Миссис Лорример, вы уверены (вы ведь скажете мне правду, верно?), что это убийство не было преднамеренным? То есть что вы заранее его не обдумали, что вы шли на обед, еще не имея никакого плана убийства?
    Миссис Лорример некоторое время в упор смотрела на него, затем резко покачала головой:
    – Нет, ничего подобного не было.
    – Значит, вы не намечали убийства заранее?
    – Конечно, нет.
    – Тогда… тогда… О, вы лжете мне! Вы обманываете меня.
    – Вы забываетесь, мсье Пуаро. – От голоса миссис Лорример повеяло ледяным холодом.
    Маленький человечек вскочил на ноги. Он принялся шагать из угла в угол, что-то возмущенно бормоча себе под нос.
    Внезапно он спросил:
    – Разрешите?
    И, подойдя к выключателю, включил свет. Он вернулся, сел на стул, положил руки себе на колени и в упор посмотрел на хозяйку.
    – Неужели Эркюль Пуаро мог ошибиться?
    – Никто не может быть вечно правым, – холодно произнесла миссис Лорример.
    – Я могу, – сказал Пуаро, – я никогда не ошибаюсь. Это настолько непреложно, что пугает меня. Но на сей раз очень похоже, что я оказался неправ. И это меня огорчает. Кому, как не вам, знать, как вы это сделали! Вы убили! Но, как это ни абсурдно, Эркюль Пуаро лучше вас знает, как это было на самом деле.
    – Вот именно, абсурдно, – еще холоднее сказала миссис Лорример.
    – Значит, я сумасшедший. Я определенно схожу с ума! Нет, sacre nom d'un petit bonhomme[127], – я не сумасшедший! Я прав. Безусловно прав. Я готов поверить, что вы убили мистера Шайтану, – но вы не могли его убить таким образом, как вы мне рассказали. Никто не может сделать того, что не dans son caractere![128]
    Он замолчал. Миссис Лорример определенно задыхалась от гнева, кусала губы и уже хотела что-то сказать, но Пуаро опередил ее:
    – Либо убийство Шайтаны было задумано заранее, либо вы вообще его не совершали!
    – Я и в самом деле допускаю, что вы сошли с ума, – резко сказала она. – Если я решила признаться, что совершила преступление, зачем мне лгать, выдумывать, как я его совершила. Какой смысл в этом?
    Пуаро снова поднялся и обошел комнату. Когда он вернулся на свое место, его поведение изменилось. Он успокоился и стал добродушным.
    – Вы не убивали Шайтану, – спокойно сказал он. – Теперь мне это ясно. Я все понял. Харли-стрит, и крошка Энн Мередит стоит несчастная на тротуаре. Я понимаю также и другую девушку – девушку, которая когда-то, много лет назад, долго шла по жизни все время одна, в страшном одиночестве. Да, я все это понимаю. Но одной вещи я никак не пойму: почему вы так уверены, что убийство совершила Энн Мередит?
    – Ну, в самом деле, мсье Пуаро…
    – Совершенно бесполезно продолжать мне лгать, мадам. Говорю вам, я знаю истину. Я понимаю те чувства, которые завладели вами в тот день на Харли-стрит. Ради доктора Робертса вы бы на это не пошли, нет! Вы бы не сделали это и ради майора Деспарда, non plus[129]. Но Энн Мередит – это другое дело. Вы пожалели ее, потому что она сделала то, что когда-то сделали вы. Вы даже не знаете, во всяком случае, я так думаю, какая у нее была причина для преступления. Вы совершенно уверены, что именно она совершила его. И были уверены в этом с того самого вечера, когда это произошло, с того самого момента, когда инспектор Баттл предложил вам высказаться по поводу случившегося. Да, видите, я все это знаю. Совершенно бесполезно продолжать мне лгать. Вы понимаете это или нет?
    Он остановился в ожидании ответа, но его не последовало. Он с удовлетворением кивнул:
    – Да, вы разумны. Это хорошо. Вы совершаете, мадам, очень благородный поступок, хотите взять вину на себя и позволить этому ребенку избежать наказания.
    – Вы забываете, мсье Пуаро, – сухо произнесла миссис Лорример, – я не невинная женщина. Много лет назад я убила собственного мужа…
    На минуту наступило молчание.
    – Понятно, – сказал Пуаро. – Справедливость. В конце концов только справедливость. Это не лишено логики. Вы хотите понести кару за содеянное. Убийство есть убийство, не важно, кто жертва. Мадам, у вас есть мужество, вы обладаете проницательностью. Но я спрашиваю вас еще раз: как вы можете быть настолько уверены? Откуда вы знаете, что именно Энн Мередит убила мистера Шайтану?
    Глубокий вздох вырвался у миссис Лорример. Она больше не могла выстоять перед упорством Пуаро. Она ответила на его вопрос совершенно просто, как ребенок. Ответ был по-детски прост.
    – Я сама это видела, – сказала она.
    Глава 27 Свидетель-очевидец
    Внезапно Пуаро расхохотался. Он не мог сдержаться. Голова у него откинулась назад, и его раскатистый галльский смех заполнил комнату.
    – Pardon, madam[130], – сказал он, вытирая слезы. – Я не смог сдержаться. Тут мы спорим и приводим причины. Мы задаем вопросы! Мы обращаемся к психологии. А оказывается, был свидетель преступления! Рассказывайте же, не томите!
    – Был довольно поздний час. Энн Мередит была болваном. Она поднялась и заглянула в карты своего партнера, а затем стала ходить по комнате. Расклад был не интересен, исход – ясен. Мне не было нужды сосредоточиваться на картах. Когда мы приступили к трем последним взяткам, я посмотрела в сторону камина. Энн Мередит наклонилась над Шайтаной. Как раз когда я посмотрела, она выпрямилась, ее рука в тот момент оставалась у него на груди – положение, которое вызвало у меня удивление. Она выпрямилась, и я увидела ее лицо, уловила ее быстрый взгляд в нашу сторону. Вина и страх – вот что я увидела на ее лице. Конечно, я не знала, что тогда случилось. Я только гадала, что же такое она могла сделать. Позднее узнала…
    Пуаро кивнул.
    – Но она не знала, что вы знаете? Она не знала, что вы ее заметили?
    – Бедное дитя, – сказала миссис Лорример. – Юная, перепуганная, какую жизнь она себе уготовила. Что же удивительного, что я… ну, придержала язык?
    – Нет, нет, я не удивляюсь.
    – Особенно зная, что я… что я сама… – Она закончила фразу пожатием плеч. – Мне не пристало выступать в роли обвинителя. Это я предоставила полиции.
    – Совершенно верно. Но сегодня вы пошли дальше, подставив себя.
    – Я никогда не была жалостливой женщиной, – мрачно сказала миссис Лорример, – но, видимо, это качество проявляется у человека в зрелом возрасте. Уверяю вас, меня нелегко разжалобить.
    – Жалость не всегда верный ориентир, мадам. Мадемуазель Энн молода, она такая хрупкая, производит впечатление такой робкой, перепуганной, о да, она кажется подходящим объектом для жалости. Но я не разделяю вашего к ней отношения. Рассказать вам, мадам, почему мисс Энн Мередит убила мистера Шайтану? Она сделала это потому, что ему стало известно, что ранее она убила почтенную даму, при которой была компаньонкой. Убила только потому, что дама поймала ее на мелкой краже.
    Миссис Лорример определенно была поражена.
    – Это правда, мсье Пуаро?
    – У меня нет ни малейшего сомнения. Такая тихоня, сама кротость, разве подумаешь? Но она опасна, мадам, эта крошка мадемуазель Энн! Там, где дело касается ее безопасности, ее собственного комфорта, она будет бить исподтишка, ни о чем от страха не думая. Мадемуазель Энн не ограничится этими двумя преступлениями. Благодаря им она в следующий раз только будет чувствовать себя еще уверенней.
    – То, что вы говорите, ужасно, мсье Пуаро. Ужасно, – отрывисто произнесла она.
    Пуаро поднялся.
    – Мадам, теперь я откланяюсь. Подумайте над тем, что я вам сказал.
    Миссис Лорример выглядела несколько растерянной. Пытаясь все же сохранить свой неприступно-холодный тон, она сказала:
    – Если я сочту уместным, я буду отрицать весь наш разговор. Запомните, у вас нет свидетелей. То, что я вам только что рассказала об увиденном в тот роковой вечер, это… ну, сугубо между нами.
    – Все будет делаться только с вашего согласия, мадам, – торжественно заверил Пуаро. – И будьте покойны: у меня есть свои методы. Теперь, когда я знаю, куда ведет дорожка.
    Он взял ее руку и поднес к своим губам.
    – Позвольте сказать вам, мадам, что вы замечательнейшая женщина. Мое вам почтение и уважение. Да, не сомневаюсь, одна из тысячи. Потому что вы не сделали даже того, перед чем не устояли бы девятьсот девяносто девять женщин из тысячи.
    – Чего же это?
    – Не сказали, почему вы убили своего мужа, и не стали уверять меня, как справедлива была эта акция.
    Миссис Лорример гордо выпрямилась.
    – Право же, мсье Пуаро, – строго сказала она, – мои причины – это мое личное дело.
    – Magnifique![131] – воскликнул Пуаро, вновь поднес ее руку к губам и вышел из комнаты.
    На улице было холодно, и он принялся высматривать такси, но ни одно не появлялось. Тогда он двинулся пешком в сторону Кингс-роуд.
    Пуаро пребывал в глубокой задумчивости, то кивая себе своей яйцеобразной головой, то покачивая ею.
    Оглянувшись, он увидел, что кто-то поднимается по ступенькам в дом к миссис Лорример. Кто-то, фигурой очень похожий на Энн Мередит. Он подумал с минуту, не вернуться ли ему, но в конце концов решил идти дальше.
    Придя домой, он обнаружил, что Баттл ушел, не оставив ему даже записки. Он принялся ему звонить.
    – Хэлло, – отозвался Баттл. – Добыли что-нибудь?
    – Je croix bien, mon ami![132] Нам надо добраться до этой Мередит, и поскорее.
    – Я и так до нее добираюсь, но зачем торопиться?
    – Потому что, друг мой, она может быть очень опасна.
    Баттл помолчал немного. Потом сказал:
    – Я знаю, что вы имеете в виду. Но это не… А, ладно, не стоит испытывать судьбу. Я, собственно, послал ей официальную записку, что зайду к ней завтра. Подумал, что, может быть, лучше заставить ее немножко попереживать.
    – Что ж, вариант, по крайней мере. Я могу составить вам компанию?
    – Естественно. Вы окажете мне честь, мсье Пуаро.
    Пуаро в раздумье положил трубку.
    Он был очень встревожен и долго, нахмурившись, сидел перед камином; наконец, отбросив страхи и сомнения, улегся спать.
    – Завтра все решим, – буркнул он.
    Но он и представить себе не мог, что готовил ему грядущий день.
    Глава 28 Самоубийство
    Весть поступила в тот момент, когда Пуаро садился за утренний кофе с булочками.
    Он поднял трубку и услышал Баттла:
    – Мсье Пуаро?
    – Да, это я. Qu'est ce qu'il ya?[133]
    По голосу инспектора он сразу понял, что что-то случилось. К нему тотчас возвратились дурные предчувствия.
    – Ну, друг мой, говорите же!
    – Миссис Лорример…
    – Лорример, да?..
    – Что за чертовщину вы ей наговорили или она вам вчера? Вы мне так ничего и не рассказали, только дали понять, что надо приняться за эту Мередит.
    – Что случилось? – спокойно спросил Пуаро.
    – Самоубийство.
    – Миссис Лорример совершила самоубийство?
    – Совершенно верно. Последнее время она была очень расстроена, просто сама не своя. Врач прописал ей какое-то снотворное. Сегодня ночью она приняла смертельную дозу.
    Пуаро тяжело вздохнул.
    – Может быть, несчастный случай?
    – Никоим образом. Обычное дело. Оставила записку всем троим.
    – Кому-кому?
    – Троим остальным: Робертсу, Деспарду и мисс Мередит. Все честно и прямо, без обиняков. Просто написала, что хочет, чтобы они знали, что она решила напрямую прояснить все, что именно она убила Шайтану и что она просит прощения – прощения! – у всех троих за неприятности, которые им пришлось из-за нее перенести. Совершенно спокойное, деловое письмо. Очень типичное для этой женщины. Она умела держать себя в руках.
    С минуту Пуаро молчал. Значит, это было ее последнее слово. Она все же решила покрыть Энн Мередит. Быстрая безболезненная смерть вместо затяжной и мучительной, и последний альтруистический поступок – спасение девушки, которой она втайне сочувствовала. Все спланировано и выполнено с удивительной точностью – самоубийство, деловое сообщение о нем трем заинтересованным сторонам. Что за женщина! Восхищение его еще усилилось. Это было так на нее похоже – какая воля, какое неуклонное стремление к осуществлению задуманного.
    А он-то надеялся, что убедил ее, но, очевидно, она осталась при своем мнении. Очень волевая женщина.
    Голос Баттла нарушил его размышления.
    – Что за чертовщину вы ей наговорили вчера? Вы, должно быть, нагнали на нее страху. И вот результат. Но ведь вы сами подозревали не ее, а эту Мередит!
    Пуаро продолжал молчать. Он чувствовал, что мертвая миссис Лорример подчинила его своей воле. Так, как не могла бы этого сделать, если была бы жива.
    Он наконец медленно сказал в трубку:
    – Я ошибся…
    Это были непривычные для его уст слова, и они ему не нравились.
    – Вы ошиблись? – переспросил Баттл. – Все равно, она, наверное, думала, что вы до нее добрались. Плохо дело, позволили ей ускользнуть из наших рук.
    – Вы бы все равно не смогли ничего доказать, – сказал Пуаро.
    – Это верно… Возможно, все к лучшему. Вы не ожидали, что такое случится, мсье Пуаро?
    – Я уже сказал, что ошибся, – с возмущением ответил Пуаро. – Расскажите мне все подробно.
    – Робертс вскрыл свою почту около восьми часов. Он не терял времени, сразу взял машину, а горничной велел связаться с нами, что она и сделала. Он добрался до дома миссис Лорример и понял, что до него к ней еще никто не заходил. Бросился к ней в спальню, но было уже слишком поздно. Он пробовал сделать искусственное дыхание, но безрезультатно. Наш дивизионный врач прибыл после него и подтвердил правильность его действий.
    – Что это было за снотворное?
    – Веронал, я думаю. Во всяком случае, что-то из группы барбитуратов. У кровати была пробирка с таблетками.
    – А другие двое? Они не пытались связаться с вами?
    – Деспарда нет в городе. Он не получал сегодняшней утренней почты…
    – А… мисс Мередит?
    – Только что ей звонил.
    – Eh bien?[134]
    – Она как раз за несколько минут до моего звонка вскрыла конверт. Почта там поступает позднее.
    – И какова реакция?
    – Отнеслась к новости вполне нормально. Сильное облегчение, разумеется прикрытое. Потрясена, глубоко огорчена – что-то в таком роде.
    Пуаро на миг задумался. Спросил:
    – Где вы сейчас, друг мой?
    – На Чейни-Лейн.
    – Bien[135]. Буду немедленно.
    В холле на Чейни-Лейн он нашел доктора Робертса, собиравшегося уходить. Присущее доктору оживление в это утро его покинуло. Он был бледен и, несомненно, потрясен случившимся.
    – Отвратительное это дело, мсье Пуаро. Не могу не сказать, что для меня лично, конечно, некоторое облегчение, но, по правде говоря, – гром среди ясного неба! Мне никогда в голову не приходило, что именно миссис Лорример заколола Шайтану. Полнейшая для меня неожиданность.
    – Я тоже не ожидал.
    – Выдержанная, воспитанная, самостоятельная женщина. Не могу представить себе, чтобы она совершила подобное насилие. И что за мотив, интересно? А теперь мы никогда не узнаем. Признаюсь, мне это весьма любопытно.
    – От какой тяжести избавил вас этот случай.
    – О да, несомненно. Было бы лицемерием не признаться в этом. Не очень приятно, когда над тобой висит подозрение в убийстве. Что же до самой несчастной, что ж, это определенно был наилучший выход.
    – Так она и сама думала.
    Робертс кивнул.
    – Совесть замучила, – сказал он, выходя из дома.
    Пуаро задумчиво покачал головой. Доктор неверно истолковал ситуацию. Совсем не раскаяние заставило миссис Лорример лишить себя жизни.
    По пути наверх он остановился, чтобы сказать несколько слов утешения почтенной горничной, которая тихонько плакала.
    – Это так страшно, сэр, до того страшно. Мы все ее так любили. И вы так мило и чинно пили с ней вечером чай. А теперь ее нет. Я никогда не забуду этого утра, никогда, пока буду жива. Джентльмен затрезвонил в звонок. Звонил трижды, да, три раза, пока я добежала. «Где ваша хозяйка?» – выпалил мне. А я так разволновалась, едва смогла ответить. Понимаете, мы никогда не заходили к хозяйке, пока она не позвонит, такой она установила порядок. И я просто не могла ничего понять. А доктор, он говорит: «Где ее спальня?» – и побежал наверх по лестнице, я – за ним. Я показала ему дверь, он бросился внутрь: тут уж не до стука. Она лежит там… Бросил взгляд на нее. «Слишком поздно!» – говорит. Оказывается, умерла она, сэр. Он отослал меня за бренди и горячей водой, отчаянно пытался что-то сделать, но все было впустую. А потом приехала полиция, и все это… так неприлично, сэр. Миссис Лорример это бы не понравилось. К чему полиция? Это не их дело, верно, даже если и произошел несчастный случай и бедная хозяйка по ошибке действительно приняла больше, чем надо?
    Пуаро не ответил на ее вопрос. Он спросил:
    – Ваша хозяйка вечером выглядела как обычно? Она не казалась расстроенной, озабоченной?
    – Нет, не думаю, сэр. Она была усталой, и, я думаю, она страдала. Она плохо себя чувствовала в последнее время, сэр.
    – Да, я знаю…
    Сочувствие в его голосе побудило женщину продолжить:
    – Она была не из тех, кто жалуется, сэр, но и кухарка, и я боялись за нее уже столько времени. Она не могла ничего делать, как, бывало, делала раньше, и все ее утомляло. Я думаю, может быть, молодая дама, которая приходила после вас, утомила ее.
    Уже ступив на лестницу, Пуаро обернулся.
    – Молодая дама? Молодая дама приходила сюда вечером?
    – Да, сэр, она была сразу после вашего ухода. Мисс Мередит ее имя.
    – И долго она пробыла?
    – Около часа, сэр.
    – А потом? – помолчав, спросил Пуаро.
    – Потом хозяйка легла. Обедала в постели. Она сказала, что устала.
    Пуаро выдержал паузу и снова спросил:
    – Вы не знаете, писала ли ваша хозяйка вчера вечером какие-нибудь письма?
    – После того, как легла? Нет, не думаю, сэр.
    – Но не уверены?
    – На столике в холле было несколько писем, готовых к отправке, сэр. Мы всегда их берем напоследок, перед тем как закрыться. Но я думаю, они довольно давно лежали здесь.
    – Сколько их было?
    – Два или три. Точно не помню. Все-таки три, я думаю.
    – Вы или кухарка, кто там из вас отправлял их, не обратили случайно внимания, кому они были адресованы? Не обижайтесь на мой вопрос. Это крайне важно.
    – Я сама ходила с ними на почту, сэр. Я обратила внимание на верхнее. Оно было к «Фортнуму энд Мейсону»[136]. Насчет остальных я сказать не могу.
    Говорила женщина убежденно и искренне.
    – Вы уверены, что было не более трех писем?
    – Да, сэр. В этом я нисколько не сомневаюсь.
    Пуаро медленно кивнул и снова начал подниматься по лестнице. Остановился, спросил:
    – Вы, надо полагать, знали, что ваша хозяйка принимала лекарство, чтобы уснуть?
    – О да, сэр. Так велел доктор. Доктор Ланг.
    – Где это снотворное лежало?
    – В шкапчике в комнате хозяйки.
    Пуаро не стал больше задавать вопросов. Когда он поднимался по лестнице, лицо его было очень серьезно.
    На верхней площадке лестницы его приветствовал Баттл. Вид у него был усталый и озабоченный.
    – Рад, что вы приехали, мсье Пуаро, позвольте представить вам доктора Давидсона.
    Дивизионный врач пожал Пуаро руку. Это был долговязый унылый мужчина.
    – Не повезло. Часом-двумя раньше – и мы бы могли ее спасти.
    – Хм, – сказал Баттл, – я бы не должен заявлять об этом официально, но я не жалею. Она была… была, ну как бы это сказать, леди. Не знаю, что за причина у нее была убивать Шайтану, но ведь весьма проблематично, чтобы ее оправдали.
    – Во всяком случае, – сказал Пуаро, – не берусь утверждать, что она выпила снотворное, чтобы избежать судебного разбирательства. Она была очень больна.
    Врач согласно кивнул.
    – Должен сказать, что вы совершенно правы, быть может, все к лучшему. – Защелкнув свой саквояж, он стал спускаться по лестнице.
    Баттл двинулся за ним.
    – Минуточку, доктор. – Пуаро уже взялся за ручку двери в спальню. – Я могу войти, да?
    Баттл кивнул ему через плечо.
    – Разумеется. Мы закончили.
    Пуаро зашел в комнату, прикрыв за собой дверь…
    Он подошел к кровати и остановился, вглядываясь в неподвижное мертвое лицо.
    Пуаро был очень взволнован.
    Отправилась ли она на тот свет в последней решительной попытке спасти от смерти и бесчестья молодую девушку или было тому другое, более зловещее объяснение?
    Были определенные факты…
    Вдруг он нагнулся, рассматривая темный синяк на руке покойной.
    Когда Пуаро снова выпрямился, глаза у него странно, как у кошки, блестели. Блеск этот некоторые из близких ему людей, несомненно, смогли бы оценить.
    Он быстро вышел из комнаты и спустился по лестнице.
    Баттл и его подчиненный были у телефона. Последний положил трубку и сказал:
    – Он еще не вернулся, сэр.
    – Деспард, – пояснил Баттл Пуаро. – Пытаемся дозвониться до него. Получил ли он письмо со штемпелем Челси.
    Пуаро заговорил совсем о другом:
    – Доктор Робертс позавтракал перед приездом сюда?
    Баттл в упор взглянул на него.
    – Нет, – сказал он. – Помню, он заметил, что даже не позавтракал.
    – Тогда он сейчас дома. Мы можем застать его.
    – Зачем?..
    Но Пуаро уже накручивал диск.
    – Доктор Робертс? Это доктор Робертс? Mais oui[137], это Пуаро. Только один вопрос. Вы хорошо знакомы с почерком миссис Лорример?
    – С почерком миссис Лорример? Я… нет. Я не знаю, видел ли я его когда раньше.
    – Je vous remercie[138].
    Пуаро быстро положил трубку.
    Баттл изумленно взирал на него.
    – Это еще зачем, мсье Пуаро? – спокойно поинтересовался он.
    Пуаро взял Баттла за руку.
    – Послушайте, друг мой. Вчера, несколько минут спустя после моего ухода из этого дома, приезжала мисс Мередит. Я, собственно, видел, как она поднималась по ступенькам, хотя тогда не был вполне уверен, что это она. Сразу после ухода Энн Мередит миссис Лорример легла. Насколько известно горничной, она тогда не писала никаких писем. И по причинам, которые вы поймете, когда я подробно изложу нашу беседу, я не верю, что она могла написать эти три письма до моего посещения. Когда же она их написала?
    – После того, как прислуга улеглась спать! – предположил Баттл. – Она встала и сама отправила их.
    – Возможно, возможно… ну, а если… она вообще их не писала?
    Баттл присвистнул.
    – Бог мой, так вы думаете…
    Зазвонил телефон. Сержант снял трубку. Он послушал немного и обратился к Баттлу:
    – Сержант О'Коннор говорит из квартиры Деспарда, сэр. Есть основания считать, что Деспард находится в Уоллингфорде-на-Темзе.
    Пуаро схватил Баттла за руку.
    – Быстрее, друг мой. Нам тоже надо ехать в Уоллингфорд. Я говорю это не просто так. Это, может быть, еще не конец. Я еще раз повторяю вам, молодая дама опасна.
    Глава 29 Несчастный случай
    – Энн, – сказала Рода.
    – М-м-м?
    – Нет, в самом деле, Энн, не отвечай мне, если голова у тебя забита кроссвордом. Я просто хочу, чтобы ты выслушала меня.
    – Я слушаю.
    Энн выпрямилась на стуле, отложила бумагу.
    – Вот так-то лучше. Послушай, Энн… – Рода запнулась в нерешительности. – Насчет этого человека, что приедет…
    – Инспектор Баттл?
    – Да, Энн. Я хочу, чтобы ты ему сказала… О том, что работала у Бенсонов.
    – Глупости. – В голосе Энн прозвучали металлические нотки. – С какой стати?
    – Потому что… ну, может показаться, будто бы ты что-то скрываешь. Я уверена, было бы лучше упомянуть…
    – Теперь это просто невозможно, – ответила Энн.
    – Ты все равно должна это сделать!
    – Теперь уже поздно волноваться по этому поводу.
    – Д-да?.. – В голосе Роды не прозвучало убежденности.
    – Во всяком случае, я не могу понять для чего, – раздраженно сказала Энн. – Это к делу совершенно не относится.
    – Нет, конечно, не относится.
    – Я там пробыла всего около двух месяцев. Ему нужны были все эти вещи, ну, для справки. Два месяца не имеют никакого значения.
    – Нет, я знаю. Может быть, это и глупо, но меня это сильно беспокоит. Я считаю, что ты должна сказать об этом. Ты понимаешь, если это обнаружится иным образом, может создаться впечатление, будто ты что-то скрываешь.
    – Не понимаю, как это может обнаружиться? Никто, кроме тебя, не знает.
    – Н-нет…
    Энн обратила внимание на неуверенные нотки в голосе Роды.
    – Так кто же об этом знает?
    – Как кто, все в Комбиакре, – сказала Рода, немного помолчав.
    – Да ну! – пожала плечами Энн. – Очень нужно инспектору еще с кем-то там встречаться. Это уж должно быть какое-нибудь особенное совпадение.
    – Совпадения тоже случаются.
    – Рода, ты меня просто удивляешь. Суетишься, суетишься…
    – Я ужасно извиняюсь, дорогая. Только ты знаешь, как может повернуть все полиция, если только подумают, что ты что-то скрываешь.
    – Они не узнают. Кто это им расскажет? Никто не знает, кроме тебя…
    Она во второй раз повторила эти слова, но голос ее при этом несколько изменился – в нем появились нотки какой-то подозрительности, недосказанности.
    – О, дорогая, так было бы хорошо, если бы ты сказала, – вздохнула Рода.
    Она виновато посмотрела на Энн, но та на нее и не взглянула. Она сидела нахмурившись, словно производя какие-то расчеты.
    – Лучше займемся майором Деспардом! – сказала Рода.
    – Что? А-а, да.
    – Энн, он в самом деле интересный мужчина. Если он тебе не нравится, ну, пожалуйста, прошу тебя, уступи его мне!
    – Не городи глупостей, Рода. Я для него пустое место.
    – Тогда зачем он все время сюда является? Конечно же, он увлекся тобой. Ты как раз такая страдающая девица, которую он с удовольствием бы избавил от всяких бед.
    – Он к нам обеим хорошо относится.
    – Это лишь его врожденная учтивость. Но если он тебе не нужен, я могу ему посочувствовать, утешить его разбитое сердце, и так далее и тому подобное, и в конце концов, может быть, добьюсь своего. Кто знает? – откровенно заявила Рода.
    – Я уверена, что ты ему нравишься, моя милая, – сказала посмеиваясь Энн.
    – У него такая замечательная шея. Кирпично-красная, мускулистая.
    – Дорогая, нельзя же быть такой сентиментальной.
    – Тебе он нравится, Энн?
    – Да, очень.
    – Разве мы не хороши и не скромны? Я думаю, я ему немного нравлюсь, ну не так, как ты, а немножко.
    – Конечно, ты ему нравишься, – сказала Энн, и опять в ее голосе прозвучала странная, необычная нота, но Рода ее не заметила.
    – Когда придет твой сыщик? – спросила она.
    – В двенадцать, – сказала Энн и, помолчав, добавила: – Сейчас только половина одиннадцатого. Давай сходим на реку.
    – Но разве… разве Деспард не сказал, что придет около одиннадцати?..
    – Почему обязательно ждать его здесь? Мы укажем в записке миссис Аствелл, в какую сторону пошли, а он может пойти за нами по бечевнику[139].
    – В самом деле, надо знать себе цену, дорогая, как говорила моя мама! – усмехнулась Рода. – Идем!
    Она вышла из комнаты и прошла через дверь в сад. Энн последовала за ней.
    Майор Деспард пришел в Уэнди-коттедж минут десять спустя. Он знал, что пришел немного раньше, и был слегка удивлен, узнав, что обе девушки ушли.
    Он прошел через сад, через поля и повернул направо по бечевнику.
    Миссис Аствелл минуту-другую смотрела ему вслед, отвлекшись от своих утренних забот.
    – Не иначе влюбился в одну из них, – отметила она для себя. – Думаю, в Энн Мередит, но не уверена. Он умеет держать себя. Хорош и с той, и с другой. Что и говорить, наверное, обе в него влюбились. А коли так, то отношения у них скоро испортятся. Нет ничего хуже, когда две молодые дамы не могут поделить джентльмена.
    Немного взволнованная в предвкушении многообещающей любовной истории, миссис Аствелл уже вернулась к своим делам, принявшись прибирать стол после завтрака, когда в дверь снова позвонили.
    – Одолели, трезвонят и трезвонят, – проворчала миссис Аствелл. – Прямо как назло. А может быть, посылка? Или телеграмма?
    Она медленно двинулась к входной двери.
    На пороге стояли два джентльмена: маленький иностранец и высокий, плотный – очень уж английского вида. Она вспомнила, что последнего как-то уже видела.
    – Мисс Мередит дома? – спросил высокий.
    Миссис Аствелл покачала головой:
    – Только что ушла.
    – Правда? Куда же? Мы ее не встретили.
    Миссис Аствелл украдкой рассматривала изумительные усы второго джентльмена и, рассудив, что господа не похожи просто на друзей, решила дать дополнительные сведения.
    – Ушла на реку, – пояснила она.
    – А вторая дама? – вмешался другой джентльмен. – Мисс Доз?
    – Обе они ушли.
    – А, спасибо, – сказал Баттл. – Не подскажете, как туда добраться?
    – По дороге первый поворот налево, – не мешкая, ответила миссис Аствелл. – Дойдете до бечевника, поверните направо. Я слышала, как они говорили, что пойдут именно туда, – услужливо добавила она. – Ушли минут пятнадцать назад. Вы их скоро догоните.
    Хотела бы я знать, – пробормотала она, закрывая входную дверь и провожая взглядом удаляющиеся спины, – кто же вы такие? Не могу понять.
    Миссис Аствелл вернулась к кухонной раковине, а Баттл и Пуаро в нужный момент свернули налево на неприметную дорогу, которая скоро перешла в бечевник.
    Пуаро спешил изо всех сил, и Баттл с любопытством на него поглядывал.
    – Вас что-то тревожит, мистер Пуаро? Вы, кажется, очень торопитесь.
    – Верно. Я не спокоен, друг мой.
    – Что-то конкретное?
    Пуаро покачал головой.
    – Нет. Но всякое бывает… Никогда не знаешь…
    – Но о чем-то определенном вы все же думаете, что вас тревожит? – не унимался Баттл. – Вы настояли, чтобы мы срочно, не теряя ни минуты, направились сюда с утра пораньше, и, даю слово, вы заставили констебля Тернета гнать вовсю! Чего вы боитесь? Девушка сыграла свою роль.
    Пуаро молчал.
    – Чего вы боитесь? – повторил Баттл.
    – Чего обычно боятся в таких случаях?
    Баттл кивнул:
    – Вы совершенно правы. Интересно…
    – Что интересно, друг мой?
    – Меня интересует, – медленно заговорил Баттл, – знает ли мисс Мередит, что ее подружка рассказала миссис Оливер о том случае.
    Пуаро энергично закивал головой, показывая, что его это тоже очень интересует.
    – Нам нужно поторопиться, друг мой, – сказал он.
    Они поспешили вдоль берега. Водная поверхность была пустынна, но едва они обогнули излучину, Пуаро остановился как вкопанный. Остановился и Баттл.
    – Майор Деспард, – сказал он.
    Деспард был примерно в двухстах ярдах от них, он шагал широкими шагами по берегу.
    Немного подальше впереди в плоскодонной лодке они увидели обеих девушек… Рода отталкивалась шестом, а Энн лежала и глядела на нее. Ни та, ни другая не смотрели на берег.
    А потом это случилось – Энн резко взмахнула рукой, Рода покачнулась и упала в воду, в отчаянии она хватается за рукав Энн, лодка наклоняется, переворачивается, и обе девушки барахтаются в воде.
    – Видали? – крикнул Баттл, пускаясь бежать. – Крошка Мередит схватила ее за лодыжку и толкнула. Это уже четвертое ее убийство.
    Оба побежали изо всех сил. Но кое-кто успел их опередить. Было ясно, что плавать обе девушки не умеют. Деспард быстро добежал по тропинке до ближайшей к ним точки, и вот он уже бросился в воду и поплыл.
    – Mon Dieu![140] – воскликнул Пуаро и схватил Баттла за руку. – Интересно, к кому же из них он сначала направится? (Девушек уже отнесло друг от друга течением, их разделяло около двенадцати ярдов.)
    Деспард, мощно загребая, быстро приближался к ним. Он направился к Роде.
    Баттл тоже добрался до этой точки по берегу и уже вошел в воду, когда Деспард доставил Роду на берег и тут же поплыл обратно – к тому месту, где Энн только что погрузилась в воду.
    – Осторожно! – крикнул Баттл. – Водоросли!
    Они с Баттлом доплыли до места одновременно, но Энн уже успела скрыться под водой.
    В конце концов они ее выловили и вдвоем дотащили до берега.
    Над Родой священнодействовал Пуаро. Она теперь уже сидела, дыхание ее было неровное.
    Деспард с Баттлом положили Энн Мередит.
    – Единственная надежда на искусственное дыхание, но, боюсь, уже поздно.
    Он принялся за дело, Пуаро встал рядом, готовый его сменить.
    Деспард опустился на землю рядом с Родой.
    – Ну, все в порядке? – спросил он охрипшим голосом.
    – Ты спас меня, – медленно произнесла она, – ты меня спас… – Она протянула к нему руки, и, когда он взял их, она вдруг разрыдалась.
    – Рода… – сказал он. Их руки сплелись…
    У него вдруг возникло видение: африканские заросли, и рядом с ним смеющаяся, бесстрашная Рода…
    Глава 30 Убийство
    – Вы говорите, что Энн умышленно толкнула меня? – спросила Рода. – Да, было похоже на это. И она ведь знала, что я не умею плавать. Так это было умышленно?
    – Это было сделано умышленно, – сказал Пуаро. Они проезжали по окраинам Лондона.
    – Но… но зачем?
    Пуаро ответил не сразу. Он подумал, что знает одну из причин, которая заставила Энн так действовать, и что эта «причина» в данный момент рядом с Родой.
    Инспектор кашлянул.
    – Вам надо, мисс Доз, подготовиться к сильному удару, – сказал он. – У нас есть основания полагать, что смерть миссис Бенсон, у которой проживала ваша подруга, вовсе не была несчастным случаем.
    – Что вы имеете в виду?
    – Мы считаем, – сказал Пуаро, – что Энн Мередит подменила бутылку.
    – Что вы! Какой ужас! Нет! Этого не может быть! Энн! Зачем ей это?
    – У нее были на то причины, – сказал инспектор Баттл. – Но сейчас я говорю о другом: мисс Мередит считала, что про случай с сиропом нам можете рассказать только вы. Вы ей не говорили, я полагаю, что рассказали миссис Оливер о миссис Бенсон?
    – Нет… – медленно произнесла Рода. – Я боялась, что она рассердится на меня.
    – Она бы и рассердилась. Очень рассердилась, – мрачно сказал Баттл. – Поскольку она думала, что опасность может исходить только от вас, то решила… э… вас устранить.
    – Устранить? Меня? О, до чего отвратительно! Это неправда.
    – Теперь она умерла, – сказал Баттл. – Так что не будем спорить. Но она была для вас плохой подругой, мисс Доз, это факт.
    Машина остановилась около двери.
    – Зайдемте к мсье Пуаро, – сказал инспектор, – обсудим ситуацию.
    В гостиной Пуаро их встретила миссис Оливер, которая занимала доктора Робертса. Они пили херес. На миссис Оливер была одна из ее новых ковбойских шляп и бархатное платье с большим бантом на груди, на котором красовался большой кусок яблока.
    – Заходите, заходите, – гостеприимно пригласила миссис Оливер, как будто это был ее собственный дом. – Как только вы телефонировали мне, я позвонила доктору Робертсу, и вот мы здесь. И пусть все его больные мрут, ему сейчас наплевать. Впрочем, на самом деле им, вероятно, становится лучше. Так, мы хотим теперь услышать все обо всем.
    – Да, конечно, я вообще ничего не знаю, – сказал Робертс.
    – Eh bien, – сказал Пуаро. – Дело закончено. Убийца мистера Шайтаны наконец найден.
    – Так мне и сообщила миссис Оливер. Эта милая крошка Энн Мередит! Даже поверить трудно! Просто невероятно!
    – Да, она убийца, и еще какая. На ее совести три убийства, и не ее вина, что не удалось четвертое, – сказал Баттл.
    – Невероятно, – пробормотал Робертс.
    – Вовсе нет, – сказала миссис Оливер. – Самый неподходящий на такую роль человек – совсем как в детективном романе.
    – Удивительный день, – сказал Робертс. – Сперва письмо миссис Лорример. Полагаю, это была подделка, а?
    – Именно подделка. В трех экземплярах.
    – Она себе тоже написала?
    – Естественно. Подделка была очень искусной. Она бы, конечно, не ввела в заблуждение эксперта, но тут было маловероятно, что пригласят эксперта. Все свидетельствовало о том, что миссис Лорример действительно покончила с собой.
    – Вы извините меня, мсье Пуаро, но что заставило вас заподозрить, что она не совершала самоубийства?
    – Небольшой разговор, который был у меня со служанкой на Чейни-Лейн.
    – Она рассказала вам, что накануне вечером приходила Энн Мередит?
    – Среди прочего и это. А потом, видите ли, я уже сделал свой вывод относительно личности преступника, то есть человека, который убил мистера Шайтану. Этим человеком была не миссис Лорример.
    – Что заставило вас заподозрить мисс Мередит?
    Пуаро поднял руку.
    – С вашего позволения, тут я воспользуюсь, так сказать, методом исключения. Убийцей мистера Шайтаны была не миссис Лорример, и также не майор Деспард, и также – что достаточно любопытно – это была и не Энн Мередит…
    Он подался вперед, а его голос стал напоминать кошачье мурлыканье.
    – Понимаете, доктор Робертс, вы были тем человеком, который убил мистера Шайтану, и миссис Лорример тоже убили вы…
    …Молчание длилось по крайней мере минуты три. Затем Робертс разразился довольно-таки грозным смехом.
    – Вы сошли с ума, мсье Пуаро! Конечно, я не убивал мистера Шайтану и никак не мог убить миссис Лорример. Любезный мой Баттл… – он повернулся к человеку из Скотленд-Ярда, – вы согласны с этой чушью?
    – Я думаю, вам лучше выслушать мсье Пуаро.
    – Верно, – сказал Пуаро. – Хотя я уже знал, что вы, и только вы, могли убить Шайтану, доказать это было бы нелегко. Но убийство миссис Лорример – совсем другое дело. – Он опять наклонился вперед. – Суть не в том, что я знаю. Все гораздо проще, – у нас есть свидетель, который видел, как вы это сделали.
    К Робертсу вернулось спокойствие. Глаза его горели.
    – Вы мелете чепуху! – визгливо воскликнул он.
    – О нет, совсем нет. Это было рано утром. Вы уверенно, обманным путем, проникли в комнату миссис Лорример, когда она еще крепко спала под воздействием принятого накануне вечером лекарства. Вы снова действуете обманом, делаете вид, что хотите убедиться, что она мертва! Горничную вы выпроваживаете за бренди, горячей водой и прочим, а сами остаетесь в комнате. Горничная лишена возможности что-либо увидеть. И что же тогда происходит?
    Вы, должно быть, не знаете одной вещи, доктор Робертс, – некоторые фирмы по мытью окон обслуживают свои объекты в ранние утренние часы. Мойщик окон с приставной лестницей прибыл в то же время, что и вы. Он приставил лестницу к стене дома и взялся за работу. Первое окно, за которое он принялся, было окно в комнату миссис Лорример. Он увидел, что там происходит, и перебрался к другому окну, но кое-что все же бросилось ему в глаза. Однако послушаем его самого.
    Пуаро легко прошелся по комнате, повернул ручку двери и позвал:
    – Заходите, Стефенс, – и вернулся на место.
    Вошел большой, неуклюжий с виду, рыжеволосый мужчина, в руках он держал форменную шляпу, на которой была надпись: «Ассоциация стекломойщиков Челси». Он неловко крутил ее в руках.
    – Вы кого-нибудь узнаете в этой комнате? – спросил Пуаро.
    Мужчина осмотрелся, затем застенчиво кивнул в сторону доктора Робертса.
    – Его, – сказал он.
    – Расскажите, когда вы его последний раз видели и что он делал.
    – Это было сегодня утром. Заказ на восемь часов. Дом этой леди на Чейни-Лейн. Я занялся окнами. Леди была в постели. Выглядела больной, даже очень. Она как раз поворачивала голову на подушке. Этого джентльмена я принял за врача. Он задрал ей рукав и воткнул что-то в руку, прямо куда-то здесь… – Он показал. – Она опять откинулась на подушки. Я подумал, лучше мне приняться за другое окно. Так я и сделал. Во всяком случае, надеюсь, я поступил правильно?
    – Правильней и быть не может, друг мой, – сказал Пуаро и, повернувшись, спросил: – Eh bien, доктор Робертс?
    – Э-э… обыкновенное укрепляющее, – заикаясь, сказал тот. – Последняя надежда привести ее в чувство. Это чудовищное…
    Пуаро перебил его:
    – Обыкновенное укрепляющее? Натриевая соль метилциклогексенил-метилбарбитуровой кислоты, – сказал Пуаро, с наслаждением выговаривая каждый слог. – Известная более под названием эвипан, или гексенал. Используется как обезболивающее при кратковременных операциях. Введенная внутривенно в большой концентрации вызывает мгновенную потерю сознания. Ее опасно применять после веронала[141] или прочих барбитуратов. Я обратил внимание на местоположение кровоподтека на ее руке. Что-то, очевидно, вводилось в вену. Намек врачу из полиции, и медикамент был без труда определен – не кем иным, как сэром Чарлзом Имфри – химиком-лаборантом Министерства внутренних дел.
    – Таким образом, как говорится, он сам себе вырыл яму, – сказал инспектор Баттл. – Нет необходимости доказывать случившееся с Шайтаной, хотя, конечно, если потребуется, мы можем предъявить обвинения еще и в убийстве мистера Чарлза Краддока и, возможно, также его жены.
    Упоминание этих двух имен окончательно добило Робертса.
    Он откинулся назад на стуле.
    – Признаю свое поражение, – сказал он. – Вы приперли меня к стене! Наверное, этот хитрый дьявол Шайтана информировал вас перед тем вечером. А я-то думал, что так ловко заткнул ему рот.
    – Не Шайтану вам надо благодарить, – сказал Баттл. – Вы обязаны этим мсье Пуаро.
    Он открыл дверь, и вошли двое.
    Голос инспектора зазвучал официально, когда он в соответствии с законом производил арест.
    Едва закрылась дверь за человеком, которому было предъявлено обвинение, миссис Оливер восторженно и вполне справедливо заявила:
    – Я всегда говорила, что это сделал он!
    Глава 31 Карты на столе
    Теперь слово было за Пуаро, и все повернулись к нему, полные ожидания.
    – Спасибо за внимание, – сказал он с улыбкой. – Знаете, я думаю, что доставлю вам удовольствие своей маленькой лекцией. Вообще-то я неважный рассказчик. Но это дело, по-моему, одно из самых интересных, с какими мне приходилось встречаться.
    Вы понимаете, не было ничего, абсолютно ничего, от чего можно было бы оттолкнуться. Четыре человека, один из которых совершил убийство. Но кто из четверых? Было ли хоть что-нибудь, что могло подсказать? В материальном смысле – ничего. Никаких существенных намеков, ни отпечатков пальцев, ни свидетельствующих о преступлении бумаг, документов. Были, собственно, только… сами люди.
    И только один осязаемый ключ – счета бриджа.
    Вы, может быть, помните, что с самого начала я проявил особый интерес к этим счетам. Они рассказали мне кое-что о различных людях, которые их вели, и даже сделали больше – они дали мне одну ценную подсказку. Я сразу обратил внимание на число тысяча пятьсот над чертой. Это число могло обозначать только одно – оно говорило о большом шлеме. Так вот, если человек задумал совершить убийство при таких несколько необычных обстоятельствах (то есть во время игры в бридж), он подвергает себя двойному риску. Во-первых, жертва может закричать, а во-вторых, даже если жертва и не закричит, кто-нибудь из игроков в самый неподходящий момент может отвлечься от игры и стать реальным свидетелем преступления.
    Теперь, что касается первой опасности, тут уж ничего нельзя было сделать, все зависело от удачи. Но от второй можно было подстраховаться. Само собой разумеется, что во время интересной или даже захватывающей раздачи внимание трех игроков будет целиком занято игрой, в то время как при обычной игре они, скорее всего, будут смотреть по сторонам. Так вот, заявка на большой шлем всегда волнует. Очень часто (как в данном случае и было) ее удваивают. Все трое игроков следят за ходом игры с напряженным вниманием: заявитель, чтобы выполнить свой контракт, противники, чтобы правильно скинуть карты и подсадить его. И наиболее вероятно, что убийство могло быть совершено именно во время этой конкретной раздачи, и я решил по возможности установить, и как можно точнее, как проходили заявки. Мне удалось выяснить, что болваном во время этой раздачи был доктор Робертс. Я принял во внимание это обстоятельство и подошел тогда к вопросу с другой точки зрения – психологической возможности. Из всех четверых миссис Лорример показалась мне наиболее подходящей личностью, способной спланировать и осуществить убийство, но я не мог представить себе, чтобы она могла совершить импровизированное убийство, под влиянием момента. С другой стороны, ее поведение в тот первый вечер озадачило меня. Оно наводило на мысль, что либо она сама совершила убийство, либо знала, кто его совершил. Мисс Мередит, майор Деспард и доктор Робертс все были психологически одинаково вероятными претендентами. Однако, как я уже упоминал, каждый из них совершил бы преступление со своими, различными для каждого особенностями.
    Затем я провел второе испытание. Я попросил каждого рассказать мне, что они запомнили из того, что видели в комнате. Тут я тоже получил некоторую весьма ценную информацию. Скорее всего, именно доктор Робертс обратил внимание на кинжал. Он был от природы внимателен ко всякого рода пустякам – одним словом, наблюдательный человек. Как разыгрывались партии в бридж, он практически сказать ничего не смог. Я и не предполагал, что он много запомнил, но его полная забывчивость была намеком на то, что на уме у него весь вечер было что-то еще. Опять, вы понимаете, доктор Робертс не мог не привлечь нашего внимания.
    Как я установил, у миссис Лорример была удивительная память на карты, и я прекрасно представил себе, что при ее способности сосредоточиваться, убийство можно было бы совершить совсем рядом с ней, и она бы даже не обратила на это внимания. Она дала мне ценную информацию: большой шлем был заявлен доктором Робертсом (совершенно неоправданно), и заявил он его в ее масть, а не в свою, так что у нее явилась необходимость взять игру на себя.
    Третье испытание, испытание, на которое инспектор и я во многом опирались, – это расследование ранее совершенных подозреваемыми убийств, с тем чтобы установить сходство методов. Здесь заслуга принадлежит инспектору Баттлу, миссис Оливер и полковнику Рейсу. Мы обсуждали эти дела с моим другом инспектором Баттлом и вынуждены были с разочарованием признать, что в предыдущих убийствах, совершенных нашими игроками, нет ничего сходного с убийством мистера Шайтаны. Но на самом деле это было не так. Два убийства, предположительно совершенные доктором Робертсом, при ближайшем рассмотрении с психологической, а не с материальной точки зрения, оказались почти точно такими же. Они относились к тому типу, который бы я мог определить как публичные убийства. Кисточка для бритья, дерзко зараженная в туалетной комнате жертвы, пока доктор вроде бы моет перед уходом руки. Убийство миссис Краддок, замаскированное под прививку против брюшного тифа. Опять же сделано совершенно открыто, можно сказать на глазах всего честного мира. В той же манере. Будучи загнан в угол, он идет на риск и действует немедленно – чистой воды наглый блеф, точно такой же, как и его игра в бридж. Как в бридже, так и в убийстве Шайтаны он пошел на риск и удачно разыграл свою карту. Удар был нанесен превосходно и в надлежащий момент.
    И вот, когда я вполне определенно решил, что именно Робертс убийца, миссис Лорример попросила посетить ее и вполне убедительно объявила себя убийцей Шайтаны! Я чуть было ей не поверил! На какое-то мгновение даже поверил, но мои серые клеточки вовремя пришли мне на помощь. Раз этого не могло быть – значит, этого не было!
    Но то, что она сказала мне дальше, было еще более нелепым.
    Она стала уверять меня, что своими собственными глазами видела, что убийство совершила Энн Мередит.
    Только на следующее утро, стоя у постели умершей женщины, я понял, как я мог заблуждаться. Миссис Лорример все же сказала правду.
    Энн Мередит подошла к камину и увидела, что мистер Шайтана мертв! Она остановилась около него, возможно, протянула руку к сверкающей драгоценными камнями булавке.
    Ее губы раскрылись было для крика, но она не закричала, нет. Она помнила разговор Шайтаны за обедом. Может быть, он оставил какую-нибудь записку. Она, Энн Мередит, имела мотив для его убийства. Ей скажут, что она его убила. Она решила не звать на помощь. Дрожа от страха и мрачных предчувствий, она идет обратно на свое место.
    Выходит, миссис Лорример была права, поскольку она думала, что видела, как совершается убийство, но я также прав, потому что на самом деле она этого не видела.
    Если бы Робертс остановился на этом, сомневаюсь, чтобы мы смогли когда-нибудь уличить его в совершенном преступлении. Мы могли бы, конечно, попытаться это сделать, опираясь на сочетание обмана и разных хитроумных приемов. Я бы, во всяком случае, попытался.
    Несомненно, ему было неспокойно. Он знал, что Баттл рыщет рядом. Он предвидел нынешнюю ситуацию, понимал, что полиция, продолжая поиски, все-таки может чудом выйти на следы его предыдущих преступлений. Он ухватился за блестящую идею сделать миссис Лорример козлом отпущения. Его опытный глаз, конечно, не мог не заметить, что она больна и что дни ее сочтены. Как естественно для нее при подобных обстоятельствах выбрать скорый исход и, перед тем как уйти, сознаться в преступлении! И вот ему удается раздобыть образец ее почерка, он подделывает три одинаковых письма и быстренько прибывает утром в дом со своей историей о письме, которое он только что получил. Горничной он совершенно правильно рекомендует позвонить в полицию. Все, что ему надо было, – это получить возможность действовать. И он ее получает. Ко времени, когда приезжает полицейский врач, все кончено. И доктор Робертс готов рассказывать об искусственном дыхании, которое было безуспешным. Все было совершенно правдоподобно, совершенно просто.
    При всем этом у него и мысли не было бросить тень подозрения на Энн Мередит. Он даже не знал о ее визите накануне. Ему требовалось только, инсценировав самоубийство, обеспечить свою безопасность.
    Для него действительно было испытанием, когда я спросил его, знаком ли ему почерк миссис Лорример. Если подделка обнаружена, он должен спасать себя, сказав, что никогда не видел ее почерка. Ум его работает быстро, но не так уж безошибочно.
    Из Уоллингфорда я позвонил миссис Оливер. Она выполняет свою роль – усыпив его бдительность, везет его сюда. И вот когда он поздравляет себя, что все кончилось благополучно, хотя и не совсем так, как он запланировал, ему наносится удар. Эркюль Пуаро совершает прыжок! Итак, этот игрок больше не сможет блефовать. Его карты на столе. C'est fini[142].
    Наступило молчание. Рода нарушила его вопросом:
    – Поразительно повезло, что там случайно оказался мойщик стекол, – сказала она.
    – Повезло?! Случайно?! Никакого везения, мадемуазель. Это серые клеточки Эркюля Пуаро. Кстати, я совсем забыл… – Он прошел к двери.
    – Заходите, заходите, дорогой мой дружище! Вы сыграли свою роль a mervielle[143].
    Он вошел в комнату в сопровождении мойщика стекол, который держал в руке свои рыжие волосы и выглядел совсем другим человеком.
    – Мой друг мистер Джералд Хемингуэй. Весьма многообещающий актер.
    – Значит, никакого мойщика стекол не было? – воскликнула Рода. – Доктора никто не видел?
    – Я видел, – сказал Пуаро. – Разумом можно видеть больше, чем глазами. Расслабишься и закрываешь их…
    Деспард весело сказал:
    – Давай заколем его, Рода, и посмотрим, сможет ли его призрак вернуться и найти того, кто это сделал.
Примечания
1
В боевой готовности (фр.).
2
Старинный дворец.
3
Гинея – денежная единица, равная 21 шиллингу. Применялась до 1971 года. До 1813 года монета в одну гинею чеканилась из золота, привозимого из Гвинеи, откуда и название.
4
Город-сад (англ.). В 1902 году было предпринято строительство города-спутника Лондона, «города-сада» Лечуорса. Опыт тогда оказался неудачным. Отсюда и пренебрежительное отношение к его жителям.
5
Мефистофель – злой дух, одно из главных действующих лиц трагедии немецкого писателя и философа Иоганна Вольфганга Гёте.
6
Эспаньолка – короткая остроконечная бородка.
7
Даго (амер.) – презрительная кличка итальянцев, испанцев, португальцев.
8
Парк-Лейн – улица в лондонском Уэст-Энде; известна своими фешенебельными гостиницами и особняками.
9
Черный музей – музей криминалистики при Скотленд-Ярде (лондонской полиции).
10
Фомка (жарг.) – специальный ломик для взламывания замков.
11
Совершенные в состоянии аффекта (фр.).
12
Феминизм – женское движение за равноправие женщин и мужчин.
13
В оригинале еще и игра слов – фамилии Баттл (битва, гром) и слова battleship (англ.) – боевой линейный корабль.
14
Сафари – охотничья экспедиция.
15
Конная охота на лис с гончими была в свое время популярна у английской аристократии.
16
Сонная болезнь – заболевание, в результате которого происходит поражение нервной системы; часто приводит к смерти. Распространено во многих районах Африки.
17
Кураре – сильный растительный яд. При попадании в кровь оказывает нервно-паралитическое действие. Использовался туземцами Южной Америки для отравления стрел.
18
Устарело (фр.).
19
Кокки – бактерии шаровидной формы.
20
Существует поверье: если без двадцати минут какого-то часа разговор внезапно обрывается – значит, ангел пролетел.
21
Бридж – карточная игра, распространенная в Англии и Америке.
22
Ломберный стол – обтянутый зеленым сукном квадратный раскладной стол для игры в карты (от названия старинной карточной игры – ломбер).
23
Карточный термин, заявка, призывающая партнера не пасовать.
24
У нас теперь принят термин «контра».
25
Гейм – выигрыш части партии, положение, когда одна из сторон записала под чертой более 100 очков. Роббер – финал игры в бридж, розыгрыш двух геймов, после чего производится окончательный подсчет.
26
Мандарин – европейское название государственных чиновников в старом феодальном Китае.
27
Какое ребячество! (фр.)
28
Дактилоскопия – раздел криминалистики, изучающий строение капиллярных линий пальцев рук с целью установления личности преступника.
29
Ярд – единица длины в системе английских мер, равная 91,44 см.
30
Партнер разыгрывающего, он раскрывает свои карты на столе и действует по указанию партнера или предоставляет действовать ему.
31
Челси – фешенебельный район в западной части Лондона.
32
Ноузи – длинноносый (англ.). Ноузи Паркер – имя собирательное – слишком любопытный человек.
33
Олбани – фешенебельный многоквартирный дом на улице Пикадилли, где жили Байрон, Маколет, Гладстон.
34
Начальные слова официального обращения: «Вы предупреждаетесь об…»
35
Борнео (Калимантан) – остров в западной части Тихого океана. Большая часть – территория Индонезии.
36
Бунгало – небольшой дом на одну семью.
37
Лабрадор – разновидность ньюфаундленда.
38
Силихем-терьер – порода коротконогих охотничьих собак, название по деревне Силихем, где первоначально разводилась.
39
«Кто есть кто» – ежегодный биографический справочник, помещает сведения преимущественно о британских подданных. Издается с 1849 года.
40
Шропшир – графство на востоке Великобритании.
41
Шрусбери – одна из девяти старейших престижных мужских привилегированных частных школ.
42
Сент-Кристофер – медицинский колледж Оксфордского университета.
43
Морфий – наркотическое болеутоляющее и снотворное средство; сверх определенной дозы действует как яд.
44
Сибирская язва – острое инфекционное заболевание животных и человека.
45
Ленч – второй завтрак, по времени примерно как наш обед.
46
Здесь намек на притчу о сороконожке, которую спросили, на какую ногу при ходьбе она наступает сначала, в результате та задумалась и не могла сдвинуться с места.
47
Вовсе нет, вовсе нет (фр.).
48
Большой шлем – вершина бриджа, это означает, что заявлены и взяты все 13 взяток.
49
Реконтра – карточный термин, ответное обязательство разыгрывающего на объявленную «контру» («дубль»).
50
Канапе – небольшой диван с приподнятым изголовьем.
51
Ампир – художественный стиль в архитектуре и прикладном искусстве, возникший во Франции в начале XIX века.
52
Стиль мебели конца XVII века, высокое бюро.
53
Нецке – резная фигурка из кости или дерева, первоначально использовалась для прикрепления кошелька к кимоно.
54
Карл I (1600–1649) – английский король из династии Стюартов.
55
Название по месту производства, Баттерси – район Лондона.
56
Ральф Вуд – мифическое лесное существо вроде русского лешего.
57
Фарфор типа мейсенского, производился в 1743–1769 годах.
58
Имеется в виду эпизод из повести «Собака Баскервилей» английского писателя Артура Конан Дойла.
59
Я думаю (фр.).
60
Предметах искусства (ит.).
61
Подержанных вещах и предметах старины (фр.).
62
В его характере (фр.).
63
Валлийцы – уроженцы Уэльса.
64
Харрогейт – фешенебельный курорт с минеральными водами в графстве Йоркшир.
65
Иравади – самая многоводная река Бирмы.
66
Паддингтон – железнодорожный вокзал в западной части Лондона.
67
Девоншир – графство на юго-западе Англии: пересеченная красивая холмистая местность, на побережье – курорты.
68
Имеются в виду густые топленые, вроде масла, девонширские сливки.
69
Остров Уайт – остров у южного побережья Великобритании.
70
Челтнем – город в центральной части Великобритании в графстве Глостершир.
71
Фома – один из двенадцати апостолов, получивший прозвище Неверующий, ставшее нарицательным, за отказ поверить в воскресение Христа после его распятия.
72
Комбиакр – населенный пункт в графстве Девоншир.
73
Риджент-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона.
74
Однако (фр.).
75
Воспаление легких (фр.).
76
Самолюбия (фр.).
77
К сожалению (фр.).
78
Хамадан – ковер со стилизованным изображением людей и животных. Выделывается в окрестностях города Хамадан (Центральный Иран).
79
Тебриз – ковер с изображением центрального медальона в окружении меньших медальонов; использовались мотивы охоты, стилизованный цветочный орнамент. Выделывается в окрестностях города Тебриз (провинция Азербайджан).
80
Остров Пасхи – вулканический остров в восточной части Тихого океана. Принадлежит Чили.
81
В Англии в общественном транспорте первый звонок кондуктора предупреждает пассажиров о закрытии дверей, после второго двери закрываются и транспорт продолжает движение по маршруту.
82
Театр эстрады.
83
Медицинский реестр – официальный список всех врачей; только числящиеся в нем имеют право практиковать; исключенные из списка, например за нарушение врачебной этики, теряют это право.
84
Брюшной тиф – острое инфекционное заболевание, вызываемое бактерией из рода сальмонелл (лихорадка, сыпь, поражение кишечника).
85
Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788–1824) – английский поэт-романтик; пэр Англии; член палаты лордов.
86
«Дебнемз» – большой лондонский магазин, преимущественно женской одежды и принадлежностей женского туалета.
87
Харли-стрит – улица в Лондоне, на которой находятся приемные ведущих частных врачей-консультантов.
88
Ара – крупные попугаи, распространены в Южной Америке.
89
Орнитология – раздел зоологии, изучающий птиц.
90
29 сентября.
91
Официальное название Скотленд-Ярда с 1891 года.
92
Восхищен, очарован (фр.).
93
Белуджистан – провинция в западной части Индии во времена британского владычества; с 1947 года входит в состав Пакистана.
94
Настоящий господин (индус, разг.).
95
Панегирик – хвалебная речь.
96
Амазонка – река в Южной Америке, в основном в Бразилии; величайшая по водности в мире, впадает в Атлантический океан.
97
Скопа – птица семейства ястребиных, перья которых шли на украшение женских головных уборов.
98
Господа бога (фр.).
99
Кенсингтон – фешенебельный район на юго-западе центральной части Лондона.
100
Идиосинкразия – повышенная чувствительность к определенным веществам или воздействиям, проявляющаяся в виде отека кожи, крапивницы и др.
101
Ривьера – полоса франко-итальянского побережья Средиземного моря. Зона отдыха и туризма международного значения.
102
Вполне искренне (лат.).
103
В Англии и США следствие в отношении трупа в случае насильственной или при необъяснимых обстоятельствах смерти. Проводится как судебное разбирательство, обычно с присяжными заседателями, коронером – специальным должностным лицом местного самоуправления. Выносит вердикт либо о прекращении дела, либо о предании суду обвиняемого.
104
Лапландцы – народ, населяющий северные территории Скандинавского полуострова.
105
Мой дорогой (фр.).
106
Крикет (англ.) – игра в мяч, отдаленно напоминающая русскую лапту. Выражение not cricket – букв. «не крикет», означает «нечестно». Пуаро – иностранец и отсюда придает ошибочное значение слову «крикет» – честность, честь.
107
Какая женщина! (фр.)
108
Бедняга Деспард! Что он должен был пережить! Какое ужасное путешествие! (фр.)
109
Правильно. Правильно, точно (фр.).
110
Наконец (фр.).
111
Ну да (фр.).
112
Имеется в виду Шерлок Холмс – частный сыщик, главный герой знаменитого детективного цикла, написанного английским писателем А. Конан Дойлом.
113
Тяжело, не так ли? (фр.)
114
Старинные вещицы (фр.).
115
Не так глупа (фр.).
116
Западню (фр.).
117
Скарабей – род жуков-навозников. В Древнем Египте почитался как одна из форм солнечного божества; его изображения служат амулетами и украшениями.
118
Мое дитя (фр.).
119
Заранее (фр.).
120
Тысяча благодарностей (фр.).
121
Крона – монета в пять шиллингов.
122
Вовсе нет (фр.).
123
Клептомания – импульсивно возникающее непреодолимое стремление совершать кражи (без корыстной цели).
124
Сближению (фр.).
125
Итак (фр.).
126
Потрясающе! (фр.)
127
Черт возьми, милейшая (фр.).
128
Соответствует его характеру (фр.).
129
Тоже (фр.).
130
Извините, мадам (фр.).
131
Великолепно! (фр.)
132
Кажется да, мой друг! (фр.)
133
Что такое? (фр.)
134
И что? (фр.)
135
Хорошо (фр.).
136
«Фортнум энд Мейсон» – универсальный магазин на улице Пикадилли в Лондоне, рассчитан на богатых покупателей, известен своими экзотическими продовольственными товарами.
137
Да, конечно (фр.).
138
Благодарю вас (фр.).
139
Бечевник – береговая полоса вдоль реки, обнажающаяся при низкой воде.
140
Боже мой! (фр.)
141
Веронал – сильнодействующее снотворное средство.
142
Это конец (фр.).
143
Великолепно (фр.).